Он решил в реальной жизни доиграть, согласно модным в Серебряном веке идеям Николая Евреинова, жизнь своего "двойника", красного командира Плотникова. Многие критики увидели в фильме метафору всего советского проекта - драмы, в которой все играли роли.
Константин Лопушанский: Мы очень близко подошли к глубокой и не нами открытой теме - ролевой сущности человеческого существования. Человек попадает в определенную ситуацию, она ставит его в рамки, задает ему роль - палача, жертвы...
В фильме есть и метафора трагической судьбы тех, кто вернулся из эмиграции в советскую Россию.
Константин Лопушанский: Да, тут звучит такая тема: зовущая нас Россия - Россия как болезнь, Россия как метель. В возвращении моего героя в революционную Россию есть что-то от птицы , возвращающейся на родину, хотя там пожар, там гибелью все дышит. И он не может сбить птицу с пути. Вот и наш герой вместо того, чтобы сидеть в теплой финской (парижской, берлинской) квартире и следить за жизнью на родине через газеты, вдруг решает вернуться домой в разоренную войной и революцией жизнь. Из-за ностальгии? Из-за тяги к стоянию "у мрачной бездны на краю"? Обе эти страсти есть в нашем генетическом культурном наследии.
Но вот Иван Бунин написал "Окаянные дни" и не помышлял о возвращении.
Константин Лопушанский: Но мы же не знаем, что творилось в его душе. Андрей Тарковский недаром снял фильм, посвященный загадочному чувству ностальгии. Помню, как в 1982 году, в феврале, он позвал меня, оказавшегося тогда в Москве, на день рождения жены Ларисы Павловны. Оставался где-то месяц до его отъезда, было очень мало гостей. Андрей Арсеньевич вдруг поднял тост: "За Костю и в его лице за всех тех молодых ребят, которых я тут оставляю". Он сказал "оставляю", я это очень хорошо помню. Значит, знал или предчувствовал, что не вернется? Тарковский считал ностальгию очень важным для нас чувством. В значительной мере определяющим человеческую сущность.
Но вашим героем движет не столько ностальгия, сколько творческий эксперимент.
Константин Лопушанский: Да, его не только Родина притягивает, но и какая-то тайна, недосказанность, недопонятость. А еще им движет жажда достигнуть вершины мастерства. Для актера как художника нет ничего выше "игры вживую". Обычно, говоря об актерстве в жизни, мы представляем себе кривлянья дамочек, но здесь речь о другом - об открывании двери в чужую душу. О приятии чужой судьбы, о понимании, пребывании ею. Это попытка взойти на ту вершину актерства, на которой, говоря словами Пастернака, "кончается искусство, и дышит почва и судьба". За это наступает расплата, герою снятся чужие сны, чужая душа болит в нем. Он приходит в жизнь девушки как ее несбывшийся возлюбленный. Он берет на себя непосильный крест чужой кровоточащей души со всеми ее грехами, со всей болью.
Возникает ощущение, что в фильме зашифрованы судьбы великих и всем известных людей. Хотелось разгадать, кто на самом деле этот Плотников, не сам ли писатель Андрей Платонов? А "журналист, видевший Чехова", герой Леонида Мозгового? Или арестованный в Лавре священник...
Константин Лопушанский: Для меня это и мой дедушка Тимофей Петрович. Он был священником, и его расстреляли в 38-м.
Максим Суханов потрясающе сыграл великого актера и краскома одновременно.
Константин Лопушанский: Суханов актер невероятного культурного багажа - и театрального, и жизненного, и философского. Он из тех актеров, кому надо давать свободу, и она обязательно принесет плоды. Когда его герой вернулся в родной город, мы искали интонацию этого возвращения в стихах Мандельштама. Максим предложил прочитать "Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты...". Эти неожиданные стихи очень точно легли, это одна из его необычных находок.
На какую киноаудиторию вы рассчитываете?
Константин Лопушанский: Я думал, что его придут смотреть люди моего возраста и круга. И был приятно удивлен, когда, например, в питерском магазине "Порядок слов", где собирается продвинутая молодежь, зал набился битком, и все до глубокой ночи обсуждали картину.
Краткая фильмография Константина Лопушанского