Кто такие, по-вашему, карьеристы? Быть карьеристом - хорошо или плохо?
Михаил Щербаченко: В толковых словарях есть такие определения карьеризма, как желание добиться продвижения по службе, не считаясь с интересами дела, беспринципная погоня за личным успехом. Дальше мы сами можем выстроить лексический ряд: неразборчивость в средствах, лицемерие, угодничество, обман, предательство, стукачество, хождение по трупам... Что уж тут хорошего, сплошной негатив.
При этом карьерист может быть умен, образован, аналитичен, изобретателен, настойчив, многогранен, наконец, талантлив. Согласитесь, прекрасный набор для чиновника.
А вот когда одно соединяется с другим, возникает интереснейший объект для авторского наблюдения.
На ваш взгляд, аппаратным человеком или интриганом нужно родиться или это - приобретенное качество? Можно ли этому научиться? Вы явно встречались с людьми, у которых есть к этому талант или способности. Это - стыдно, как раньше считалось, или наоборот - достойно?
Михаил Щербаченко: Вы по существу ставите знак равенства между аппаратчиком и интриганом, но хочу заметить, что сильный аппаратчик непременно владеет навыками построения интриги, а вот интриган не всегда является грамотным и усердным аппаратчиком. Правда, мне встречались очень успешные интриганы с довольно-таки низким IQ, которые обыгрывали крепких профессионалов. В таких случаях впору говорить о даровании, хотя и особого рода.
Насчет того, стыдно или нет, - это как кому. Есть такие, кто на мнение коллег чихать хотел, они выступают в театре одного зрителя, и этот зритель - босс. Если он доволен, можно не стыдиться, а вкушать чувство превосходства.
А вообще интрига - понятие диалектическое. Копните любое значительное событие, историческое или современное, в любой сфере деятельности, - везде отыщется интрига и, соответственно, ее исполнители - интриганы. Можете их не уважать, но нельзя не отдать им должное. Говорю вам это как экс-чиновник, чьи способности к интриге весьма скромны. Но оценить изобретательность чужой игры я способен, и в этом можно удостовериться, прочитав "Краткий курс научного карьеризма".
Самое важное качество чиновника?
Михаил Щербаченко: Иметь крепкую нервную систему. Потому что работа государственного служащего - затратная, и чем ты успешнее, тем большее давление испытываешь.
Что еще? Хорошая реакция, умение быстро схватить суть, сочетание смелости и осторожности... И - вы не поверите - честность. В иных ситуациях она бьет любые козыри.
Какой самый важный аппаратный урок получили вы в своей карьере?
Михаил Щербаченко: Не расслабляться ни на секунду, всегда ожидать форс-мажора. Подтверждений было множество, ну вот хотя бы такой случай. Новый год, дружеский круг в Подмосковье. Сразу после боя курантов звонок на мобильный (который нельзя отключать ни при каких обстоятельствах!): в районе Печатники пропал телевизионный сигнал, и тысячи людей остались без новогоднего эфира. А это была моя епархия. В четверть первого уже мчался в Москву. Подобное случается с каждым чиновником, и это - в порядке вещей.
Как, на ваш взгляд, изменились чиновничья культура и стиль жизни за последние лет 15?
Михаил Щербаченко: И стиль, и культуру всегда диктует первое лицо - в федеральном ли правительстве, в поселковом ли совете. То есть тот, от чьего мнения зависят нижестоящие. Если шеф вежлив и некриклив, трудно представить его заместителя площадным хамом. Если начальника не увидишь в мятых брюках и галстуке со следами пищи, аккуратность унаследуют и его подчиненные. Если руководитель хорошо владеет иностранным языком, с большой вероятностью его подчиненные наймут себе педагога.
В последние годы казенный стиль уступил место иному, которому расхожего определения пока не придумали, но я бы назвал его эклектичным. Ответственного работника легко встретить на модном показе или на рок-концерте под ручку со светской львицей, и он не станет прятаться от камеры, поскольку сейчас за это не карают. Человек, принимающий важные государственные решения, может написать роман под псевдонимом, тут же всеми расшифрованным. Или выступить телеведущим развлекательных программ. Или устроить вернисаж своих фоторабот. На мой взгляд, в этом нет ничего худого, с той, однако, поправкой, что исполнение будет качественным, а не смахивать на примитивную самодеятельность.
А если этот чиновник еще и большой профессионал в своем главном деле, - тут я снимаю перед ним шляпу.
Интересное определение того, как выглядит новая номенклатура. А еще, например, появились молодые чиновницы с внешностью и хватками бизнес-вумен там, где раньше были партийные дамы.
Михаил Щербаченко: Дамы во власти - пикантная тема, об этом в книжке есть целая глава. Если леди пришла на госслужбу из бизнеса, чтобы увеличить собственное состояние, - это одна история. А если она хорошо работает с цифрами, умеет сформировать грамотный бюджет и не даст себя обмануть, - никаких возражений. Но вы ведь спрашиваете о молодых людях, верно? Тут я хочу заметить, что омолаживание власти - дело, конечно, нужное, но когда, к примеру, тридцатилетнего парня из бизнеса ставят управлять отраслью, возникает сомнение насчет сомасштабности задачи и исполнителя. Создать эталонное частное предприятие и реформировать систему управления - это совсем не одно и то же. Я говорю не о конкретных личностях, а просто о вероятных рисках.
А почему чиновники перестали пить? Среди них, наоборот, стало престижным заниматься спортом и здоровым образом жизни. Раньше важные вопрос обсуждались в саунах, теперь в фитнес-клубах. Это - влияние Запада или наши чиновники сами поняли важность заботы о своем здоровье?
Михаил Щербаченко: Помните старинный анекдот: "Жизнь за родину отдашь?" - "Отдам. Зачем мне такая жизнь?" Но если жизнь совсем не так плоха, почему бы ее не продлить, расставаться ведь жалко. Отсюда забота о здоровье, о внешности, об имидже. Говорите, перестали пить? Как знать. Но вот выпивать точно не перестали, просто изменились напитки. А что касается мест для решения вопросов... От того, что теперь их чаще обсуждают не в бане и не на рыбалке, а, предположим, за покерным столиком или на конной прогулке, вряд ли что-то меняется. Пусть дискутируют хоть на презентации линии нижнего белья, - лишь бы решения были убедительными.
Какое значение в работе "научного карьериста" имеют пиар и связь со СМИ?
Михаил Щербаченко: Знаете, о некоторых видных деятелях говорят: он никакой, его сделали пиарщики (кстати, иной раз сами пиарщики эту версию и распространяют). У меня на сей счет четкое убеждение: из ничего не выйдет ничего. Конечно, СМИ могут сделать узнаваемым любую бездарь, но счастье не будет вечным. Рано или поздно виртуальная персона при отсутствии личных способностей хлопнется на арбузной корке. Другое дело, что иногда этой радостной минуты приходится ждать слишком долго. А самые успешные и продолжительные карьеры мы наблюдаем у тех, чья незаурядная личность представляет интерес для прессы. Такие люди сами создают информационные поводы.
Вы рассказываете о конкретных людях, они узнают себя. Не обидятся ли, прочитав книжки?
Михаил Щербаченко: Были такие опасения, я даже заготовил впрок отмазку: "Если я смеюсь над собой, почему не могу посмеяться над вами?" Но пока воспользоваться ею не пришлось. Многие бывшие коллеги "расшифровали" как раз не себя, а других. Только один человек спросил: "Не меня ли ты, гад, вывел в такой-то истории?" А в ней как раз был совсем другой прототип, о чем я с облегчением сообщил, после чего удостоился похвалы.
Несколько знакомых, которым я дал почитать "Краткий курс научного карьеризма" еще в рукописи, сказали, что было бы гораздо круче, если бы персонажи носили подлинные имена, - люди-то в большинстве известные. Но у меня не было разоблачительных задач, и, кстати, замечу, что в книге нет никаких откатов, распилов и прочей уголовки. Это - шутейный учебник по предмету "нравы современной бюрократии", где даны, как нас учили в школе, типические характеры в типических обстоятельствах.
Любите ли вы читать Салтыкова-Щедрина (читая вашу книгу о научном карьеризме, невольно напрашивается сравнение)?
Михаил Щербаченко: Мне трудно вообразить время, когда Салтыков-Щедрин перестанет быть актуальным. А за невольное сравнение спасибо, хоть я того и не стою. Михаила Евграфовича, само собой, читал еще в юности, а уже на госслужбе перечитывал. Как и Макиавелли, Оруэлла, Драйзера. Вникая в книгу о природе власти, чувствуешь себя то недорослем, то осанистой фигурой. Первое, увы, чаще.
Вы не стесняетесь признаваться в мыслях, которые, по вашему же выражению, не делают вам чести. Насколько необходимо это качество для журналиста, автора книги?
Михаил Щербаченко: Автору точно следует быть искренним. Потому что искренность обещает достоверность. Иначе вас никто не станет читать, а если и прочтут, не поверят.
Истории из книг Михаила Щербаченко
- Знаменитую фразу о том, что ложь, чтобы в нее поверили, должна быть чудовищной, переработали на новый лад: "Лесть, чтобы в нее поверили, должна быть беспардонной".
Вы будете долго изобретать изящный комплимент начальнику и ждать подходящего момента; настоящий же мастер без предварительных ласк лизнет так, что всех кругом стошнит, а ему по барабану...Не пытайтесь с ним тягаться, этот человек непобедим. Слушая публичное выступление начальника, он дождется секундной паузы и воскликнет: "Как глубоко, как точно!" Он первым и громче остальных зааплодирует шефу и последним добавит три хлопка, когда уже смолкнет овация... За перебор не накажут. А вот наградить могут.
- Самоирония мешает выстроить по-настоящему крупную деловую карьеру... Можно ведь трактовать способность посмеяться над собой не как признак ума и уверенности в себе, а как помеху, которая пусть даже по чуть-чуть, но все равно размягчает волю...Тот, кто предписал себе исключительную судьбу, осознанно отсекает все, что способно хоть на градус сбить его с курса. А самоирония - это частица философского отношения к жизни, которое, в свою очередь, позволяет человеку смириться с неудачей. Подлинные Гераклы власти возможный неуспех вообще не берут в расчет. Им противопоказаны любые сомнения.
- Персональные водители - народ весьма занятный...Они чутко улавливают настроение пассажира, умеют подолгу молчать... Они наблюдательны, самолюбивы, иногда спесивы, но при этом ценят свою работу и кровно заинтересованы в карьерном росте шефа, поскольку это расширяет и их возможности. Пока пассажиры кучно заседают, ожидающие их шоферы образуют своего рода клуб, где есть пусть не жесткая, но все же отчетливая иерархия. Те, кто возит первых лиц, слегка снисходительны к водилам замов, - и далее по вертикали. Замечено, что шоферы склонны идентифицировать себя с пассажирами, превращаясь в своем кругу кто в руководителя департамента, кто в главу управы, кто в начальника главка. Они даже не прочь за глаза ущучить шефа. Собственными ушами слышал, как один водитель говорил другому: "Я своему дуралею сколько раз объяснял, что надо быть жестче, а он все мямлит".
Представьте себе, сколько любопытных вещей может рассказать человек, которых не понаслышке знает о том, какие они - чиновники.