В этом году в очередной раз Московская биеннале меняет площадку. События основного проекта, в котором участвуют более 70 художников из разных стран мира, развернутся в Центральном павильоне ВДНХ. С 22 сентября по 1 октября он превратится в открытую мастерскую художников, дискуссионную площадку, место встреч известных писателей, художников, экономистов, культурологов. До первого ноября здесь можно будет увидеть документацию проекта и результаты работы приглашенных художников в Москве.
О том, почему вместо привычного жанра выставки кураторы выбрали новый неожиданный формат события, открытого всем ветрам, спорам, зрителям, "РГ" рассказывает один из кураторов Московской биеннале Барт де Баре.
Это кураторы предложили сделать основной площадкой не Манеж, а ВДНХ? Чтобы получился аналог Джардини, как в Венеции?
Барт де Баре: Нет. Площадку кураторы не выбирают. Вообще-то меня приглашали делать основной проект как раз в Манеже. Но в декабре, когда проект был уже готов во всех деталях, что-то там изменилось, и мне сказали, что Манеж уже не актуален, и основной площадкой биеннале станет ВДНХ. На мой взгляд, это был фантастический выбор. ВДНХ - яркий символ не только советского прошлого, но и устремленности той страны в будущее. Это была мечта о будущем, которая на ВДНХ "оживала", становилась близкой реальностью. Москва при этом была не просто столицей СССР, она была столицей страны, где создается будущее всего мира. Иначе говоря, Москва ощущала себя влиятельным центром мира. Мира не только национального, но и глобального. То есть складывался очень красивый сюжет.
Почему складывался?
Барт де Баре: Когда мы стали придумывать новый проект, уже не для Манежа, а для ВДНХ, то подумали, что в разных павильонах разные кураторы могут сделать свои выставки. Один куратор - один павильон. И пригласили кураторов из разных стран Евразии. Николаус Шафхаузен, который руководит Кунстхалле Вены, можно сказать, представляет былую Австро-Венгерскую империю. Дефне Айас, хотя сейчас она директор центра современного искусства в Роттердаме, родом из Турции, и она же создавала в 2007 году Центр по изучению и созданию искусства в Азии. Позвали коллег из Сингапура и российскую группу из Дагестана "Безудержные", созданную Таус Махачевой. Получилась такая евразийская команда.
Так вы превращаете ВДНХ в московское Джардини?
Барт де Баре: Нет. Как только мы пришли на ВДНХ смотреть павильоны, недавно освобожденные от торговых ларьков, нам объяснили, что теперь они под защитой закона об охране памятников. Поэтому мы не можем прикасаться к стенам и должны построить внутри них выставочное пространство. А поскольку бюджет московского биеннале невелик (для сравнения - это примерно 5% от бюджета биеннале в Сан-Паулу), то нам такая задача была не под силу. Без бюджета и со спрятанной за фальш-стенами архитектурой этот проект не имело обсуждать дальше.
В итоге мы решили ограничиться одним павильоном. Но он должен был быть ярким символом. И я рад, что дирекция ВДНХ разрешила выбрать для основного проекта Центральный павильон, образ которого давно стал визитной карточкой всей ВДНХ.
Кажется, я начинаю понимать, как появилась тема основного проекта…
Барт де Баре: Алгоритм выбора известный. Когда проблема выглядит неразрешимой, нужно подумать, что можно сделать в данной ситуации. Затем нужно идти к тому, что наиболее важно, а из него выбрать то, что важно в первую очередь. Я подумал, что этот вопрос "Как жить вместе?" - из самых главных. А искусство как раз дает возможности для попыток найти ответ на этот вопрос. Потому что если вы посмотрите на великие произведения прошлого, то они, в сущности, о том же. О том, как нам жить вместе.
Ставя такой вопрос, кого в первую очередь вы имеете в виду? Россию и Запад, городских жителей и сельских, мужчин и женщин? И почему в названии основного проекта Евразия стала островом?
Барт де Баре: Начну с того, что речь вовсе не об особенностях нынешней ситуации. Скорее, об особенностях этого мира, в котором противостояния, умножаются, доводятся до крайнего напряжения. Мир настолько разнообразен, дифференцирован, что люди все чаще оказываются в ситуации конфронтации, поскольку не понимают друг друга. Это насущный вопрос для всех нас. И для тех, чьи предки двести лет как живут в городе, и для тех, кто вчера приехал из маленького села в незнакомый мегаполис… Тем более вопрос, как создать лучшую жизнь, важен для стран и народов, которые живут веками рядом.
Что касается "острова" Евразии, то, конечно, это метафора нашего мира. Отнюдь не бесконечного. Образ Евразии возник, поскольку Московская биеннале современного искусства так же важна для России, как и для Евразии. В этом смысле она играет такую же важную роль, как, скажем, биеннале в Сан-Паулу для Латинской Америки. Биеннале дает возможность встретиться художникам со всего мира, увидеть работы друг друга и учиться друг у друга.
Если уж сравнивать биеннале современного искусства, которых множество в мире, то чем вам интересна Московская биеннале?
Барт де Баре: Московская биеннале мне интересна, потому что интересна Москва. Она всегда была городом, где встречаются люди.
Вы просто говорите словами советской песни из фильма "Свинарка и пастух".
Барт де Баре: Я этого фильма не видел. Но, согласитесь, амбиции Москвы были всегда больше, чем амбиции столицы одной из больших стран. Ее могут назвать своим городом люди, живущие в самых дальних селениях и городках России, на Дальнем Востоке или Дагестане, где люди говорят на 50 языках. Более того, она стала "своим" городом для людей, которые здесь учатся и работают из других стран, будь то Казахстан, Грузия или Белоруссия. В советское время в московских вузах учились студенты из Африки, Азии…
Советская традиция оказала значительное влияние на людей всего мира. Я хотел бы надеяться, что мне будет позволено называть Москву "своим" городом, в том же смысле, в каком я называю своим Лондон или Рим. Если Москва хочет быть одним из центров мира, ей нужна биеннале современного искусства. Особенно в момент, когда накал страстей зашкаливает, а у людей столько вопросов друг к другу.
Почему вы решили отказаться от традиционной выставки?
Барт де Баре: Мы решили, что должны избегать всего, что может удорожить проект. Раз нет денег на транспортировку, страховку, производство работ, мы решили инвестировать … в людей. В данном случае в художников. Раз не можем сделать долговременный проект, надо сосредоточить усилия на этих 10 днях. Какой момент для искусства самый важный? Момент замысла и создания произведения искусства. Это фантастический, захватывающий момент рождения нового. Зрители биеннале будут иметь возможность стать и участниками, и свидетелями создания новых художественных работ.
И, конечно, мы готовим интересную дискуссионную программу, в которой будут участвовать писатели, ученые, экономисты, культурологи. Например, среди приглашенных экономистов - Яннис Варуфакис, министр финансов Греции. Так что биеннале - это не только возможность подумать о том, как нам жить вместе, но и попытка использовать возможность быть вместе. Это принципиально новый поворот - от традиционной выставки, презентации работ, к сотворчеству с художниками, к общению и совместному поиску лучшего будущего.
Каких художников вы имели возможность пригласить, если вы не можете привезти работы?
Барт де Баре: Но мы можем просить художника привезти свою последнюю работу самому, самолетом или поездом. Можем попросить художника, работающего с фотографией, снимать в течение 10 дней в Москве, создать свое произведение здесь, а потом показать его. Мы договорились с Фабрисом Ибером. Во Франции это, пожалуй, самый известный из живущих художников. Его работы очень дорогие. Он приедет в Москву на десять дней и будет рисовать портреты людей … сырой нефтью. Не тушью, не акрилом, а нефтью. Будут, конечно, и перформансы...
Вы упомянули о группе "Безудержные" с Таус Махачевой. Будут ли они участвовать в новой версии основного проекта?
Барт де Баре: Да, мы попытаемся предоставить им автономную площадку.
А почему вы из россиян выбрали именно эту группу?
Барт де Баре: Выбор всегда подразумевает, что это интересные проекты, которые важно увидеть, что это работы значимых художников. Я здесь именно потому, что в России много чрезвычайно хороших художников. Но биеннале в отличие от музея не ставит задачу показать всех самых важных художников. Точно так же, как вы не можете привезти всех самых лучших художников мира в Москву. Кураторы, делая выбор, как бы предлагают: посмотри, тут есть интересные работы и художники, которые могли бы выступить на интернациональной арт-сцене. Они важны не только для Москвы, но и для всего мира. Биеннале показывает возможности, которые открыты для всех. Но на примере отдельных работ.
Вам не кажется, что программа рассчитана прежде всего на интеллектуалов?
Барт де Баре: Напротив. Когда мы знакомимся и общаемся друг с другом, то в этом нет ничего элитарного, сверхсложного. Это реальный опыт. Когда мы, люди, оказываемся вместе, мы вовсе не обязательно понимаем абсолютно все друг о друге. Но запоминаются моменты, которые можно обозначить "личная позиция". Эта встреча с личностью, или если угодно, личная встреча - и есть то, что оставляет след в памяти.
Когда читаешь о юных студентках, которые отправляются к боевикам ИГИЛ в Сирию, то ощущение, что они и современные художники - родом не просто с разных островов, а с разных планет.
Барт де Баре: Проблема не в людях, а в обществе, в том, что оно может предложить молодым умам. Нужно искать идеи лучшего будущего, формулировать их. Искусство не может изменить мир. Но оно может дать инструменты для изменения мира. Может дать хотя бы крохотные идеи о том, как вы, и мы, и они могут изменить мир к лучшему. А для начала - хотя бы услышать и увидеть друг друга.