Каким запомнился Михаил Шолохов своим близким

24 мая исполняется 110 лет со дня рождения писателя с мировым именем, лауреата нобелевской премии Михаила Шолохова. Сегодня в "РГ" мы вспоминаем его с внуком писателя, директором музея Шолохова в Вёшенской.

Вы охраняете дедовское наследие и стараетесь его прирастить важными мемориальными находками. Что из этих находок вас самого удивило?

Александр Шолохов: Недавно у меня была встреча в одной из ростовских библиотек - имени Шолохова, естественно. И на ней мне рассказали историю - спросив, верна ли она? - происшедшую в конце 50-х годов и когда-то устно рассказанную донским писателем Анатолием Калининым, долго дружившим с дедом. В Вёшенской, на охоте, они как-то шли с Михаилом Александровичем, о чем-то разговаривали, и вдруг Шолохов остановился. И помолчав, сказал: "Убили". Все насторожились: "Кого убили?" "Давыдова", - ответил Шолохов.

Мне эта история показалась красивой и весьма достоверной. Дед не был писателем, просиживающим над предварительными записями и дневниками. Его совершенно уникальная память позволяла ему, говоря на "компьютерном языке", "в фоновом режиме" думать о своих героях.

В конце 50-х он заканчивал восстанавливать вторую книгу "Поднятой целины", написанную еще до войны, но утраченную в ней. Отдельные листы из погибшей книги, кстати, были собраны бойцами в Вёшенской и сейчас находятся в Пушкинском доме.

А Шолохов благодаря своей уникальной памяти после войны восстановил полромана, практически набело написав ту пропавшую вторую книгу. Но концовки у нее не было. И он ее искал, продумывал. И может быть, в той рассказанной мне в ростовской библиотеке "сцене на охоте" он ее и нашел. Это, если хотите, иллюстрация к способу, манере его работы.

А последние строки "Тихого Дона" - это уже не версия, а фактическая история - Михаил Александрович увидел во сне. Бабушка проснулась рано утром и увидела деда у окна рыдающим. Она испугалась, подбежала к нему: "Что случилось?".

Что вас в нем вас поражало?

Александр Шолохов: Мой дед был настолько же прост в общении, насколько полон какой-то сложнейшей, необъятной, но очевидной глубиной.

У меня было ощущение - не сочтите за пафос - что общаешься с мудрецом. Я видел, как даже облеченные большой властью люди рядом с ним становились мальчишками. Не потому, что он подавлял. Наоборот - он весь тут рядом и открыт для тебя. И как раз это покоряло и повергало в какое-то полудетское чувство. И всякий понимал, что он этому человеку абсолютно понятен.

У Михаила Александровича было довольно разношерстное и, по мнению многих, странное окружение из местных жителей. Писатель вроде бы должен быть избирательным...

Селекционировать окружение?

Александр Шолохов: Да. А тут селекция, на первый взгляд, отсутствовала вообще. В его "ближний круг" входили и старые рыбаки, и секретари райкомов, и водители, и милиционеры. Но на самом деле "селекция" была. Все эти люди были великолепными рассказчиками. А он, между прочим, великолепным слушателем. Хотя и рассказчиков таких, как он, я тоже не встречал. У него была необычная - лаконичная - манера рассказывать. Говорил очень неторопливо и в одну фразу ухитрялся уместить все. Это созвучно с манерой его письма.

Ну а так - дедушка как дедушка. С большим чувством юмора. Трудно представить встречу с ним или обед, где бы он что-нибудь не выкинул и все бы не смеялись. Подшучивать он любил. Но никогда - обидно. От него никто не ждал подначки, и все ждали поддержки.

В войну наша семья эвакуировалась на Волгу, а когда немцы подошли к Сталинграду, - в Северный Казахстан. Уезжали впопыхах, 16 детей, женщины и дед с ними, все встревоженные. И едва семья уехала, в дом писателя попала бомба, взрывом разметало рукописи. Но самое страшное - убило мать Михаила Александровича. Деду пришлось, оставив всех, возвращаться, чтобы похоронить ее.

Взрослым было всю дорогу страшно, а дед с детьми играл, шутил, рассказывал им какие-то истории, так что мой папа и все тетки-дядьки считали эту поездку-отступление увлекательнейшим путешествием на свете. Вот в этом весь дед. Жизнелюбия полны и все его произведения. Его книги закрываешь с ощущением - надо жить.

Герой "Тихого Дона" проходит шекспировский путь метаний и сомнений, но возвращается "к дитю и дому". И здесь, дома, с детьми, - не в лесу, не в банде, не на фронте - его спасение.

И в "Судьбе человека", которую Хемингуэй называл лучшим рассказом ХХ века, главный герой, прошедший лагеря, не сломался, не ожесточился, не потерял сострадания и спасает себя, спасая ребенка.

Кстати, до Шолохова никто не писал о судьбах военнопленных, это была абсолютно закрытая тема. "Судьба человека" каким-то образом проскочила в эту потепленческую щель. Она вскоре захлопнулась. А как только в "Они сражались за Родину" пошла "лагерная тема", публикация романа сразу прекратилась. Шолохов - это известная история - долго ждал визы от Брежнева на право говорить об этом правду. Не дождавшись, хлопнул дверью и уехал из Москвы.

Энциклопедия от Шолохова

Что, по-вашему, задало его новизну, невероятный масштаб, неистрачиваемое наследие? Что сделало великим писателем?

Александр Шолохов: Его гениальность. Попытки же объяснить гениев - как морские расстояния измерять портновским метром. Бессмысленно, и утонешь. Гениальность как наследственное заболевание, ни от возраста не зависит, ни от национальности.

Ну а так, конечно, можно перечислять очевидные особенности шолоховской прозы - ее красочность, невероятно тонкое и точное знание среды и материала. Меня последнее, кстати, неизменно впечатляет.

На ежегодных "Шолоховских чтениях" бывают самые неожиданные доклады. Однажды заявку сделали ... астрономы. Я подумал: ну хватает же на свете чудаков! А они привезли интереснейший доклад! Проанализировали шолоховские тексты с точки зрения астрономии, и оказалось, что Венера у Шолохова вставала там и тогда, где и в самом деле вставала в тот день и месте. Луна была на ущербе, как в романе.

А однажды у нас представлялось серьезное геоботаническое исследование. Его автор сравнил работу русского геоботаника начала XX века, сделанную совсем недалеко от нас в Луганской области, - описание степи, почвы, растительности - с отрывками из Шолохова. И у всех возникло впечатление, что дед чуть ли не пользовался этим исследованием. И то же самое с народными названиями, диалектами, фольклором.

Жизнелюбия полные все его произведения. Его книги закрываешь с ощущением - надо жить

Выходит, он был человеком энциклопедических знаний?

Александр Шолохов: Да. Одно время я переписывался с профессором Оксфордского университета, делавшим комментарии к "Тихому Дону" для англоязычного читателя, который учит русский и пытается прочитать на нем роман. А роман все-таки написан на диалектном речении, и хоть это не такой уж глухой диалектизм, количество южнорусских слов огромно. Не все из них понятны даже русскому читателю из средней полосы. Профессор с невероятной педантичностью требовал перевести ему то и это. Из средств сообщения тогда была доступна только обычная почта. Это был кошмар, я замучился с ним. Пишешь письмо, забываешь о нем, а месяца через полтора приходит ответ: "Спасибо, я кое-что понял, но не понял вот это". Я чертил чертежи, объяснял, что "железная заноза" - это элемент бычьей упряжи, рисовал ее. Мы дошли до описания конюшни в усадьбе Листницких, где у конюха, деда Сашки, большого знатока лошадей, висели пучки сушеных трав - я до сих пор почти наизусть их помню - яровик от запала, змеиное око от укуса змеи и неприметная белая травка, растущая в корнях верб по левадам, - тоже от какого-то лошадиного заболевания. С трудом мы нашли для английского профессора латинские названия перечисленных трав. Но никто не знал, что это за неприметная белая травка.... Я в конце концов написал ему, что он дискриминирует русского читателя. Напугав добропорядочного европейца словом "дискриминация", месяца через полтора объяснил, что русский читатель тоже не знает названия этой белой травки: старых коневодов не осталось, а лошадей давно лечат другими средствами.

Но ощущение космической целостности его писательского восприятия, мне кажется, понятно любому, независимо от количества диалектизмов.

Но эта его энциклопедичность ведь плод "старой" южнорусской культуры. Для нас встреча Ахматовой с Бродским стала символом встречи "старой" и "новой" культур. А в случае с Шолоховым мы как-то пропускаем, что он в значительной мере явление "старой", дореволюционной культуры. И она, несмотря на все сломы века, осталась в нем?

Александр Шолохов: Да. Сейчас любят говорить, что Михаил Александрович не получил образования, рано ушел в комиссары... Не нужно преувеличивать, он не был комиссаром, лишь инспектором, писарчуком и счетоводом в конторе. И по возрасту - 15 лет - ничего больше и не мог делать. Хотя, конечно, Гражданская война рано людей взрослила. Как и любая война.

Но он был из купеческой семьи, которая стремилась дать ему лучшее на тот момент образование. Да, время было такое, что он, к сожалению, не задерживался долго на одном месте учебы. Но учился-то он в лучших гимназиях округи. А когда по болезни его отправили в Москву на лечение воспаленного глаза, то он год проучился в одной из лучших частных гимназий Москвы - Шелапутинской.

Так что он, по-моему, и за время своего "неоконченного среднего" много чему научился как раз потому, что это была "старая школа" и "старая культура".

Но была еще и вселенная народной казачьей мудрости и наблюдательности. Копившаяся веками, свивавшаяся из присказок и прибауток.

Неказак и Нешолохов

Но вот тут я вставлю каверзу: Шолоховы-то не казаки. Дед ваш не казак. Купец - по сословию.

Александр Шолохов: Да. Михаил Александрович только до 7 лет причислялся к казакам. Потому что был жив прежний официальный муж прабабушки - казак.

Гениальность как наследственное заболевание, ни от возраста не зависит, ни от национальности

Дед не казак в том смысле, в каком он не белый и не красный. Он над этим - сословностью, гражданским разделением - всегда мог подняться. Любя казачество, он говорил о нем всю правду. Я вот думаю, вряд ли, будучи казаком по крови и кости, он смог бы ТАК написать "Тихий Дон". Писал бы, как Туроверов или Краснов.

А в казачьи традиции и уклад был, конечно, влюблен, потому что здесь вырос и все здесь было ему родным.

Ну и для самих казаков Шолохов, конечно, казак. Недаром же, когда встал вопрос о возрождении донского казачества, то первый мини -"круг" прошел в стенах нашего музея. А в 1990-м мы у себя здесь собрали все 11 казачьих войск. Атаманы пришли к бабке. Бабка в слезах (уж она-то казачка сословная). А атаманом первый "круг" выбрал моего папу, даже не отличавшегося тогда активной деятельностью по возрождению казачества. Авторитетен он был, конечно, в числе прочего и из-за фамилии.

После ухода Михаила Александровича поднялась вторая, и по-прежнему унизительная волна подозрений: кто же настоящий автор "Тихого Дона"? Были опровержения, но они поначалу не казались стопроцентно убедительными. Я к вам лет десять назад приходила с предложением написать книгу на Вёшенских материалах, доказывающих абсолютную местную прототипичность всего происходящего в Тихом Доне. По ним - если роман написал Нешолохов, то он уж точно должен был жить здесь и в то же время...

Александр Шолохов: Ну среди версий "Нешолохова" есть и такая. Я их, к сожалению, вынужден все просматривать. И как-то наткнулся на вроде бы "серьезно" написанную статью про то, что "Тихий Дон" создал неизвестный писатель, запертый у Шолохова в подвале. Он страдал агорафобией (боязнью открытых пространств. - прим. Авт.) и в благодарность за то, что ему предоставили этот подвал, писал для Шолохова тексты. Откуда он взялся, что написал до этого, почему пришел именно к Шолохову?! - такие вопросы автора не интересовали. Абсурд абсурдный, сизая дичь.

Разговор с вами я помню. Мне подобные предложения поступали от самых разных людей. И в суд призывали подавать, ведь это заведомо выигрышная история и можно получить и моральную, и материальную компенсации.

Но мне все-таки кажется, что у всех сторонников "Нешолохова" не было задачи что-то окончательно доказать. Скорее они хотели поддерживать постоянные сомнения в авторстве. Сейчас это само собой поутихло. А взялись бы мы с вами за книгу, продлили бы разговоры.

Да, мы знаем, что есть серьезные аргументы, научный и фактический материал. Но зачем, даже имея в руках результаты научных изысканий, внятные аргументы, спорить с умозрительными доводами и наплевательской по сути позицией?

Я тоже думал, а вот если взять и сделать выставку и тексты всех объявленных претендентов на авторство "Тихого Дона" показать в одном зале, и все сразу встанет на свои места. Но потом мне стало обидно трепать в таком контексте имя Серафимовича, которому якобы на склоне лет не хватило сил и смелости опубликовать написанный им "Тихий Дон", он нашел для этого молодого писателя... И имя того же Крюкова, русского офицера, ничем себя не запятнавшего, в Гражданской войне негативно не проявившего... Ведь сами-то они никогда не претендовали на звание автора "Тихого Дона".

Да, но в Википедии до сих пор написано, что будущая жена Шолохова Мария Громославская училась "в Усть-Медведицкой гимназии, директором которой в то время состоял Ф. Д. Крюков". Для чего читателю знать, кто был директором этой гимназии? Только для посева сомнений.

Александр Шолохов: Но это же не фактический материал - домыслы, намеки. И зачем с ними сражаться научно? Это пустопорожнее занятие "опровержением опровержений", говоря словами небезызвестного героя Аль Пачино, "оскорбляет мой ум".

Я также не хочу садиться и писать поправки в "Википедию". Лучше за это время сделаю на родине деда, в хуторе Кружилинском, уникальный этнопраздник, на котором люди будут пахать на быках, жать серпами, или выставку подготовлю. А составление Википедии - все же знают - занятие не столько для самых умных и знающих, сколько для самых активных и незанятых.

Хотя я отдаю себе отчет в том, что с современным мультимедийным пространством, создающим устойчивые мнения и легко превращающим вымысел в правду, работать необходимо.

Мне рассказывали об "ином авторстве" люди, которым я не могу вменить одни лишь глупость, низость и зависть. Что дает им почву для подозрений? Мне кажется, уверенность, что "человек из народа" не может вот так вот взять и подняться на вершину русской словесной культуры.

Александр Шолохов: Ну мы с вами об этом говорили: не из такого он уж и народа. Он скорее порождение "старой" южнорусской культуры.

Хотя, наверное, почвой для появления таких великих и неожиданных писателей, как Шолохов или Платонов, была не одна "старая культура", но и драматизм больших перемен. Эпохи потрясения порождают выдающиеся личности и в искусстве, и в литературе, это факт. Жаль, наша эпоха не выдала пока такого культурного результата.

Кого люблю, того помню

Но сегодня творчество Шолохова в моде. Сергей Урсуляк недавно снял сериал по "Тихому Дону".

Александр Шолохов: Только бы не сравнивали экранизацию Урсуляка с фильмом Герасимова! Каждому поколению нужна своя экранизация известных книг.

Ваш музей принципиально не провинциален. Здесь принимался знаменитый "Вёшенский манифест", директор Эрмитажа Пиотровский не хотел переносить задуманную в Вёшках выставку в Ростов. Это дедово наследство?

Александр Шолохов: Лучшее, что есть в России, находится именно в провинции. Михайловское, Спасское - Лутовиново, Тарханы - разве кто-нибудь скажет об этих местах "провинция!" в уничижительном смысле? ... Вёшенская в этом ряду. Но живя в провинции, мы все должны делать на уровне лучших музеев мира. И превосходить их.

Превзошли?

Александр Шолохов: Россия, безусловно, превзошла мировое музейное сообщество наличием литературных музеев-заповедников. Ничего подобного в мире нет. Ну а если отвечать на ваш вопрос конкретно, то в 2007 году наш музей стал номинантом конкурса наилучший музей Европы.