Евсей Гурвич: Какой урок дает нам шоковая терапия
Придя в магазин, они увидели вместо привычных ценников и пустых полок с пирамидами консервов множество ранее дефицитных товаров, но по совсем другим ценам.
Правительство предупреждало, что собирается провести либерализацию цен, но масштабы последствий не осознавало, да и не могло предвидеть. Оно ожидало, что за 1992 год потребительские цены вырастут примерно в 3,5 раза, на самом деле это произошло за первый же месяц. А за первые три месяца цены взлетели больше, чем в 6 раз, за весь 1992 год - в 26 раз. Заработные платы тоже быстро росли, но все же серьезно отставали от инфляции. Реальная стоимость зарплат за 1992 год снизилась примерно на треть.
На самом деле, это была только вершина айсберга. Произошла почти полная либерализация экономики, предприятия могли теперь самостоятельно, а не по указке Госплана решать, что и сколько производить, они получили право самостоятельно устанавливать цены на свою продукцию и зарплаты работникам, получили свободу выхода на внешние рынки и выбора поставщиков.
Курс обмена валюты, который раньше был чисто условной расчетной категорией, поскольку иностранная валюта не имела свободного хождения в стране, теперь приобрел реальное значение, стал определяться на рыночной основе. Стоимость доллара резко взлетела, возник разрыв между долларовыми ценами на внутреннем и внешнем рынках. Например, внутренние цены на нефть, которые сначала не были отпущены на волю, в 1992 году составляли примерно 1 доллар за тонну (15 центов за баррель), на внешних рынках нефть стоила 130 долларов за тонну. Соответственно, поставки на экспорт стали несопоставимо выгоднее поставок на внутренний рынок.
Все это сопровождалось резким падением производства, ВВП за 1992 год снизился на 15 процентов. Спад экономики прекратился лишь в 1997 году, тогда же инфляция снизилась до относительно умеренного уровня, то есть адаптация к новым условиям заняла 4-5 лет.
Никто не ожидал, что за реформы придется заплатить столь высокую цену. Многие осуждают правительство, команду Егора Гайдара за проведение "шоковой терапии". Другие считают, что это было спасением экономики. И у тех и у других есть свои аргументы, однозначной оценки здесь быть не может.
Во-первых, реформы не создали проблемы, а вскрыли уже существующие проблемы, как врач вскрывает болезненный нарыв. К концу 1991 года возник тотальный дефицит, розничные цены на хлеб, молоко, мясо, другие основные потребительские товары были в 2-2,5 раза ниже себестоимости, субсидировались государством.
Во-вторых, переход от плановой экономики к рыночной проводился впервые. Правда, незадолго до России он состоялся в других бывших странах социалистического лагеря - в Польше, Чехии, Венгрии, там тоже вначале был спад экономики и рост цен, но в гораздо более скромных масштабах. Однако искажения в экономике этих стран были менее глубокими, чем в России.
Все признают, что реформы были необходимы, но многие считают, что их надо было проводить не так резко, постепенно. Эта критика, на мой взгляд, лукавая, поскольку так часто говорят и те, кто был "у руля" до 1992 года и имели все возможности провести эти реформы менее болезненно, но не решились на них. Еще в 60-е годы проводилась Косыгинская реформа, которая могла бы помочь позднее перейти к рынку, но уже в 1970 году она была практически свернута.
Как показывает наша история последних трех столетий, почти всегда реформы в России долго оттягиваются, а потом, когда проблем накопилось еще больше, проводятся жестко и болезненно. Все, что мы откладываем на потом, все равно приходится делать, но за более высокую цену - думаю, это главный урок, который мы можем извлечь из опыта "шоковой терапии".