Обычное по нынешним временам письмо. Если бы не одно обстоятельство: по паспорту никакая она не Клава, а Клаудиа Годинья, уроженка Флоренции. Нынче будет 30 лет, как живет в Улан-Удэ. За все это время о ее частной жизни в Бурятии стало известно только то, что отца ее зовут Луччиано. Вот его она и привезла на Бессмертный полк.
Потом они пошли в музей музыкальной культуры имени Глинки и спели там в караоке какую-то из наших песен военной поры. Какую именно, неизвестно: "Я тебе напишу отдельно про всех этих вещей. У меня в эти дни свободы = 0.95% внимания ему (то есть отцу. - Авт.). И 5% тоже".
Состояние отца немного задержало Лукиничну в мае-июне на родине. Только недавно она вернулась в Улан-Удэ. Ну, приехала да приехала. А лет 25 назад - да, возникло бы подозрение, что ее притянула Флоренция. Тогда эту роскошную личность боялись потерять.
Лет 25 назад во время командировки в Улан-Удэ друзья предложили "послушать одну итальянку, которая рубит в экономике". Приготовился к поучениям о чудодейственной силе рынка. Итальянка же, сказано. Рубит же.
А итальянка с дипломом доктора экономики от Флорентийского университета просила об одном: не рубить под корень. То с трудом, то без труда подбирая нужные русские слова, она говорила, что с отрицанием пройденного страной пути мы перестарались и можем вообще угробить свою замечательную экономику:
- Что есть рынок? Это расточительно. Огромные затраты на маркетинг. Огромные объемы человеческого труда остаются невостребованными и подвергаются уничтожению. Апельсины зарываются бульдозерами...
Нашу реакцию можно было описать одной строчкой из Твардовского: "Тут и сел печник". На апельсины.
Уже потом, в каком-то кафе, она рассказывала, как приехала в Улан-Удэ на переговоры о создании СП в составе итальянской делегации. Как удивилась, что хозяева по своей - вполне объяснимой - наивности не понимали своих договорных преимуществ и склонялись к невыгодным условиям. И как ее потрясло это чистосердечное простодушие. И как приняла приглашение правительства Бурятии, и как стала советником по экономическим вопросам.
Она консультировала здешних чиновников по части внешнеэкономических связей. Написала десятки статей типа: "Система мотивации труда при переходе к новым экономическим отношениям (регулируемой рыночной экономике"). Вот одна цитата:
"Открытие экономических границ России делает процесс демонополизации производства безнадежно запоздалым и очень опасным, поскольку благодаpя этому западная продукция быстpо уничтожает pоссийского конкурента. Самые же развитые стpаны Запада, все правительства всех стран мира постоянно принимают меры по защите своего национального производителя от пpоизводителя внешнего, когда в этом возникает необходимость".
Как было положено в то время, едва ли не каждое мероприятие, каждый мало-мальский успех, как у нас здесь говорят, "сбрызгивали". Капитально обмывали. Причем ей как "гостье" предлагалась "штрафная". Отказ воспринимался так, будто она намерена обидеть "хозяев" банкета.
- Для меня это был кошмар, - рассказывала она о той поре. - Как я могла обидеть людей? Но и люди скоро перестали относиться ко мне, как к гостье. Клава? А что Клава? Клава - "свой парень".
Однажды сказала, что "брызгать" не будет. И никто не обиделся.
Но своего выхода из пьянки ей было недостаточно. Она знала, что в масштабах республики алкоголь - настоящая беда. Сельских механизаторов и животноводов никто на дармовые банкеты не зовет, они тратят на алкоголь свои невеликие зарплаты, и запои мужиков вызывают скандалы в семьях, драки между односельчанами, до убийств доходит.
Никакой бюджетной поддержки, кроме денег на бесплатное кодирование, у нее не было. Но и эти средства выделялись с грехом пополам. На борьбу со СПИДом получали 100% от суммы, прописанной в защищенной статье бюджета, на борьбу с пьянством - меньше половины.
Клавдия негодовала. Она выслушивала умников, рассказывавших ей, что "кодирование не выход", потому что по окончании срока люди пьют, как пили. А то, что семьи пьяниц получают хоть какую-то передышку, в зачет брали только сами пострадавшие - деревенские бабы.
Сейчас ее главное дело - разгрузочно-диетическая терапия, сокращенно - РДТ. Три эти буквы Клавдия вынесла в название ООО, навела мосты в региональный минздрав, связалась с отечественными светилами - как она и предполагала, в России и по этой части обнаружился огромный, отложенный до лучших времен задел. Законодатели тут немцы, но российская методика, считает Клавдия, лучше. Чем лучше? В двух словах не объяснить, так положимся на Годинью.
Сегодня РДТ в Бурятии применяется на курорте "Горячинск", практикуют его легально и несколько частных клиник. Люди со всего мира проходят разные по длительности курсы. За копейки. За два дня выхода из голодания платят 175 руб. 00 коп. - это я узнал по квитанции и кассовому чеку, которые моя супруга привезла в апреле с курорта "Аршан".
Клавдия со своими соратниками из числа врачей, чиновников и журналистов провела уже 5 научно-практических конференций. Как-то она позвонила мне специально чтобы сообщить, что об РДТ в Бурятии прошла по какому-то французскому каналу почти часовая передача.
- В прайм-тайм, - подытожила она.
- Где ты деньги берешь? - невпопад, неудачно прервал я ее рассказ.
Клава ответила в том духе, что пиариться за деньги большого ума не надо. Тогда она, как мне показалось, обиделась. Но только показалось. Потому что вскоре Годинья приехала из Улан-Удэ в Иркутск на несколько часов - только на разговор. Приехала утром, уехала в обед. Потратилась - просто потому, что надеялась с моей помощью развеять сомнения. И такие отношения с ней - она называет их эксклюзивными - у всех журналистов, с которыми она хоть мало-мало поработала.
Она приехала, чтобы спросить себя в моем присутствии: а не пойдет ли без нее - как без няньки - дело РДТ?
Вот ситуация. Группу выходящих из голодания собираются кормить чем-то непотребным - чуть ли не котлетами из говядины с картофельным пюре. Это как пудовую гирю уронить в пустой желудок. Звонят ей среди ночи. Она ищет машину, находит, приезжает в Горячинск (150 км от Улан-Удэ), сама натирает морковку, выжимает из нее сок... Видимо, Клава наездилась.
Было то в 2013 году. Больше мы с ней не виделись и даже не списывались. Пока не пришло сообщение, что она привезла отца на 9 Мая из Флоренции в Москву.
Если кто-то думает, что можно сравнивать Клавдию с теми соотечественниками, которые уезжают из России, потому что, дескать, здесь работать невозможно и вообще задыхаются они в нашей атмосфере, то он прав. Годинья задыхается без России:
- Мне на Западе дольше месяца тяжело. Пытаюсь найти умные источники, но какие-то они все плосковатые, что ли. Мне стало очень, очень жалко западных людей. Опустошенные. Читаешь газету - и любая статья ни о чем. Ни холодно, ни жарко. Раньше не могла понять, чего там не хватает, оказывается, не хватает эмоции. Пусто. Всё есть, а пусто. Таким становишься, плоским. Бедная Италия. Сама такая красивая, и "историческая", и "мировая" - и что? Вообще противно видеть в родном городе эти толпы. Гиды с флажками ходят как зомбики.
Ну и стоп уже с этими флажками. Нам-то что? А то, что Годинья показывает, сколь многое можно сделать у нас. За 30 лет она получила, наверное, 10 стандартных доз непонимания, преодолела 20 норм административных барьеров - и подвигом это не считает.
- Бюрократы тоже люди, и не всегда самые плохие. А у идей нет административных барьеров, они летают в воздухе и потом прилипают, где почва. А я... Я в России вылечилась, и я верну долг.