Не знаю, как у вас, но у меня такое чувство, что он не написал ничего слабого. Может, потому, что вообще мало написал.
Не говоря уже о его гениальном "Герое нашего времени", но вот какие-нибудь стихи: "Наедине с тобою, брат, хотел бы я побыть. На свете мало, говорят, мне остается жить..." ("Завещание")
Ведь это и стихи, и гениальная проза одновременно - то, что Лермонтову - романтику! - удавалось, быть может, лучше всех!
А "Мцыри"! Не все знают, что эта огромная поэма написана вся "мужскими" рифмами, и этого просто не замечаешь, если ты, конечно, не специалист-филолог. Просто дышишь воздухом "Мцыри", и всё!
Но я сейчас не об этом. Как мы будем отмечать 200-летие нашего великого поэта?
Да, вышла хорошая книга Владимира Бондаренко в серии "Жизнь замечательных людей". Вышла книга Аллы Марченко.
А что еще?
А ведь готовились какие-то комиссии, чуть не за три года до юбилея.
Директор Национального Лермонтовского центра и потомок поэта - Михаил Лермонтов считает, что 200-летнему юбилею его предка в стране уделяют мало внимания.
В усадьбе Середниково под Москвой, которой он как раз и заведует, тезка и потомок русского классика рассказал, что здесь готовы отметить 200-летний юбилей со дня рождения Лермонтова.
- Наш национальный Лермонтовский центр - это место, в котором четыре лета провел Михаил Юрьевич Лермонтов, здесь провел свои годы Петр Аркадьевич Столыпин, здесь в пятнадцать лет Михаил Юрьевич написал свое знаменитое "Настанет год, России черный год, когда царей корона упадет....". И Петр Аркадьевич Столыпин, наверное, первый, кто получил пулю из этого пророчества, - сообщил он.
Отметив, что на поддержание большого парка и 16 старинных зданий требуются немалые средства, директор Центра посетовал, что, к сожалению, государство мало чем помогает.
Михаил Лермонтов подчеркнул, что Середниково - это не литературный музей, главное направление его работы - "исследование рода Лермонтовых".
- К 200-летию Лермонтова музей готовит театральные представления, поэтические встречи. Но это - юбилей усадебного размаха, - заметил родственник поэта.
По его словам, в преддверии 200-летнего юбилея классика русской литературы, который будет отмечаться в октябре 2014 года, хотелось бы видеть более активную поддержку этого события и со стороны СМИ.
- К сожалению, не сделано к юбилею и ничего такого, о чем можно было бы сказать - вот оно о Лермонтове, о настоящем, - констатировал директор Лермонтовского Центра.
При этом специалисты отмечают, что юбилеям поэта будто не везет: на столетие со дня рождения началась Первая мировая война; на столетие гибели - Великая Отечественная. Нынешний год также оказался богат на громкие события, что несколько оттесняет очередной юбилей поэта.
Но едва ли это можно считать оправданием.
Не везет у нас с юбилеями и громкими литературными датами всегда. Помню, как на 100-летие ухода и смерти Л.Н. Толстого немец показывал мне ведущую немецкую газету, где во весь формат был портрет Толстого. Мы тогда ехали в Астапово, и я вдруг подумал: что немцу наше Астапово? Но вот приехал же и газету привез... А я что мог ему показать?
А что было с юбилеем Н.В. Гоголя... Ну, хорошо, открыли какой-то виртуальный музей (по-моему, плохой). Но что делать, если вещей Гоголя почти не сохранилось?
Не везет, не везет у нас с юбилеями!
А зачем они вообще нужны - уже задаются вопросы. Зачем тратить деньги? Школьникам это нужно? Не уверен.
А затем все-таки нужны литературные юбилеи, что они - это ток нашей культуры. И вот выключишь ток, погаснет лампочка, и окажемся мы в темноте. А в ней находиться, знаете, как-то неприятно. Неуютно.
И если американцы вкладывают миллионы в реставрацию дома Хемингуэя, они знают, что делают.
Кстати, и у нас к 100-летию смерти Толстого стоял вопрос: разрушить дом Озолина и построить новодел (дом деревянный, и его точил жучок). Нет, все-таки применили сложные технологии, и дом спасли.
Умеем, когда захотим.
Но почему-то мне вспоминается конец "Тамани". К юбилеям вроде не имеет отношения, а почему-то вспоминается. Может, потому, что дело не в юбилеях, а в нашей жизни. Грустной жизни.
- Послушай, слепой!-- сказал Янко, - ты береги то место... знаешь? там богатые товары... скажи (имени я не расслышал), что я ему больше не слуга; дела пошли худо, он меня больше не увидит; теперь опасно; поеду искать работы в другом месте, а ему уж такого удальца не найти. Да скажи, кабы он получше платил за труды, так и Янко бы его не покинул; а мне везде дорога, где только ветер дует и море шумит! - После некоторого молчания Янко продолжал: - Она поедет со мною; ей нельзя здесь оставаться; а старухе скажи, что, дескать, пора умирать, зажилась, надо знать и честь. Нас же больше не увидит.
- А я? - сказал слепой жалобным голосом.
- На что мне тебя? - был ответ.