Календарь поэзии: О павших под Нарвой русском поэте и немецком антифашисте

Первое письмо от Валерия Боровика из города Сланцы Ленинградской области я получил еще зимой. Оно было коротким, почти телеграфным. Как, впрочем, и все последующие. Из таких "телеграмм" и сложилось то письмо, которое вы сейчас прочитаете.

"Здравствуйте, Дмитрий!

Мне было пять лет, когда отец взял меня в баню. Я увидел безногих, безруких инвалидов войны. Как им было сложно мыться. Тогда я не плакал, а сейчас плачу.

Я жил в поселке около шахты, и на полпути из школы до дома стоял (и сейчас стоит) памятник "Скорбящий воин". Всю начальную школу, проходя мимо, я снимал шапку, и не только я. От моего дома до войны - пятнадцать минут.

Здесь, в братской могиле, похоронен поэт Георгий Суворов, погибший 13 февраля 1944 года в боях за Нарвский плацдарм. Однажды перечитывал имена на плитах и меня резануло: а что здесь делает немец? На плите было написано: Гейнц Таксвайлер. Так начались мои поиски. Про себя я стал называть Гейнца "мой немец". В какой-то момент мне стало казаться, что мы воевали бок о бок.

Что же я узнал о нем за месяцы поисков? Хайнц Таксвайлер (Taxweiler) родился в 1920 году в Целле, близ Ганновера, сын сапожника. В начале Второй мировой войны он был призван в вермахт. В районе Харькова он стал свидетелем расстрела мирного населения. Тот день перевернул его жизнь.

Хайнц больше не хотел быть соучастником преступлений. Он покинул часть и нашел убежище, где прятался шесть месяцев, прежде чем его выследила и арестовала немецкая военная полиция. Окружным военным судом смертный приговор был заменен на пять лет лишения свободы. Хайнца посадили в концлагерь. В 1943 году перевели в штрафбат № 561 и вновь послали на Восточный фронт. Тогда он решил перейти на сторону Красной Армии. 20 декабря 1943 года Хайнц осуществил задуманное. В нашем лагере для немецких военнопленных он узнает о существовании Национального комитета "Свободная Германия" (его президентом был немецкий поэт Эрих Вайнерт). Хайнц решил, что будет уговаривать немецких солдат переходить на сторону Красной Армии.

В 59-й армии Хайнц вошел в группу NKFD во главе с лейтенантом Герхардом Шмидтом. Весной группа участвовала в боевых действиях у реки Нарвы. Немецкие антифашисты объясняли через динамик солдатам вермахта, которые находились на западном берегу реки, задачи "Свободной Германии".

12 мая 1944 года Хайнц через динамик обращался к солдатам вермахта, и был обстрелян из минометов. Было сделано все, чтобы спасти жизнь тяжелораненого немца. Русская медсестра дала свою кровь для переливания. Но через день Хайнц Таксвайлер умер. 14 мая он был похоронен с воинскими почестями на советском военном кладбище.

Кем бы он стал в послевоенной Германии? Поэтом, художником, актером или политиком?.. Вчера я вновь пошел к мемориалу. Шел и думал о войне. Так я дошел до перекрестка. И вдруг, посмотрев вперед, увидел окопы. Солдаты бежали в атаку по свежевыпавшему снегу. Ура-а-а... Я видел Георгия Суворова, рядом бежал мой немец, с ними бежал мой дядька Иван Мухин... Потом я оглянулся: все так же шли на работу люди, кто-то по мобильнику говорил, кто-то в наушниках, ехали машины.

Я поднялся по ступенькам мемориала, поздоровался со всеми. Между Георгием Суворовым и "моим немцем" - тридцать шагов. 23 года было Хайнцу, 24  - Георгию Суворову. Я помолился и пошел домой. Война осталась за спиной..."

Из стихов Георгия Суворова

Мы тоскуем и скорбим,

Слезы льем от боли…

Черный ворон, черный дым,

Выжженное поле.

А за гарью, словно снег,

Ландыши без края.

Рухнул наземь человек, -

Приняла родная.

Беспокойная мечта,

Не сдержать живую…

Землю милую уста

Мертвые целуют.

И уходит тишина…

Ветер бьет крылатый.

Белых ландышей волна

Плещет над солдатом.

* * *

Солдат... Ты плачешь?

Не грешно ли?

Ведь слез солдату не простят.

Любые раны или боли -

Все перенес уже солдат.

Но тут не выдержал. Упали

Скупые слезы на песок.

Солдат, сдержавший

натиск стали,

Слез горьких удержать не мог...

* * *

Я жил твоими письмами,

Но ты, видать, устала.

Я жил... Как будто жизни мне

Без них уже не стало.

* * *

Еще утрами черный дым

клубится

Над развороченным твоим

жильем.

И падает обугленная птица,

Настигнутая бешеным

огнем.

Еще ночами белыми нам

снятся,

Как вестники потерянной

любви,

Живые горы голубых акаций

И в них восторженные соловьи.

Еще война. Но мы упрямо

верим,

Что будет день, - мы выпьем

боль до дна.

Широкий мир нам вновь

раскроет двери,

С рассветом новым встанет

тишина.

Последний враг. Последний

меткий выстрел.

И первый проблеск утра, как

стекло.

Мой милый друг, а все-таки как

быстро,

Как быстро наше время

протекло.

В воспоминаньях мы тужить

не будем,

Зачем туманить грустью

ясность дней,

Свой добрый век мы прожили

как люди -

И для людей.

Вместо послесловия

Слова немецкого поэта, очень любившего нашу страну, Райнера Мария Рильке:

"Все явное настолько дальше наших догадок, что догнать и доглядеть случившееся мы не в состоянии..."