Плакала Саша, как лес вырубали,
Ей и теперь его жалко до слез...
Делится с нами своей печалью поэт XIX века Н. Некрасов.
Только по тому, как падали безжизненно колючие стволы - вкривь и вкось, друг на друга, составляя картину бурелома, а не плановой рубки, - можно было догадаться, что валили лес дилетанты. Даже не лес, а знаменитый Баковский лесопарк, под кронами которого еще в советские времена нашли приют дачи маршалов и генералов, героев невидимого фронта, партийных вождей и вполне цивильных народных артистов и не менее народных депутатов. Этот лесопарк был основой "зоны отдыха трудящихся Москвы".
В нем кишела жизнь: зайцы, лисы, белки и население помельче: дятлы, поползни, вороны и вороны, совы и филины, копчики, орланы, а в заводях речки Сетуни вышагивали рано поутру цапли, вылавливали на завтрак и рыбок, и лягушат.
Перед бетонным шлюзом, построенным тогда же, образовалась приличная запруда, гладь которой бороздили лодки отдыхающих... Когда свалили все - на этом кладбище времени торчали сиротами-побирушками с пяток голенастых сосен, у которых на высоте тридцати примерно метров мотались из стороны в сторону кроны, сжатые в кулак, напоминающие длинношеих гигантских страусов, застигнутых самумом врасплох. Когда налетал ветер, они, казалось, укоризненно качают головами: думайте, люди, долго мы одни тут не продержимся, на таком юру.
В середине лета 2014-го тот транспарант пропал. Испарился. Сгорел с сучьями погубленного лесопарка .
На наш обывательский взгляд, все было закономерно: заметают следы. Обещания на то и есть обещания, что их легче забыть, чем исполнить. А тут жди землемера: кому-то повезет на дачные участки. А уж про чиновников и говорить нечего: землица в наших пенатах стоит десятки тысяч долларов сотка. Начали копать глубоченные траншеи под фундаменты - лишили лес влаги - отсутствие влаги лишило дерево защитного подкоркового слоя, по которому курсируют соки, питающие крону, - занедужило дерево, и на него, обессиленное, накинулся короед. Его куколки, как картечь тело солдата, не защищенное бронежилетом, прошили стволы дерев: вы бы видели, как на второй год после такого смертельного ранения сбрасывали свои защитные столетние панцири вековые ели - это было жутко видеть: враз ставшая ненужной кора сползала с них чулком, как с мертвой ноги.
Спасение был только в возврате влаги (если еще было). Но...
Ни народный депутат не распорядился вызвать самосвалы, собрать и покидать на них привезенную по его приказу глину, чтобы свалить ее в очко родника, питавшего влагой хвойный лес в этой части лесопарка;
Ни народный просветитель и защитник не попросил сломать шестиметровой высоты забор, демонтировать-ломать жалко такое капитальное сооружение, не один миллион стоит фундамент, под который были вырыты глубокие траншеи, нарушившие баланс водного обмена под самой плотной частью елового бора.
Ни строгая "лесная стража" не воспротивилась нашествию беззакония и даже на тревожные сигналы граждан и печати отреагировала формально: мол, стихийное бедствие, куда ж от него деться, а сигнал проверен, даны рекомендации. А сама стража съехала от греха подальше, к рублевским защитникам поближе.
Новый губернатор Подмосковья Андрей Воробьев начал свою работу с главного - не с выяснения, кто виноват - в этом прокуроры разберутся, - а с исправления положения. Как и положено всякой честной и ответственной власти.
Но в августе что-то изменилось. По той же лесной дороге от нардепа вышел я к той же, буйно пошедшей в рост чертополохом, малиной, кустарником поляне - она лежала исполосованная широким лемехом с севера на юг. И обратно. Так делают перед посадкой леса: полуметровой ширины борозды с отвалом дерна по обе стороны. Неужели тот транспарант был не казенным пустословием?
А к следующему воскресенью - областному Дню леса - на пяти- или семигектарной поляне по вспаханным межам уже стояли сосенки.
Мне было приятно считать: сорок шесть борозд в ширину, прошитых вдоль как строчками ста тридцатью сосенками-трехлетками каждая.
В этой связи обратил на себя внимание примечательный пустяк, объявившийся на той делянке, на которой были посажены соснята. Работа шла с энтузиазмом, азартно, а слушатели Школы экономики Российского союза промышленников и предпринимателей пожелали отметиться за свой благородный труд вот таким образом.
Но самое интересное произошло через неделю, когда начался сезон опят. На еловых пнях, оставленных после корчевки засохшего леса, грибов высыпало видимо-невидимо. Грибники несли их корзинами и ведрами. Легковушки, выстроившиеся вдоль дороги, стояли с задранными задними дверцами - грибы высыпали прямо в багажники.
Вдруг:
- Эй, граждане-москвичи, вы под ноги-то смотрите. Люди тут вчера саженцы посадили.
- Что мы, грибы от саженцев не отличим, что ли?
- А это что? - И человек поднял над головой саженец со сломанной шеей, на которую был прилажен автограф школы РСПП.
- Мы не одни тут.
- Вот народ, - продолжал возмущаться защитник леса, - им и лес посадили, и грибы вырастили...
- Не ты ли все это сделал, дядя? - перебил его раздраженно приезжий грибник.
- Не я, к сожалению, - отозвался "дядя". - Другие, сознательнее меня. Но я защищать буду. - И он вскинул над головой клюку.
По моим поштучным подсчетам, было высажено более шести тысяч саженцев сосны. Даже если из них приживется каждая пятая, наши потомки через тридцать лет будут здесь гулять и наслаждаться в молодом сосновом бору, а по осени собирать лисичек и опят.
Это не просто люди вышли и посадили сосновую рощу - это дало свои всходы наше вечное.