Завели обыкновение: после завтрака, где китайская снедь разложена вперемежку с европейской, прогуливаться с режиссером Александром Тителем по парку вокруг нашего отеля "Ренессанс". В сторонке мерцает озерцо. Чуть стронулись в этом направлении - на пути образовался милиционер: нельзя! Почему? Нельзя и все тут. Кротко двинулись куда положено. Так и ходим, сопровождаемые бдительными взорами, причем разбросанные там и сям стражи порядка постоянно о чем-то консультируются по своим уоки-токи. Именно так берегли покой советской державы стражи вокруг наших интуристовских гостиниц. Большая страна - большая бдительность.
В субботу горожане высыпали на улицы. В парке возле театра молодежь гоняет на роликах, кто постарше - удобно устроились дисциплинированными рядками на прихваченных с собою складных стульчиках - наблюдают. Невдалеке группа парней синхронно размахивает металлическими палицами, изображая древних воинов, - тренируется. Местный бард поет под минусовку - собирает денежку. Кто-то его отвлек, а минусовка продолжала петь его же голосом - халтурит. Спрашиваю у встреченного милиционера, как пройти к Гранд-театру, - у того вид человека, который впервые слышит это слово. Пошел советоваться к милицейской машине неподалеку - там тоже недоуменно повертели головами. Тогда посмотрел по карте - театр оказался в трех минутах ходу.
Вообще, уже первые изыскания показали, что о театре здесь мало кто знает. Таксист, вызванный к отелю, отказался везти - понятия не имеет, где это. Пришлось просить на ресепшн, чтобы написали адрес иероглифами - и уже третий таксист согласился довезти. Таксисты отгорожены от пассажиров массивными решетками - чтобы не напали сзади. Театр оказался в двадцати минутах неспешным шагом.
Тем не менее, на встречу с режиссером русского театра в одном из малых залов театрального комплекса собралось человек семьдесят. Как нам сказали, любители оперного искусства ехали аж из Пекина. Переводил местный дирижер. Александр Титель приветствовал собравшихся и назвал дирижера коллегой. И тут же выяснилось, что коллега впервые слышит имена Станиславского, Прокофьева, Шостаковича, Стравинского, Пуччини, Толстого, Наполеона, Кутузова, Болконского, Пьера Безухова и Наташи Ростовой. Так что лекция в его переводе свелась к безуспешным попыткам выяснить, кто все эти люди, и затем произнести непроизносимое. Справедливости ради надо отметить, что я и сам полдня осваивал, как звучит по китайски "здравствуйте", не говоря о "до свидания", "пожалуйста" и "спасибо". Ну, а когда попытался блеснуть знанием китайского кино и назвал имя Чжана Имоу, никто из китайцев не понял, кого я имею в виду: имена здесь звучат совсем иначе. Это казалось особенно невероятным после того, как я уже затвердил популярную ныне в России истину о близости, почти родстве русской и восточной культур.
Публика в зале оказалась компетентней дирижера-переводчика. Тителя спрашивали, кто ему ближе из героев - Болконский или Пьер (правильный ответ: Наташа). Спрашивали, сколько получают артисты оперы (правильный ответ: должны бы получать больше, но это когда культуру станут финансировать щедрее. Здесь зал понимающе похлопал). Спрашивали, как удается московскому театру заполнить свой зал публикой. Титель рассказал о том, как для этого важно, чтобы артисты имели отличные голоса и актерские данные, и что в этом театре сегодня собралась одна из лучших, если не лучшая в России оперная труппа, и что имеет значение решительно все, включая уют и буфет. Самые неразрешимые проблемы всегда возникают на пустом месте, и здесь образовался полный затык: Александр Титель процитировал высказывание Станиславского о том, что "театр начинается с вешалки". Переводчик не понял, что такое вешалка. Ну, гардероб, - объяснил Титель, - такое место, куда зрители сдают пальто. И вот это дирижер понять решительно отказался. Я вспомнил, что пальто не сдают даже в нью-йоркской "Метрополитен-опере", отчего зал в антракте напоминает блошиный рынок, - и еще раз подивился несхожести стран и континентов: даже театры у нас начинаются по-разному.
…Вечером в театре пройдет генеральный прогон, премьера - 30 сентября. В преддверии духовной пищи пришла пора рассказать о первых встречах с китайской кухней.
В Москве предупредили: воду из-под крана не пить: в ней все палочки мира, включая те, каких еще не знает наука. Даже зубы полоскать только бутилированной водой. И действительно: отели заботливо ставят в ванной две бутылочки с чистой водой. Но так как руки все равно приходится мыть из-под крана, а потом этими руками есть, вопрос с палочками остается открытым. Ответ дает только практика: пока все здоровы.
На родине предупредили и о том, что китайская кухня в Китае совсем не то, что китайская кухня в Москве или Париже. В Европе она адаптирована к западным желудкам примерно так же, как китайское кино, адаптированное для экранов Европы и Америки, - совсем не китайское кино.
Мое первое знакомство с местной едой не назовешь удачным. После вечерней репетиции я забрел в первый же ресторанчик, куда меня зазвал с пустынной улицы небольшой ростом хозяин. Внутри две группы китайцев орудовали затейливо инкрустированными палочками, на стене висели пожухлые фото с непонятной снедью. Снедь была сложена кучками и совершенно не напоминала ни мясо, ни рыбу, ни морепродукты, которыми, как писали, особенно славится этот город. Подбежавшая официантка не знала ни слова по-английски, и я ей изобразил рукой рыбу. Она понимающе закивала, изобразила рукой рыбу значительно лучше меня и принесла курицу. Я протестующе стал изображать рыбу уже обеими руками. Официантка закивала, чуть присела и несколько раз сказала "кря-кря". Пришлось есть курицу. Курица плавала в каком-то жире и была безвкусна, как промокашка. Соевых или томатных соусов, соли, перца и салфеток не было в помине, соседние китайцы вытирали рты руками, пили пиво из маленьких фарфоровых наперстков, и я еще раз порадовался немыслимой близости наших культур.
Питаясь весь последующий день водорослями с морковкой, к вечеру я обнаружил в меню отельного бара поросячьи ребрышки на гриле - и в наслаждением нарушил данный себе обет есть в Китае только китайское.
Впрочем, уже назавтра стало ясно, что здесь нельзя скаредничать и нужно ходить в рестораны чуть подороже - там будет очень вкусно. Меню обильно иллюстрированы, есть расшифровка по-английски и нужно просто ткнуть пальцем в картинку - и она воплотится в жизнь. Для начала эта новая жизнь приготовила мне маринованные ростки тростника и четыре больших пельменя с креветкой в тростниковом туеске. Тесто у пельменей оказалось тонким, нежным и чуть сладковатым, креветки - большими и на вкус утонченными, и я решил, что уже вполне освоил китайскую кухню. Тем более, что впереди ждет ного ее интригующих картинок, о которых я постараюсь рассказать в дальнейших репортажах. Что же касается цен, то даже и в этих на вид шикарных заведениях обед обойдется раза в полтора дешевле, чем в Европе.
Вблизи театра - "Галактика", торговый мол немыслимых габаритов. В нем представлены, похоже, все ведущие бренды мира, но более всего поражает дизайн: китайские художники здесь на пике мастерства и вкуса. По его пространствам бродишь, как по художественному музею: каждый шаг открывает все новые абстрактные композиции и новые свето-цветовые гаммы, по нежным зеркальным полам кремовых оттенков ступаешь как по облакам.
Вообще, прилетевшего в такую страну, как Китай, невольно охватывает чувство нереальности. Думаю, именно так чувствовал себя инженер Лось из толстовской "Аэлиты", прибыв на Марс: это он там оказался пришельцем, а марсианский быт - нормой. Я сейчас в стране, где только за сутки рождается население среднего российского города, а общее число жителей достигло 1,36 млрд человек - это почти две Европы. И то, что для европейца кажется экзотикой, весь этот миллиард с лишним людей считают нормой. Они легко читают свои десятки тысяч иероглифов - самый древний язык мира (первые иероглифы, обнаруженные на черепаховых панцирях, относятся в VI тысячелетию до нашей эры!). А мне трудно понять, каким образом, едва взглянув на листок, китаец умудряется охватить глазом и переработать в своем мозгу эти сотни штрихов и закорючек, сложенных в очень красивые, напоминающие китайскую пагоду узоры. А когда девушка в отельном ресепшн одним росчерком авторучки создала длинный ряд графических шедевров, в которых был зашифрован нужный мне адрес, - стало ясно, что это какой-то особый склад умов, которые, в отличие от скороспелого английского газона, взращиваются тысячелетиями.