Владимир Снегирев: На самом деле память хранят не только бетон и камень

Пан Иржи Черны не выглядит человеком, который почти два десятилетия занимал скорбную должность смотрителя воинского кладбища. Он из тех жизнерадостных чехов, которые не прочь пропустить кружку пива с "прицепом" в виде рюмки сливовицы, рассказать анекдот и самому же над ним посмеяться. На встречу со мной он прикатил на дряхлом мотоцикле "Ява", который достался ему от деда. В шортах, шлеме и улыбкой на все лицо.

Уже спустя час я, кажется, знал о нем все. С 15 лет Иржи носил погоны: военная гимназия, военное училище, служба в ракетных войсках, кочевая жизнь офицера, гарнизоны, тревоги, ученья. После участия в масштабных маневрах "Щит-82", которые проходили на полигонах СССР, был награжден советской медалью "За укрепление боевого содружества". И даже теперь, став пенсионером, бывший подполковник все равно в строю: увлекся батальными реконструкциями, с гордостью поведал мне, что ныне во время спектаклей носит форму капрала австрийской армии и является командиром артиллерийской батареи.

Но самым сильным огнем горели его глаза, когда Иржи рассказывал мне о своей работе смотрителя воинского кладбища на окраине небольшого чешского городка Яромерж. Мы бродили с ним среди старых могил (некоторым надгробиям по 300 лет!) и почти про каждого усопшего пан Иржи мог вспомнить какую-нибудь историю.

Постепенно мы приближались к той части кладбища, где сто лет назад нашли свой вечный покой 1,5 тысячи русских воинов. И здесь он поведал ту историю, ради которой я приехал в этот чешский городок.

***

В годы Первой мировой войны в Яромерже был устроен лагерь для военнопленных. Больше всего узников там было из Российской империи. Солдат разместили в наскоро построенных бараках, офицеры жили в казематах местной крепости и фактически были расконвоированными, т.е. могли свободно перемещаться в пределах города.

Нельзя сказать, что Яромерж напоминал санаторий, однако и на концлагерь он тоже не был похож. Например, пленные устроили у себя православную церковь, католический костел, синагогу, мечеть, организовали русский и еврейский театры, певческий хор и духовой оркестр. В пекарнях они пекли хлеб, в лазаретах лечили своих больных. И регулярно могли получать посылки с родины.

Всего за 4 года войны через лагерь прошли до ста тысяч человек. 2,5 тысячи остались здесь навсегда. Из них - 1352 русских.

Самый же поразительный факт - в следующем: в 1916 году русские пленные сумели добиться разрешения у австро-венгерской империи на постройку памятника своим почившим собратьям. То есть еще раз: в разгар кровопролитной войны пленные получили разрешение у своих врагов на то, чтобы в тюрьме соорудить памятник.

Среди заключенных был объявлен конкурс, в котором победил проект архитектора Александра Макарова. Однако военное министерство в Вене этот вариант не утвердило - по той причине, что проект предполагал наличие двуглавого российского орла на вершине монумента. Благосклоннее австрийцы отнеслись к замыслу другого участника конкурса, прапорщика Николая Сушкина, который занял второе место. Из Вены пришла директива: строительство монумента разрешить, часть необходимых средств выделить из министерского бюджета.

Конечно, никакой привычной для подобных дел документации в условиях тюрьмы создать было невозможно: ни эскизов, ни архитектурных планов, ни-че-го. Потому можно считать чудом, что всего за 5 месяцев пленники собственными силами отлили из бетона впечатляющую композицию. Голова Иисуса Христа в терновом венце. Фигура витязя, склоненного над могилами павших братьев. Дети, перелистывающие книгу русской истории. Крест - символ страдания и веры. Женщина (мать? жена? сестра?), ждущая воинов с полей сражений.

- Вы не поверите, - сказал мне пан Иржи, подойдя к памятнику, - но когда идет небольшой дождь, то создается полное впечатление, что эта женщина плачет. Я как-то косил траву рядом, обернулся, и коса выпала из моих рук: слезы так и капали из ее глаз.

Памятник венчает надпись: "Нет большей любви, неж положить душу свою за други своя".

На самом-то деле память хранят не только бетон и камень

За сто лет памятник лишь дважды подвергался косметическому ремонту, причем второй раз уже после "бархатной революции", когда правительство Чехии выделило на восстановительные работы четверть миллиона крон.

Я спросил у смотрителя, а как к этому "старорежимному" символу относились те наши военные, что стояли здесь гарнизоном с 1968 по 1991-й? "Нейтрально, - сказал он. - Но было негласное указание "царскому памятнику" уважения не проявлять, близко к нему не приближаться".

***

Мы идем с паном Иржи среди могил. Он рассказывает:

- Здесь лежит фельдшер Никифор Сивов. А это захоронение Василия Крикуна, он, получив известие о смерти жены и о том, что четверо его детей стали сиротами, пытался бежать из лагеря, другие пленные, чтобы подкупить стражу, вырвали свои золотые зубы, отдали их охранникам-венграм, но на беду сменился караул, и солдат был заколот штыками. Это памятник советским воинам, погибшим при освобождении нашего города от фашистов. 6 человек. А посмотрите, как все ухожено вокруг! 82-летняя Методия Петранева приходит сюда каждую неделю, присматривает.

У одного из старых надгробий с православным крестом подполковник замедляет шаг, наклоняется к еле заметной надписи на граните. Читает: Карел Крацик.

- Тот самый? - спрашиваю я.

- Тот.

Карел Крацик - еще одна легенда этих мест. Богатый предприниматель, импресарио, устраивавший концерты заезжих звезд, он с первых дней появления лагеря для военнопленных стал помогать им - хлебом, табаком, лекарствами. 4 года подряд "папаша" - так его звали русские узники - каждый день тайно передавал солдатам то, что могло их поддержать. Он продал 2 своих дома, лишился бизнеса, но спас множество русских.

Карел Крацик вместе с Николаем Сушкиным лично принимал участие в сооружении монумента, участвовал в организации побегов из лагеря, снабжал несчастных теплой одеждой. В знак признательности русские офицеры передали ему мундир с золотыми эполетами лейтенанта 56-го артиллерийского полка и знак отличия царских гвардейцев.

Когда война закончилась, и лагерь был ликвидирован, "папаша" так и не смог вернуться к былому благополучию.

- Пан Черих, хозяин местной мануфактуры, спас его, взяв на содержание, - поведал мне смотритель кладбища.

Несколько лет назад наша соотечественница, а ныне гражданка Чехии Наталья Судленкова стала инициатором издания воспоминаний Карела Крацика - они вышли на русском и чешском. Сейчас благодаря ей Яромерж готовится отметить 100-летие со дня открытия памятника.

На самом-то деле память хранят не только бетон и камень. Но и тот самый пан Крацик. И бабушка 82 лет, которая ухаживает за скромным обелиском. И здешний фотограф Вацлав Новак, что много лет присматривал за бетонным монументом. И директор местного музея Ольга Мертликова. И мой новый друг Иржи Черны.

Всюду люди.

Кстати

Находящаяся поблизости сооруженная в XVIII веке крепость Йозефов, чьи плиты легли в основу монумента русским воинам, уникальна тем, что под землей на глубине 23 метра находятся казематы, которые тянутся на десятки километров. Эта крепость считалась неприступной. Но ее стены и бастионы никогда не подвергались нападению врагов.