В Канне две громкие конкурсные премьеры оказались полуудачами
Каждый, кто следит за кино, знает, сколь высокие ожидания связаны с именем Михаэля Ханеке. Австрийский гений, умело притворяющийся мизантропом, вылавливает в обществе следы врожденной страсти к пороку, насилию и ненависти, их предельно концентрирует и регулярно добивается эффекта взорвавшегося мозга.
В этом смысле его "Хеппи энд" перекликается с его "Забавными играми". В структуре фильма можно найти родственные связи с апокалиптическим семейно-социальным эпосом типа "Гибели богов" Висконти. Хотя стилистически он ближе к мыльной опере. Это портрет богатой семейки, которая держит в Кале строительный бизнес. Глава семьи престарелый Жорж (Жан-Луи Трентиньян), его неисправимо порочная дочь Анна (Изабель Юппер), которая хочет выйти замуж за англичанина с видом комического фрика (Тоби Джонс). Ее спившийся сынок, по халатности допустивший строительную катастрофу. Ева - брошенная папой 12-летняя девочка, бесстрастно, как сам Ханеке, фиксирующая семейные будни смартфоном. Фильм как бы продолжает тему "нелюбви", начатую Андреем Звягинцевым, но в интонации холодного разглядывания мелких копошений человеческого муравейника. Он напоминает семейный альбом, склеенный из мотивов предыдущих картин Ханеке и не способный добавить к ним ничего нового. Если не считать рывка к электронным технологиям: герои беседуют в чатах, интересуются роликами YouTube и все документируют мобильником.
Фирменная бесстрастность сбивается саркастическими усмешками: Ханеке теперь находит в муравейнике и нечто забавное. Но все это заражено бациллами смерти, ее метастазы видны не только в облике мечтающего уйти из жизни Жоржа, но и в способе существования девочки Анны: она сызмальства все это ненавидит и в финале вполне готова сама исполнить роль рокового Провидения, да еще снять агонию неразлучным смартфоном. Чтобы потом выложить в Сеть. Послевкусие фильма: естествоиспытатель Ханеке явно теряет интерес к жизни насекомых. Он их рассматривает больше по привычке, с удовлетворением отмечая развившиеся до смертельного предела знакомые черты (мол, а что я вам предвидел в "Пианистке", или даже в раннем "Видео Бенни"!). Но чувствуется усталость, и порой фильм неприкрыто скучен.
Автор "Лобстера" грек Йоргос Лантимос вбросил на каннские экраны еще одну аллегорию, которую теперь будут интерпретировать наиболее высоколобые из киножурналов. Это "Убийство священного оленя" с его отсылом к древнегреческому мифу о божественной лани, убитой Агамемноном, и о страшной мести за это. Но Эврипид, чью тень здесь потревожили, может и дальше спокойно спать. Действие происходит в наши дни в семействе хирурга Стивена (бородатый Колин Фаррелл). У него жена с внешностью Николь Кидман и ангелоподобные дети. К этому чудный дом в парке и все прочие признаки успешности. А еще развивается его дружба с 16-летним Мартином, сыном погибшего на операционном столе пациента - возможно, испытывая чувство вины, Стивен подсознательно хочет заменить ему отца, приглашает в гости. Эта часть картины озадачивает стерильностью. Начавшись долгим кадром операции на пульсирующем сердце, фильм эту хирургическую стерильность продолжает и в пейзажных, и в интерьерных сценах. Стерильны диалоги: они жутко правильны и произносятся тем нейтральным тоном, каким актеры декламируют пьесу на ее первой читке. Идут сусальные сцены от псевдоэротической между Фарреллом и Кидман до невинного детского флирта. Кажется, что назревает комедия в духе Роя Андерссона.
Слом происходит неожиданно и обрушивает лучезарную буколику в темные пучины триллера в духе фон Триера. Парнишка Мартин обвиняет хирурга в убийстве отца. Начинаются его интриги, и скоро он станет прямым наследником героя "Омена" - насылает на семью недуги: у детишек парализованы ноги, мальчонка плачет кровью, главу семейства заставляют пойти на мучительные жертвы, идут сцены издевательств теперь уже в духе Ханеке времен "Забавных игр". Миф громоздится на мифе, и чем выше эта куча мала, тем очевиднее несостоятельность автора картины. Конечно, он мастак в изобретении формальных парадоксов, хорошо оснащен мифологией о стычках темных инстинктов. Но чувствуешь, что все эти аллюзии к Эврипидам служат одной цели - вбросить киноведам очередную шараду для расшифровки. Перед нами хладнокровный и методичный акт расчленения живых организмов на составляющие элементы, как правило, гнилые и зловонные. Дело рук равнодушного к пациенту хирурга.
А сделано, повторяю, мастерски. Работа молодого ирландца Барри Кёгана (Мартин) может претендовать на премию за мужскую роль. Саспенс обеспечивается точно подобранным саундтреком от классики до Губайдулиной. Все загадки оправдываются абсурдностью жанра: так истово верующие все непонятное легко объясняют проделками дьявола. Но обнаженное сердце, бившееся в первом кадре, больше не бьется - фильм теперь обезжизнен, как успевший окоченеть труп. Если судить по дружному буканью пресс-зала, новинка от Лантимоса стала вторым после Ханеке ярким разочарованием Канна-2017.
Во вторник фестиваль минутой молчания почтил память жертв теракта в Манчестере и еще более усилил меры безопасности: толпу рассекают бравые парни в бронежилетах и с новейшими моделями автоматов наизготовку. В среду в конкурсе "Особый взгляд" пройдет фильм Кантемира Балагова "Теснота". О нем в следующий раз.