- Со стороны Соединенных Штатов идет большая работа по развертыванию глобальной системы ПРО вокруг территории России. В частности, противоракеты уже развернуты на Аляске, в странах Балтии, в Румынии. Завершается развертывание в Польше. В будущем американские системы ПРО будут развернуты в Корее и Японии, - заявил в эфире телеканала "Вести 24" заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Александр Фомин.
Он уточнил, что в результате таких действий наша страна окажется в окружении более чем 400 американских антиракет. Заместитель министра обороны России подчеркнул, что Москва приглашала Вашингтон к политическому диалогу по поводу ракет и ПРО, однако эти предложения были проигнорированы.
Путь к диалогу не закрыт и сейчас. Тем более что новые разработки наших ученых и конструкторов фактически сводят на нет все противоракетные планы Пентагона.
В прошлом году на конференции в Женеве из уст представителя российского Генерального штаба прозвучали такие данные. На март 2017 года США имели около 30 ракет-перехватчиков GBI, 130 противоракет SM-3, 150 противоракет комплексов ТНААD. К 2022 году, как заявляют в Вашингтоне, количество противоракет системы ПРО должно составить более тысячи единиц.
С появлением в нашем арсенале новейшего, в том числе гиперзвукового оружия и ударных систем с ядерными энергетическими установками, политика окольцовывания России противоракетами выглядит по меньшей мере неэффективной.
Взять, к примеру, тот же комплекс ТНААD. Максимальная скорость, которой может достигнуть его ракета, - 2800 м/с. У ракеты-перехватчика SM-3 она не более 2700 м/с.
А у нашего авиационного ракетного комплекса "Кинжал" данный показатель - 10 "махов", то есть порядка 3400 метров в секунду. Летящую с такой скоростью ракету, да еще маневрирующую на всех участках траектории, ни один перехватчик США не догонит.
Поэтому эксперты "РГ" уверены: Вашингтону надо не мериться с Москвой мускулами, а договариваться с Россией о снижении градуса противостояния.
Яков Кедми, израильский военный эксперт
- Послание Владимира Путина стало сигналом Западу о том, что американская концепция военного стратегического превосходства, на которую делал ставку Вашингтон в отношении России, провалилась.