Легко ли быть сегодня молодым в театре? И надолго ли для уже признанных и прославленных мастеров сцены введен режим экономии в театрах? Об этом мы говорим с художественным руководителем Александринского театра, председателем Гильдии театральных режиссеров России, президентом Фонда поддержки режиссеров театра и членом президиума совета при президенте РФ по культуре и искусству Валерием Фокиным.
Валерий Владимирович, к завершению сезона министерство культуры заверило, что продолжит финансировать Новую сцену Александринского театра. Вы одним из первых занялись подготовкой новой режиссерской смены театральных лидеров - сначала в Москве, в Центре им. Мейерхольда, затем - в Санкт-Петербурге, в Александринке. Но чтобы тратить на это столько жизненной энергии, надо быть уверенным, что ваши выпускники не останутся безработными.
Валерий Фокин: Я стараюсь помочь им. Ребята второго выпуска, магистранты Новой сцены за годы обучения сделали немало практических работ с артистами Александринского театра. Итоговый экзамен заключался в презентации их будущих спектаклей (молодые режиссеры представляли 20-минутные проекты постановок, причем не поодиночке, как на традиционных выпускных, а готовыми командами - режиссер, художник, продюсер, драматург, завлит. - Ред.).
Я приглашал руководителей театров Петербурга - режиссеров, директоров, чтобы они посмотрели - вдруг им понравится, и они потом целый спектакль возьмут. Так что я пробую их "продать". Мне важно, чтобы они не просто получили свои дипломы, - и что дальше? Тем более, время сейчас сложное, трудное, но для молодых, как ни странно, появляется шанс.
Сейчас сильно меняется рынок. Уже так не будешь приглашать известных западных режиссеров - денег просто нет на гонорары. Мы - старшее поколение - тоже так уже не будем ездить туда-сюда, как раньше. И времени нет, и опять же - ставки другие. Значит, у молодых появляется гораздо больше возможностей.
Если с минимумом декораций человек делает заявку на что-то интересное, он может идти вперед, его возьмут даже в репертуарный театр - потребности сейчас большие. Потому что экономическая ситуация другая. Финансирование крайне ограничено, и поэтому ребята получают шанс. Возникает вакантность, которую надо использовать. Я не знаю, понимают ли они это?
Уже можно подводить итоги не только образовательных проектов. Впервые - по хронологическим причинам - спектакли Новой сцены участвовали на фестивале "Золотая маска" и в экспериментальном жанре ее получили. Премьеры там выходят в таком количестве, будто открыт секрет, как резко увеличить скорость рождения спектаклей не в ущерб их качеству. Необычен для театра и сам формат работы: с 12 часов, когда открывается медиастудия, и до последнего ночного посетителя в театральном кафе, обсуждающего с создателями увиденную постановку... Такие нововведения оправданны?
Валерий Фокин: Вполне. Мне нравится, как в принципе сегодня развивается Новая сцена. Когда два года назад мы формулировали ее назначение, мы хотели, чтобы появилась не вторая площадка театра, где шел бы дубль-репертуар, - грубо говоря, на большую сцену спектакль не помещается, давайте мы его тогда сыграем на Новой сцене на 300 мест; а чтобы это был настоящий центр искусств, театрально-культурно-образовательный комплекс. Еще когда мы строили ее, об этом мечтали. И, в общем, эти задачи на сегодняшний день Центр выполняет.
Работает лекторий, звучит музыкальный авангард. Прошел драматургический фестиваль, очень много подготовлено детских программ. И, помимо серьезных спектаклей - например, Беккета в режиссуре Терзопулоса, который идет с очень большим успехом (в нем играют наши первые артисты - Николай Мартон, Семен Сытник, Игорь Волков, Сергей Паршин); Ружевича (тоже абсурдистского классика) в постановке Николая Рощина, Сорокина в интерпретации Марата Гацалова, есть экспериментальные работы: "Камера обскура", "Пробуждение", "Интегрум", "Шум"; к концу сезона состоялась премьера "Земли".
Из этого складывается очень разный, непривычный, экспериментальный репертуар.
Кто его определяет?
Валерий Фокин: Там молодая хорошая команда - главный режиссер Новой сцены Марат Гацалов, директор Игорь Троилин, с которым я работал еще в Центре Мейерхольда.
Конечно, они со мной советуются, и конечно, я им помогаю, мне важно их поддержать. Они занимают в новых постановках артистов Александринского театра, включая старейшин, кто в труппе старшего поколения, и те с удовольствием играют на Новой сцене, стыкуются с молодежью, пробуют себя на какие-то новые задачи, передают опыт.
Я, когда выпускал "Невский проспект" на основной сцене, видел, как Николай Мартон, напрягаясь, слушал молодых режиссеров, - как будто он с иностранцами разговаривал. Они ему пытаются что-то объяснить, путаются, что-то говорят... И он "продирается" через все это, желая понять: ну что же они хотят?
За ними было так интересно со стороны наблюдать! Я, правда, потом влез, перевел. Но сама попытка оказалась полезной. Мы же еще несколько лет назад имели и другие примеры, когда актер сказал молодому режиссеру: до свидания, знать не знаю, слышать не хочу.
А как молодые могут научиться формулировать задачи в 20 лет? Это же с опытом приходит. Конечно, они робеют перед маститым артистом, волнуются, они поначалу косноязычны, но это понятно. Надо, чтобы тебя не просто услышали, а захотели услышать. Ведь когда слышать не хотят - что ты можешь сказать?
На двух сценах - и на Новой, и на исторической выходило много премьер. Из-за экономического кризиса планы теперь будут сильно корректироваться?
Валерий Фокин: Сейчас больший акцент будет сделан на малобюджетные постановки, на образовательные проекты, на лекционную работу, просто из-за средств, - у нас довольно существенное сокращение в этом году.
От чего пришлось отказаться?
Валерий Фокин: От спектакля Жолдака "Три сестры", из-за общих расходов пока мы перенесли его на 2016 год. Посмотрим, что будет дальше.
Второе - афиша нашего Александринского фестиваля в этом году будет ужата - мы отказываемся от приглашений ряда театров, которые хотели бы у себя принять. Но мы ждем на фестиваль Национальный художественный театр Пекина, это интересно, потому что это реалистический китайский театр, в котором играют, как европейцы, - мы такого не видели.
Будет премьера Николая Рощина, будет очень любопытный итальянский "Вишневый сад" из Неаполя.
Я понимаю, что придется, наверное, сделать какой-то спектакль "из подбора" декораций. Я даже себе это представляю, как. Потому что подбор в Александринском театре такой за всю историю, что можно выпустить спектакль, и будет ощущение, что это новые специальные декорации. Но я знаю, что подобное можно проделать от силы ну один раз, - два раза с таким приемом, как говорится в Одессе, два раза с одной и той же шуткой ты не пройдешь.
Мейерхольд в свое время, в 1918 году, ведь тоже взял, раздел сцену, стояли какие-то декорации на заднем плане, он из них что-то соорудил, обнажил кирпичную стенку, - что сегодня делают все, а тогда писали, что это новаторство, совершенно новое слово в искусстве. А так получилось от бедности, потому что ничего не было, никаких средств.
Так что история знает примеры: иногда кризис и вынужденный аскетизм рождает в творчестве интересные результаты.
Вторая редакция вашего спектакля "Живой труп" под названием "Третий выбор" появилась ведь не поэтому?
Валерий Фокин: "Живой труп" возник, когда я понял: нужно изменить задачу спектакля, переставить акценты, вскрыть другой смысл, который я почувствовал. Я даже вернул слова про третий выбор, потому что восемь лет назад их не было, они были не столь важны, а сейчас - невероятно актуальны. И я хотел обновить состав, ввел восемь новых исполнителей, включая главного героя.
Конечно, все поменялось внутри, какие-то мизансцены, отношения. Но вопрос прозвучал правильный - возобновления, вторые редакции могут как-то спасти ситуацию сегодня, когда надо обойтись малой кровью.
Вообще в кризис, когда у тебя возможности ограничены, при аскетизме получается больше сосредоточиться на профессии. Мы репетировали "Третий выбор", многое менялось, это сразу продлевает жизнь спектакля. И дает хорошие профессиональные уроки в том плане, что когда икры нет, давайте придумаем, как жить без икры и сливочного масла.
Но все время так нельзя. Дело в том, что Императорский театр не может каждый спектакль с двумя табуретками работать. Сам зал диктует определенный формат. Да, один раз ради эксперимента можно оставить основную сцену Александринки пустой. Но не более того.
На Новой сцене - другое пространство, а историческая сцена обязывает.
К вопросу о гастрольной деятельности. В августе Александринка едет с "Ревизором" в Пекин и Шанхай. Я знаю, многие фестивали, города и страны хотели бы видеть у себя ваш "Маскарад. Воспоминания будущего". Но спектакль очень дорогой для транспортировки...
Валерий Фокин: В Санкт-Петербурге "Маскарад" все время идет с аншлагом, билеты в тысячный зал продаются полностью. Я не находил объяснений: почему? А потом понял - красивые занавесы, музыка, даже классический сюжет людям нравятся, потому что они уже устали от джинсовых интерпретаций. Им хочется, чтобы в театре было красиво.
Я не ставил перед собой специально такую задачу, но это абсолютно попало в то, что публике надоели осовремененные постановки. Я сам в них принимал участие. Но ведь важно волшебство театра.
Может быть, теперь на смену волшебству пришло время эконом-театра? Я о кризисе финансирования. Нельзя в этой связи не вспомнить о питерской законотворческой инициативе, похожей на театр абсурда: в России предлагали ввести институт предварительной общественной экспертизы спектаклей, фильмов и музейных коллекций. Многие театральные деятели восприняли такую "культурную инициативу" с удивлением. Марк Захаров, например, считает, что это прямой путь к тому, чтобы не досчитаться многих великих произведений. Какая ваша позиция?
Валерий Фокин: Меня угнетает, что в министерстве культуры образовалась целая группа общественных советников, которые напрямую занимаются идеологией. В комиссию по театрам кто только не входит. Экспертный совет будет определять и рассказывать, что нам, например, ни к чему современная драматургия... Я это проходил раньше, когда мы с Михаилом Рощиным, со спектаклем по Вампилову, шли в министерство культуры, и нам говорили, какие фразы из пьесы надо выбросить, - "это мы не разрешим"... Все это уже было.
Потом, как третий фильтр - сдача готового спектакля. "Провинциальные анекдоты" Вампилова восемь раз принимали. Пустой зал "Современника", никаких зрителей нельзя приглашать, сидят два человека и беспрерывно что-то пишут...
Давайте сейчас вернемся к этому? Но это будет серьезный отброс назад. Причем это общественные люди, они не могут ничего запрещать, они просто формулируют свое мнение находящимся через стенку чиновникам, - все же в помещении министерства происходит, что мы не советуем по тем-то причинам.
А дальше будут ссылаться: общественный совет это что-то не очень поддерживает, мы вам денег не дадим. Поэтому уберем проект из госзадания, из субсидий... Я все это проходил, все прекрасно помню.
То есть механизмы - те же?
Валерий Фокин: Да. Это опасная тенденция. У нас пока нет цензуры по Конституции. Но вот эта внутренняя, скрытая цензура еще страшнее, если она придет. Потому что она завязана на экономике, - мы дадим вам государственные деньги или не дадим. Мы делим искусство на государственное - то, что мы поддерживаем, и не государственное, которое мы не поддерживаем.
А тогда получается, что не поддерживаем мы экспериментальный, поисковый театр. А как без нового искусства? Даже если оно ошибочно, это же движение вперед, шаг... А эти шаги вы сами финансируйте, с помощью спонсоров. А какие сегодня спонсоры, когда в стране денег нет? И у спонсоров их нет. Потому что, действительно, денег нет ни у кого. И у богатых их меньше, а у бедных вообще не будет.
Но я это говорю к тому, что деление на наше и не наше опасно.
Что делать в такой ситуации? Встать над схваткой, обратившись к опыту Федора Протасова в "Живом трупе"? Или встать на котурны?
Валерий Фокин: Уйти, встать над схваткой, - я понимаю эту позицию, даже могу ее разделять в какой-то степени, но позволить себе такое я не могу, потому что она исключает чувство ответственности.
Я не считаю себя героем абсолютно, но бороться за сохранение художественных позиций в нашем театре я просто обязан. Я так воспитан, и я не могу пойти поперек, пока Бог дает здоровье.
Конечно, хочется иногда вдруг сказать "до свидания, я лучше поеду, поставлю спектакль туда, и туда, и прекрасно буду себя чувствовать". Но это невозможно. Поэтому отход в сторону, как неприятие всего, - это замечательно, но как литературный пример. А не как руководство к действию.
P. S.
7 августа начинаются гастроли Александринского театра в Китае.
На сцене Пекинского народного театра и Большого Шанхайского театра будет показан спектакль Валерия Фокина "Ревизор".