8 августа исполнилось бы 90 лет Юрию Казакову
И вот как это случилось? Арбатский мальчик, родившийся в 27-м году и не попавший на фронт потому, что в год Победы ему исполнилось 18 лет. Арбатский-то арбатский, родился и провел детство в самом центре Москвы, но родители-то - самые простые, из смоленских крестьян, в юности уехавшие в Москву в поисках заработка. Отец - типографский рабочий, мать служила нянькой в господских домах, потом работала медсестрой. Военное детство, отрочество... Поступил в строительный техникум, потом в Гнесинское музыкальное училище... Хотел играть на виолончели, но этому нужно учиться с детства, разрабатывая пальцы, поэтому перешел на контрабас. Успел поиграть в оркестре МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко. А потом - новый кульбит судьбы: поступил в Литературный институт им. Горького с рассказом... из американской жизни про "обиженного полисмена". Потом, как гласит легенда, руководитель семинара Константин Паустовский дал студентам задание: написать рассказ о проводах на полустанке. И Казаков написал "На полустанке". О том, как девушка провожает парня в столицу. И это был сразу гениальный рассказ. Он возглавляет любое "избранное" Юрия Казакова.
Судьба этого писателя - лучшее доказательство тому, что рождение гения - чудо, но и одновременно какая-то "химия" из очень разнородных "элементов". Среди "элементов", создавших Казакова, были и судьбы родителей, и детство, проведенное на крышах, где тушили зажигательные бомбы, и послевоенная "оттепель", и случайное вроде бы увлечение музыкой, и Литературный институт с Паустовским... А потом в состав "химии" вошел Иван Бунин, 9-томник которого с трудом пробил Александр Твардовский - тоже из смоленских крестьян. "Пробил", может быть, потому, что Бунин был единственным из великих эмигрантов, кто пришел в восторг от его "Василия Теркина".
Казаков не подражал Бунину, как иногда говорят. Он был буквально инфицирован его стилем, как "высокой болезнью", и, на мой взгляд, затем преодолевал это мощное влияние в своей прозе. Географией этого преодоления стал русский Север, в который Казаков влюбился после первой же поездки, заболев "проклятым Севером" на всю оставшуюся жизнь. Но и свою дань Бунину он все же хотел отдать. Задумал книгу о нем. Во Франции встречался с Борисом Зайцевым и Георгием Адамовичем, знавшими Бунина лично. Они, в свою очередь, высоко оценили его прозу.
Так в Юрии Казакове сплелись русская эмиграция и советская проза. Случилось то, что на самом деле неизбежно должно было произойти. Просто выбор судьбы пал на него.
Но настоящее чудо казаковской прозы в ее неповторимой интонации. Не в емких, порой жестких бунинских деталях, а именно в интонации. Это каким-то непостижимым образом чувствуется уже в названиях его рассказов: "На полустанке", "Тэдди", "Никишкины тайны", "Трали-вали", "Долгие крики"... Друг Казакова Евгений Евтушенко посвятил ему стихотворение с тем же названием - "Долгие крики". "Дремлет избушка на том берегу. // Лошадь белеет на темном лугу. // Криком кричу и стреляю, стреляю, // а разбудить никого не могу". И вот здесь что-то схвачено от волшебной интонации Юрия Казакова. "Хоть им выстрелы ветер донес, // хоть бы услышал какой-нибудь пес". Вот это, да, "казаковское"!
В этом году исполняется еще и сорок лет, как Юрий Казаков написал рассказ "Во сне ты горько плакал" (1977), посвященный самоубийству другого его друга - поэта и прозаика Дмитрия Голубкова. Они были соседями по Абрамцеву, где Казаков в конце жизни купил себе дом и где провел тяжелые, затворнические последние годы, скончавшись в 1982 году. Об этих годах лучше не говорить. А вот рассказ "Во сне ты горько плакал" нужно в обязательном порядке по строчкам, по буквам изучать начинающим писателям, чтобы понять, что значит в прозе интонация - не меньше, чем в поэзии.
"Был один из тех летних теплых дней..." "Он застрелился поздней осенью, когда выпал первый снег..." "Душа моя бродит в потемках..." Вот это и есть Юрий Казаков - с его "музыкой", с его удивительной "нотной грамотой", которую нужно преподавать на всех факультетах "писательского мастерства".
Писатель Георгий Семенов, друживший с Казаковым, вспоминал, что незадолго до смерти Казаков задумал произведение, которое хотел назвать "Послушай, не идет ли дождь?" Произведения этого нет, но, согласитесь, одним названием сколько всего сказано! И это тоже чудо под названием Юрий Казаков!