Филолог Гусейнов: Сегодняшний день богат словами ненависти
В номинации "Слово года" с большим отрывом победил "крымнаш". В номинации "Выражение и фраза года" абсолютным лидером стали "вежливые люди", а в номинации "Неологизм года" первенство завоевал "банный день" (это когда пользователи "Фейсбука" банят тех, с кем не желают больше общаться в Сети). Претенденты же на победу в номинации "Антиязык" оказались столь же многочисленны, сколь и отвратительны: "укропы", "ватники", "колорады", "пиндосы"...
Доверие и толерантность говорят на своем языке, вражда и ненависть - на своем. Кто исповедует первое, те воздерживаются от раздачи кому бы то ни было оскорбительных прозвищ. Кто в плену у второго, те... не выбирают слов и выражений? Еще как выбирают!
Обсудим тему с доктором филологических наук, профессором НИУ "Высшая школа экономики" Гасаном Гусейновым.
"В Донбассе" или "на Донбассе"?
Начнем с безобидного. Откуда взялось "на Донбассе" вместо "в Донбассе"? Это что, самопровозглашенная речевая норма в придачу к основному? Тоже какое-то ополчение против устоев, в данном случае лексических?
- На самом деле эти "в" и "на" в реальном живом русском языке употребляются гораздо вариативнее и щедрее, чем это допускает норма. Например, русская норма - это "на Украине", а норма украинского варианта русского регионального языка - это "в Украине". Но если мы возьмем дневники Владимира Ивановича Вернадского, а он был жителем Киева и в свое время министром первого независимого украинского правительства и вместе с тем одним из величайших русских ученых, человеком с образцовым русским языком, то в его дневниках мы находим то "на Украине", то "в Украине". Когда он имел в виду часть Российской империи, он говорил "на Украине". А когда вел речь об Украине как о государстве, употреблял "в Украине". И таких примеров очень много. Мы говорим "на Дону", "на Волге", подразумевая пребывание в бассейне той или иной реки. В случае с Донбассом - то же самое. Вы скажете "в Донецке" или "в Луганске", но выражение "на Донбассе" возникло не как нарочитый русизм по отношению к этой области. Это просто описание определенного ландшафта. И так не только с русским языком. Существуют, например, региональные варианты английского языка - в Индии свой, в странах Африки свой, в США - свой. Просто нам как носителям русского языка надо привыкать к тому, что литературная норма вообще - удел узкого круга, образованного сословия, тогда как остальные речевые варианты имеют широкое хождение. Другое дело, что российские средства массовой информации могут подхватить какой-то региональный вариант и начать его тиражировать. Что и произошло применительно к Донбассу.
Но почему "на Донбассе" возникло именно сейчас? Почему прежде так никто не говорил? Вспомните известную песню "Давно не бывал я в Донбассе".
- Думаю, дело в том, что в пятидесятые годы, когда родилась эта песня, слово "Донбасс" еще воспринималось как аббревиатура: Донецкий угольный бассейн. А сейчас этого уже нет.
Значит, вы все же согласны, что "на" вместо "в" появилось не без причины, а как ответ на новую геополитическую реальность?
- Отчасти это так. Но отчасти сам язык формирует новую реальность. То есть он не только подчиняется каким-то обстоятельствам, реагирует на что-то, но и сам создает некую ситуацию. Это все очень давно повелось. Нарочитыми украинизмами была сформирована часть советской реальности. Здесь присутствовал еще и элемент фронды, потому что партийное руководство говорило с русским южным говором. И этот русский южный говор - говор Брежнева - ассоциировался с властью. Пародируя этот говор, вы тем самым выражали отношение к власти. Такая же ситуация была в Германии, где Вальтер Ульбрихт говорил по-немецки с саксонским акцентом. Этот говор у остальной Германии ассоциировался с "гэдээровским" языком. А говор баварцев, наоборот, многие в Германии любят, и он у большинства не ассоциируется с враждебной политической системой.
Политическая корректность - это постоянная самонастройка
Вооруженное противостояние на Украине сопровождается еще и словесной перестрелкой. С западной стороны раздается: "колорады", "ватники", "даунбасс"... С юго-восточной - "укропы", "свидомиты"... Эта баррикадная лексика - порождение сегодняшней украинской реальности? Или сегодняшняя реальность создается ею? Что здесь причина, а что следствие?
Гасан Гусейнов. Фото:Аркадий Колыбалов/РГ
- Это обоюдный процесс. Еще в начале семидесятых годов в Германии вышла книга Маттиаса Харцига и Урсулы Курц "Язык как социальный контроль". В ней рассказывается о том, что социальный контроль в этом смысле не осуществляется какой-то группой лиц. Даже если они хотят осуществить такой контроль, язык может этому воспротивиться. Потому что язык сильнее, чем любая группа лиц, которая захочет им управлять. В итоге происходит встречное движение. И появилось это слово в новом значении в ответ на "колорадов" - "укропы"...
Вражда и ненависть сначала слетают с языка, а потом укореняются в реальности?
- У меня с советских времен хранятся диктофонные записи подслушанных разговоров родителей с детьми. В "Детском мире", кстати. "Я тебя, паршивка, прибить готова", "я тебе голову оторву"... Это не просто педагогическая ошибка, это речевое насилие взрослых над детьми и внуками. Оно колоссальное. И дети к этому привыкают. Ребенок же не сам по себе словесно агрессивен. Таким его сделали взрослые, которых он наслушался. Он воспроизводит ту речевую агрессию, которую видит в семье. Почему у нас не приживается политическая корректность? Потому что это такая вещь, которая не может работать время от времени, она требует постоянной перенастройки. Политическую корректность, как и демократию, нельзя включить на минуточку, а потом выключить и сказать, что мы уже всего добились, теперь можно обойтись без нее и будем рулить по понятиям. Политическая корректность - это постоянная самонастройка, а вовсе не лицемерие. Это способность мирно жить в большом сообществе, где людям может быть очень тесно и где нужно сохранять дистанцию, несмотря на то, что мы едем в битком набитом вагоне.
У каждой эпохи свои слова ненависти
Вы не находите, что язык вражды и ненависти - это отражение холодной гражданской войны в обществе, которая в России продолжалась весь ХХ век и еще не закончилась?
- В принципе так и есть. "Белогвардейская контра", "кулаки", "враги народа", "вредители", "безродные космополиты", "антисоветчики", "отщепенцы", "дерьмократы", "либерасты"... У каждой эпохи свои слова ненависти. Сегодняшний день, к сожалению, тоже богат такими словами: "крымнашисты", "национал-предатели"... Причем в это словесное противостояние включены и религиозные мотивы. Есть люди, которые не приемлют церковность и духовность, и, наоборот, есть люди, которые требуют, чтобы все атеистическое изымалось из обращения. Это совершенно новая ситуация, когда в душе одного человека и в микрогруппе идет, совсем по Достоевскому, борьба между добром и злом, и при этом человек, к удивлению своему, замечает: то, что он считал силами зла, вдруг оказывается ему симпатичным, а то, что он считал силами добра, неожиданно перестает ему нравиться своим рыком. Эта борьба происходит внутри каждого человека. Дело в том, что многие люди при избыточном внимании к ним как к социологически релевантным объектам впадают в "радужное состояние". Это такое состояние, когда очень быстро, как в нефтяном пятне, меняется цвет, в данном случае ценностная ориентация. И такое "радужное состояние", перетекание одного цвета в другой мне представляется более опасным, чем раскол по какой-то определенной линии. Кому-то нравится одно, кому-то другое, и чтобы сохранять согласие, люди должны договариваться. Это нормально. Но как договариваться, когда ты сам не знаешь, чего хочешь, когда сам сегодня думаешь об этом предмете так, а на следующий день с таким же выражением лица начнешь отстаивать совсем другой взгляд, потому что тебя переключили.
"Да я бы за это расстреливал!"
Вы, наверное, заметили, что некоторые слова сегодня утрачивают свою семантику.
- Да, я вижу, что некоторые слова употребляются не по их смысловому назначению. Это связано вообще с привычкой россиян употреблять так называемые сильные выражения. Я здесь имею в виду не сквернословие, а то, что немцы называют "крафтворт". Например, я специально занимался историей слова "расстрел". С одной стороны, многие люди произносят его без реального смыслового наполнения, как своего рода развернутое междометие: "Да я бы за это расстреливал!" Господи, за что же? Ну, за то, что человек пишет "жи-ши" через "ы". То есть за то, что мне не нравится, я бы расстреливал. А с другой стороны, есть выражение "расстрелял всю обойму". Это, например, когда киллер убил кого-то. Хотя расстрел в его исконном смысле - это бессудная расправа над человеком. Сталинская пропаганда в тридцатых годах использовала это слово для возбуждения массовой ненависти к "врагам народа": "Расстрелять как бешеных собак!". И произошла встреча этих двух языков: с одной стороны, обиходного бытового ("я бы расстреливал за орфографические ошибки"), а с другой - официозного ("расстрелять как бешеных собак!"). Но для гражданского дискурса применение слова "расстрел" вообще неприемлемо. Потому что расстрел означает предельную форму насилия вооруженного человека над человеком невооруженным. Расстрелять можно того, у кого руки связаны. Доступность сильных слов, широкое их употребление создают тяжелый общественный климат, мешают гражданскому согласию и в конце концов конструируют ту реальность, которую мы сегодня имеем. И таких слов, понятий, фигур мысли у нас очень много.
Кто сеет ветер, пожнет бурю
Если бы вас попросили дать экспертное заключение по словам "колорады" и "укропы" на предмет содержания в них признаков 282-й статьи УК (разжигание социальной розни), что бы вы сказали?
- Принадлежность или непринадлежность какого-то высказывания к какой-то уголовной статье - это юридический вопрос, а я не юрист. Но как филолог я бы сказал простую вещь: раз эти слова появляются в средствах массовой информации, услышать их можно десятки раз в течение дня, то человека, который произносит эти слова, не за что привлекать к уголовной ответственности. Конечно, эти слова разжигают вражду. Но невозможно доказать, что употребляющий их человек сознательно сеет социальную или иную рознь. Это все равно что штрафовать за матерную речь в общественных местах. Вы много встречали таких оштрафованных? Любой, кого вы захотите подвергнуть штрафу за нецензурщину в метро или на стадионе, скажет вам: "Посмотрите вокруг - все матерятся. Что же меня одного наказывать за это? Я что, хуже других?"
Для того чтобы выйти из режима речевой ненависти, нужно понять, что эта ненависть, если ее не погасить, охватит абсолютно всех, из нее не будет никаких исключений. Причем в огне этой ненависти погибнут все ценности того, кто эту ненависть разжигает.
Гасан Гусейнов - доктор филологических наук, автор многочисленных книг и статей по философии и социологии языка, в том числе словаря советских и первых постсоветских идеологем. Ведет колонки о языке в нескольких российских и зарубежных СМИ.
Родился в 1953 году в Баку, с 1954 года живет в Москве. Окончил МГУ имени М.В. Ломоносова. Около 20 лет проработал в университетах Германии, Дании, США. С 2012 года профессор НИУ ВШЭ, где преподает античную литературу и риторику, а также русский политический дискурс. Сочетает онлайн-преподавание с практическим погружением своих студентов в изучаемый мир античности и ее рецепции. Опасается, что торжество "неполной коммуникации" в современном обществе (сокращение содержания общения вследствие расширения сети каналов общения) способствует нарастанию речевого насилия.