В Концертном зале имени Чайковского прозвучала “Феерия барокко”
Несмотря на титульные имена композиторов эпохи барокко, многие их сочинения - оратории, оперы, мотеты, кантаты, концерты - не звучат уже по 250 - 300 лет и попадают на современную сцену из архивов и библиотек - как результат исследовательских изысканий музыкантов. И даже пройдя фазу новых премьер, они продолжают оставаться в ранге раритетного репертуара. Именно из таких сочинений-манускриптов и были составлены два отделения "Феерии барокко", в которых прозвучали концерты для скрипки и струнных Телемана, Корелли, мотет Порпоры, антифон и арии Вивальди и Генделя. Часть этих сочинений уже записана на дисках, но в Концертном зале Чайковского почти все они, кроме арий из генделевского "Александра", исполнявшегося с участием Юлии Лежневой здесь же год назад, прозвучали впервые.
Увертюрой стал Концерт Телемана для скрипки, струнных и basso continuo си-бемоль мажор, в котором солировал Дмитрий Синьковский, дирижируя одновременно ансамблем La Voce Strumentale и задав ему мягкое сфумато звука, летучую подвижность пассажей и неуловимую связанность телемановских квинт с языком современного минимализма. В Andante он развернул арию красоты - постулат барочной музыкальной материи, образцом которого стали и номера, исполненные Юлией Лежневой. Прозвучал мотет Порпоры "In caelo stelle clare", посвященный одной из любимых примадонн композитора Грациоли.
Лежнева пела в своей манере - с кротким лицом и руками, собранными в жесты мадонны, негромко, почти на пиано, с совершенным владением голосовым аппаратом, дыханием, гибкостью, атаками звука. В Антифоне Генделя Salve Regina (богородичном - "Дева, радуйся) голос ее вытягивался в долгие длительности, сливавшиеся со звуками органа. Изредка в ее голосе появлялся драматизм, чуть затемненная краска.
В арии "Zeffiretti, che sussurrate" из оперы Вивальди "Геркулес на Термодонте"
("Геракл у амазонок") подключился контратенор Дмитрий Синьковский, который перешел от скрипки к пению без всякого шва, находясь спиной к публике, что прозвучало почти трюком. И в этом смысле быстрые, техничные рулады Лежневой, например, в арии Красоты из генделевской оратории "Триумф времени и правды", несущиеся в темпе скороговорки, могли бы напомнить искусный трюк, который так любили в театре барокко. Как и две арии Роксаны из генделевского "Александра", где она в головокружительном темпе переключалась от стаккато к легато, звонко прокалывая, подобно оффенбаховской механической кукле Олимпии верхние ноты.