Талант актрисы у донской казачки начал проявляться задолго до выхода на сцену. Сфальшивить тогда было смерти подобно.
Семья Мордюковых в начале войны осталась на оккупированной территории, не успев эвакуироваться. "А Нонна бесстрашная была", - говорит ее сестра Наталья, вспоминая, как Нонна помогала партизанам, ходила в соседнюю станицу высматривать, что и как там у немцев. По ночам в деревню приходили партизаны. Однажды зимой полицаи обнаружили у дома их следы и нагрянули с облавой, Нонна успела спрятать гостей в сарае, а про следы мужских сапог спокойно объяснила, что это ее следы, что женскую обувь они давно сносили. После чего, спокойно, щелкая семечки, открыла сарай, где сидели партизаны... Будущая народная артистка сыграла главную роль в этой сцене так убедительно, что полицаи поверили ей и ушли.
- Мне никогда не было легко, - вспоминала Нонна Викторовна, размышляя о том, что сделало ее такой крепкой. И говорила о том, что "родилась грузчиком" и в детстве "была как мальчишка: широкоплечая, мускулистая".
Она с детства делила трудности со взрослыми, с шести лет таскала воду из колодца и делала другую домашнюю работу. Отец вернулся с войны без ноги, мать была председателем колхоза, а старшая дочь Ноябрина (имя, данное Мордюковой при рождении) отвечала за младших братьев и сестер.
...Так она "пахала" и в Москве, когда у студентов ВГИКа Мордюковой и Тихонова родился сын. Они снимали углы, ели перловку, пили кипяток, Тихонов и дрова воровал, чтобы комнату натопить, она подрабатывала, выступая в школах, сельских клубах, часами стояла на сцене в легком платье в неотапливаемых залах. Мордюкова и в кино снималась, и хозяйство вела - и так со всеми мужьями, официальными и гражданскими. Творческой работы было много, но она старалась сниматься в картинах, где было что играть (и считала, что сыграла лишь 7-8 стоящих ролей), лишь к концу жизни начав соглашаться ради денег "на ерунду всякую, когда лекарства очень нужны". Например, за "Ширли-мырли" столько предложили, что "через себя перешагнула". На гонорар от "Мамы" купила шубу, посудомоечную и стиральную машины, мягкую мебель.
Талант ее был необычайно органичным, чутким к происходящему и потому покорял всех. К поступлению во ВГИК она не разучивала басен, покорив приемную комиссию побасенками из жизни станичников, Ульяна Громова в "Молодой гвардии" стала в исполнении Мордюковой кумиром страны потому, что актриса, забыв о камере, жила в кадре - и это стало высшим проявлением натуры Ульяны (Александр Фадеев говорил режиссеру Герасимову, что, знай он Мордюкову, лучше выписал бы Громову).
И фраза "хороший ты мужик, но не орел" в "Простой истории" вышла такой искренней потому, что она была уверена: ну не может героиня сказать лишь "спасибо, прощайте", как в сценарии. "Что-то не так. Она влюблена, он тоже... И он не делает шага навстречу, и женщина не среагирует на это?!" Она и придумала эту реплику и произнесла ее с улыбкой - иначе женщине гордость не позволит!
- Любой текст ничто в сравнении с тем, что Мордюкова может показать без слов, - говорил режиссер Денис Евстигнеев.
Она была великим импровизатором и для той же "Мамы" придумала яркую деталь - попросила сажи и стала своих "детей" мазать "на камеру", как нефтяники друг друга нефтью. Получился непридуманный момент общности, счастья... Эльдар Рязанов говорил, что "не надо Мордюкову трогать, она сама все сделает".
"Я не люблю советское кино, там нет женщин и нет мужчин, - говорила она. - Я хочу видеть половые признаки на экране, чтоб женщина была женщиной!
Она такой женщиной и была в жизни, загораясь и влюбляясь сходу. Женихов хватало, замуж выходила многажды, не хватало лишь времени на ЗАГСы. Но мужья "все не те попадались" - они были хороши собой, но все, по оценке Нонны Викторовны, "какие-то инфантильные". С одним она так и не пережила разницу темпераментов (Тихонов был московским эстетом, а она - заводной казачкой), у другого пишущая машинка годами была заправлена на одной странице (Мордюкову покорила красота Бориса Андроникашвили), третий "пил не по таланту"...
На экране ее роли всегда украшались любовными историями. "Даже трудно представить, чтобы за моей героиней не плелся мужичонка", - говорила она. При этом люди, по-настоящему достойные ее, не могли разделить с ней жизнь. Встреченные на съемках Ульянов ("я спиной почувствовала, что он вошел, и, не видя его, влюбилась") и Шукшин ("от одного его присутствия сердце сразу заклокотало") были слишком цельными людьми, чтобы изменять женам, да и Мордюкова говорила, что никогда к женатому не подошла бы.
А что касается отношений по сценарию - всегда отдавалась делу со всей страстью. Сестра вспоминает съемки сцены с Шукшиным в "Они сражались за Родину" (его герой выходит из хаты с синяком). "Ребята, сядьте, - остановил Сергей Бондарчук актеров, готовящихся ко второму дублю. - Видели бы вы, как вы это сыграли..." Он плакал.
У каждого человека, занимающегося искусством, главное "пиршество" в творчестве - в работе, в которой он расходует накопленное своей жизнью, самое дорогое, что когда-то привело к горьким слезам или к неудержимому смеху. И у меня под ложечкой есть болевая точка. В детстве мне довелось увидеть у колодца упавшую без чувств женщину, получившую похоронку. Я все понимала, я сочувствовала ей до глубины души, потому что родилась актрисой. У меня национальные струны тугие оттого, что мне судьбой было предназначено срастись с горем окружающих меня женщин, срастись с их характерами, умением работать до десятого пота, веселиться, песню завести такую, что проберет всех до слез. Так и получилось, что мое богатство в окружающем меня вечном жизненном сюжете.
Н. Мордюкова. Из книги "Казачка"