Марсело Альварес: Я всегда счастлив бывать в России
Марсело Альварес: Я всегда счастлив бывать в России. А русская публика настолько умная и добрая, что от восторга у меня голова всегда идет кругом. Я вообще очень привязан к русской культуре.
Может быть, потому, что у меня много родственников с русскими фамилиями и немало близких друзей русского происхождения. Ведь после войны в Аргентину попало очень много русских. Хотя, если признаться, я человек театра, поэтому больше люблю спектакли нежели концерты. И должен заметить, Большой, великий театр, но Мариинский - более открыт международному сотрудничеству. По приглашению Валерия Гергиева я пел в Мариинском, а вот в Большой меня ни разу не звали. Правда, гала-концерты - замечательный повод встретиться с коллегами-друзьями.
Как правило, на одной сцене все солисты ведут себя дружественно. А в реальной жизни, что такое дружба между певцами?
Марсело Альварес: Дружить с коллегами нелегко. Это вещь, предполагающая много компромиссов. Фальшь доминирует внутри театральных отношений. Все разговоры о том, что коллеги друг другу помогают, - ложь. Певцы патологично эгоистичные натуры. Если у кого-то возникают проблемы, то вслух все скажут: "Бедненький, у него неприятности", - а в душе будут ликовать. Но, например, с Дмитрием Хворостовским, меня связывает настоящая дружба. Я буду счастлив, если мне удастся спеть вместе с Димой на Дворцовой площади. Трудная борьба с болезнью сделала Диму еще более великим певцом. Дима - пример того, что в любых ситуациях, даже самых сложных, нельзя терять жизненный энтузиазм.
Как вам удалось сделать такую удивительную карьеру от управляющего на собственной мебельной фабрике до звезды мировой оперы?
Марсело Альварес: Я отношусь к своей работе, как священник. И для меня это не просто красивые слова, а суть жизни. Каждое выступление для меня - это молитва. Может быть, оттого, что петь профессионально я начал очень поздно, когда мне было уже больше тридцати. И должен был вложить в это дело все свои силы, чтобы наверстать время. Мне пришлось сильно измениться - стать очень собранным, сознательным, никогда не врать в своей карьере, сильным и дьявольски терпеливым. И у меня получилось: в 1992 году я стал брать уроки вокала, а три года спустя уже дебютировал в венецианском театре "La Fenice", а уже с 1998 года я пою во всех лучших театрах мира. И самое прекрасное в том, что несмотря на то, что я много раз менял свой репертуар, я по-прежнему пою в этих великих театрах. Но я до сих пор не перестал себя бичевать и упрекать за то, что я не совершенен.
Вы не устали от марафона в четверть века?
Марсело Альварес: Когда я понял, что от моей энергии, того, что я делаю на сцене, хорошо людям, я пошел с жизнью на серьезный компромисс, так как я очень ценю возможность говорить со зрителем о том, во что я верю: любовь, уважение и посвящение. Поэтому сегодня мое существование в распоряжении менеджеров и театров. Но я стараюсь, чтобы вместе со мной ездили и жена, и сын, потому что я далеко не всегда могу заехать домой между гастролями хотя бы на день. И благодаря тому, что моя семья всегда со мной, я никогда не чувствую себя одиноким. Ведь самое ужасное после спектакля, в финале которого многотысячный зал аплодировал тебе стоя, в одиночестве есть свой салат и спагетти на ужин. Но я перестану петь только в тот момент, когда меня покинет голос или я пойму, что по-настоящему устал эмоционально. Но молодые певцы, которые придут за мной, будут знать, что я всегда был честен и искренен.
Очень романтичная позиция.
Марсело Альварес: Я всегда был романтиком. Я обожаю исполнять дуэты, которые наполнены любовью. В которых есть надежда на нечто прекрасное. В них я наслаждаюсь каждым словом. Больше чем теми, казалось бы, яркими сценами, где я убиваю кого-то, или кто-то меня лишает жизни. Я убежден, любовь - единственная подлинная ценность нашей жизни.
А чем вы будете заниматься, когда решите пение оставить?
Марсело Альварес: Первая вещь, которую я хотел бы сделать - открыть школу для певцов, чтобы учить молодых не только секретам вокала, но и умению контактировать с менеджерами, адвокатами, бухгалтерами, с врачами и с режиссерами, что норовят ныне превратить оперу в шоу, где проблема не в освременивании сюжетов, а в том, что искажается истинный смысл музыки и ценность певца нивелируется. Сегодня оперный бизнес построен таким образом, что певец - это раб.
Вы считаете, что сегодня певцам заявить о себе сложнее, чем было раньше?
Марсело Альварес: Особенно тенорам. Потому что "три тенора" заблокировали рынок и опустошили все вокруг минимум на четверть века. К тому же у них было больше времени, чтобы вырасти, а на нас сильно наседают театры, менеджеры, СМИ, поэтому слишком долгим кажется ожидание рождения новых звезд. Но сейчас, когда Паваротти покинул этот мир, Каррерас почти не поет, а Пласидо больше дирижирует и немного поет как баритон, появляются тенора, которые, действительно, хотят что-то изменить в мире оперы. И я никогда не пел для того, чтобы занять какое-то призовое или чужое место. Моя визитная карточка - Марсело Альварес, а не копия кого-то другого певца.
А у вас есть хобби, не связанные с оперой?
Марсело Альварес: Я люблю погонять на мотоцикле или на спорткаре. А еще, когда я стану свободным человеком, я хочу много путешествовать и жить своими страстями. Иметь возможность курить мою сигару, пить виски и вино. Устраивать застолья, в Аргентине и в Италии, и проводить много время с друзьями. Вообще, я убежден, люди должны быть друзьями, а не придумывать себе постоянно врагов. Сейчас, кажется, что вокруг одни враги. А где друзья? Это потому, что мы боимся.
Мы боимся, потому что мир полон локальных войн.
Марсело Альварес: Нет, потому что глобальная система хочет всеобщего противостояния, чтобы мы перманентно чего-то боялись. Сегодня нам говорят: "Арабы - враги", а завтра утверждают: "Русские - враги". Достаточно одного комментария по телевизору, и мы считаем, что это - правда. Мы потеряли способность к самоанализу и самокритике. Понятие правды уничтожено.
Но правда в том, что несмотря ни на что тенора были и остаются самыми обожаемыми героями оперы.
Марсело Альварес: Мне кажется, многие тенора прошлого - сильно раздутые фигуры. Они превратились в исторические персонажи, чье величие во многом - это наши наилучшие воспоминания о них. Мы не помним и даже не знаем всех тех ужасов, что они вытворяли. Для нас они - как фотографии из семейного альбома, где хранятся только лучшие снимки. Очень хотелось послушать, как они пели бы в той атмосфере напряжения, в которой существуем мы. Я ненавижу самолеты, которые позволяют нам каждые два дня оказываться на новом месте, что оборачивается безумным количеством выступлений.