Поводом для встречи послужило награждение актера премией "Золотая Маска" - за роль Аполлона Аполлоновича Аблеухова в спектакле "Белый. Петербург" ("Лучшая мужская роль в оперетте и мюзикле").
Виктор Антонович, за эту роль вы получили еще и Премию Правительства Санкт-Петербурга, а также "Золотой софит" и премию общества зрителей "Театрал". А как она вам далась - "потом и кровью" или удивительно легко?
Виктор Кривонос: Так я работал только на заре своей творческой жизни, при Владимире Воробьеве (с 1972 по 1988 годы возглавлял Ленинградский театр музыкальной комедии. Родоначальник жанра российского театрального мюзикла на советской сцене. - "РГ"). Давно не помню такого поиска, набрасывания идей, направлений: попробуем это, нет, не подходит, теперь это… Жизнь артиста не только в том, чтобы выйти на сцену, получить свои аплодисменты и почувствовать, что ты успешен, жизнь артиста - в каждодневных репетициях. В данном случае репетиции не были рутиной, поденщиной, жизнь была интересной.
Так, как режиссер Геннадий Тростянецкий, к нам в театр никто не приходил. Он смотрел спектакли и выбирал себе актеров. Не на кастинге, как теперь принято (всех, кто заявился, в общую очередь: одни - с улицы, другие - из этого театра, третьи - вообще не актеры и без образования. Типаж подходит - и достаточно!). И это было первое удивление. Мне он сказал во время антракта спектакля "Мистер Икс": "Хочу попробовать вас на две роли". Для меня это было очень неожиданно, большой-большой сюрприз. Я читал дневники актера Михаила Чехова, видел его фото, рисунки, зарисовки к роли сенатора Аблеухова в спектакле "Петербург". Боже мой, подумал я, неужели мне это идет в руки?
Второе удивление - режиссерское распределение ролей. А когда начали работать, было третье удивление. Для меня большим сюрпризом стали методы работы Тростянецкого. Он личность, с ним интересно, он образовывает, как педагог. Я стал вспоминать, как мы учились в институте, как шли к роли этюдным путем. Я уже забыл, как это делается, ведь прошло почти 50 лет! Геннадий Рафаилович поставил задачу, чтобы я рассказал биографию Аблеухова, пофантазировал, как начинались наши взаимоотношения с Анной Петровной, супругой, как срыв произошел и что было дальше… И вот ты будишь свою фантазию, как говорят в нашей среде - "в порядке бреда", но из этого вырастает биография роли, жизнь героя. И это так здорово!
Посередине репетиций мы улетали куда-то в космос, потом возвращались на землю, в Ростовскую губернию, где жили предки Геннадия Рафаиловича (он рассказывал нам о них). Он мастерски влюбил нас в себя. Давно не было такого отношения актеров труппы, хора, балета, оркестра к режиссеру. А что он сделал с молодыми актерами - для меня потрясение. Никак не ожидал, что из них, хороших вокалистов, можно достать такое! С артистом надо работать. Его надо полюбить, и он ответит вам благодарностью. Большинство режиссеров относится к артистам как к шахматным фигурам. Уходит то, что было солью русского театра. Разглядеть в артисте то, чего он сам не знает про себя, расширить его амплуа, открыть новые грани, расшевелить его, побудить, чтобы он зажегся - не хотят, а может, и не умеют. Дайте артисту сыграть что-то другое, полярное! Заведите его! Ведь смысл его жизни - творчество.
Мы уже играем спектакль полтора года, а я еще над ним работаю, думаю. Что-то делаешь по-другому, уходишь в сторону, сохраняя рисунок, общее направление, и тогда тебе интересно. Мало того, Тростянецкого самого не остановить, он продолжает еще что-то выдумывать, пробовать, менять. Творчество продолжается.
Получая "Маску", вы сказали: "Я уже давно ничего не ожидал, искренне говорю".
Виктор Кривонос: У меня было желание сказать: "Теперь я понимаю, зачем в 1982 году ушел из Московского театра оперетты. Чтобы сыграть Аблеухова". Для меня в этой роли сошлось все - и музыкально, и драматургически, и биографически. Изначально я хотел стать драматическим артистом. Но при поступлении никто из набиравших курсы педагогов не отобрал меня, а когда я пришел забирать документы, мне предложили пойти на отделение актеров музыкальной комедии (первый набор был, кстати). Я согласился, хотя про себя подумал: главное, что меня приняли, а там поглядим. Может, удастся перейти на драму? Но началась учеба, и наше обучение ничем не отличалось от того, чем занимались будущие артисты драмы, я понял, что попал туда, куда надо. На втором курсе играл Моцарта в "Маленьких трагедиях" Пушкина, а на третьем - Ромео (в драматических отрывках). А потом раскусил, что музыкальная комедия, оперетта - не такое уж легкое и несерьезное дело. А когда выяснилось, что есть еще и мюзикл, который основан на хорошей драматургии, все стало на свои места. Судьба вела меня правильно, только нужно было ее слушать.
В 2012 году у вас была работа на сцене Мариинского театра (роль Полковника Пикеринга в мюзикле "Моя прекрасная леди"). Вы поняли, что это не ваш театр?
Виктор Кривонос: То, что опера не моя стезя, я понял давно. Когда композитор Сергей Баневич написал оперу "История Герды и Кая" по "Снежной королеве", он очень хотел, чтобы мы с Леной Устиновой спели главные партии в постановке Кировского театра. Но опера - трудный жанр, его надо любить беспредельно. Он требует сумасшедшего здоровья, крепкой нервной системы, трезвого рассудка. Окунувшись в атмосферу театра, я понял, что это не мое, хотя, наверное, мог бы постараться. Но это как в любви: есть твоя женщина и есть не твоя… А что касается "Моей прекрасной леди", мне был интересен проект, и я сам предложил себя. Хотя не люблю переносов западных мюзиклов, "кальки". Однажды я прошел кастинг в Москве на роль Фролло в "Нотр-Дам де Пари", но когда начались репетиции, я понял, что это совсем не то, чего я ожидал. Кто-то уже сделал рисунок роли, ты должен влезть в него и выходить из этого нельзя: шаг вправо, шаг влево - расстрел. "Леди" в этом случае была исключением, близким к творчеству.
Вас тянуло в мюзикл?
Виктор Кривонос: И до сих пор тянет! В молодости поставил себе задачу, что буду петь героические партии в оперетте, и добился этого. Но все время хотел участвовать в мюзиклах. И это было. Играл Расплюева в "Свадьбе Кречинского", Сильвио в "Труффальдино из Бергамо", Митю в спектакле "Человек с аккордеоном", в тверском ТЮЗе с тамошними артистами сделали мюзикл "Скрипач на крыше". Мюзикл мне ближе, там есть что играть, есть разворот. Как в "Петербурге" - прожить жизнь от Аполлона Аполлоновича до Акакия Акакиевича. От взлета до полного размазывания человека. В оперетте нет такого драматургического материала. Но и ее можно и нужно наполнять смыслом.
Вы несколько раз уходили из Театра музыкальной комедии - и снова возвращались. Это ваш театр?
Виктор Кривонос: Безусловно. Я всегда уходил за творчеством. В 1974 году - в ВИА "Поющие гитары", чтобы принять участие в рок-опере Журбина "Орфей и Эвридика". Но я не поверил, что у них это получится и ушел. Не всегда твой уход - поражение. Иногда - достоинство. Я ушел, а пришел Альберт Асадуллин, и стал знаменит, благодаря Орфею.
В ансамбле я понял, что не смогу без театра, без репертуарного театра. В 1980 году я уходил в Московский театр оперетты. Честно скажу: решил, что мне надо быть ближе к Центральному телевидению и радио. Соблазнился. Но как выяснилось, в столице было все, кроме интересной работы. Я ушел из ленинградского театра, который был на взлете, подъеме, в шикарном состоянии, и попал в то состояние, в котором мой театр был, предположим, лет 15 назад. И я вернулся домой. Это был правильный шаг. После возвращения сыграл здесь много ролей. Спел много хорошей музыки.
Но потом, к сожалению, в труппе возникли волнения, раскол, и я ушел к режиссеру Юрию Александрову, мы сделали две постановки опер Доницетти - "Рита" и "Колокольчик". И "Сокол" Бортнянского", "Пегий пес, бегущий краем моря" Александра Смелкова. Параллельно работал в "Ленконцерте", делал сольные программы. А потом меня опять затянули в музыкальную комедию. Конечно, это мой театр.
Вы в блестящей актерской и вокальной форме в 70 лет. Как не потерять ее, есть какие-то секреты?
Виктор Кривонос: Спасибо. Это все господь бог, родители, мои учителя, моя семья. И еще у меня есть такой контроль: не прекращаю студийную работу, чтобы слышать, в каком я состоянии.
Есть роли-мечты, несыгранные?
Виктор Кривонос: Я спел все теноровые героические партии, которые были в театре. Кроме, может быть, "Царевича", оперетты гениального Легара. Я счастливый человек: многие композиторы, сотрудничавшие с театром, писали музыку, имея в виду меня. Жизнь прекрасна. Ты наигрался, напелся, еще выходишь на сцену и вдруг на тебя "падает" Аблеухов. Это как в нашем дорогом Петербурге: мрак, влажность, пасмурно, все время что-то капает - и вдруг солнце. Случилось! Хотя признаюсь: из-за климата Питер - город для пения непригодный, все время преодоление. Те, кто поют в Питере, могут петь везде!
После вручения "Маски" мне многие говорили: "Заслуженно получил, столько сделал за эти годы!". Не хочется, чтобы это был финал. А чего бы еще хотелось? Такого же наполнения, откровения, такой же радости, какая была с Тростянецким. Опускаться в примитив, репетировать роль для галочки - неинтересно. Хочется творить.
Вы преподаете?
Виктор Кривонос: В прошлом году выпустил курс актеров музыкального театра в "Школе русской драмы имени Игоря Горбачева". Сегодня трудоустроиться не так просто, но вот двое - в "Зазеркалье", несколько - в антрепризах, и это уже неплохо. Преподавать было интересно, я много чего почерпнул, понял, какие ошибки допускал. Будут еще предложения - соглашусь.