Есть подозрение, что болгары в Сливене знают Платонова лучше, чем многие из его земляков в Воронеже.
"Корову" в школах там, в отличие от России, не изучают, но зрелое поколение читало "Чевенгур" и "Ювенильное море" - знаковые книги для периода разочарования в социалистической утопии. Сборник платоновских рассказов вышел в Болгарии незадолго до того, как режиссер Ивайло Гандев начал ставить моноспектакль "Семен". Актер Димитар Марков к тому моменту успел сыграть Вощева в композиции по "Котловану"…
Поджарый, подвижный и нервный Марков наделяет своего героя, семилетнего Семена, горькой взрослостью. Мальчик катает по двору коляску с братьями, томится голодом, жалеет рожающую без продыху мать, хоронит ее и сестренку, добывает пропитание выжившим малышам.
Режиссер Ивайло Гандев добавил к рассказу "Семен" фрагмент "Осьмушки" - еще одну историю осиротевшего ребенка, который надеялся вернуть "дыхание жизни" умершей матери, отправляя под землю половинку червя. Потом четверть. Потом полчетверти. На этом силы червя, желавшего помочь другу, иссякли. И герой вновь остался один.
Последним аккордом в спектакле служит "бабушкина сказка" из драмы Бюхнера "Войцек", где мальчик-сирота ищет, кто еще живой остался на свете. Но месяц оборачивается гнилушкой, солнце - увядшим подсолнухом, а земля - перевернутым горшком. Эту притчу о вечной неприкаянности человека Марков произносит полностью обнаженным, сделав из своего платья и перевернутой детской коляски что-то вроде надгробия для куклы и встав сверху. Затем садится, собравшись в комок, и быстро вертит руками колеса, будто надеясь полететь. Звучит знаменитая мелодия Эдуарда Артемьева, отсылая к финальной сцене фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих" - где несется с холма коляска без пассажиров.
Прозу Платонова, которая из-за особенностей стиля требует усилий при чтении, так же трудно ставить. За восемь лет проведения фестиваля воронежцы видели немало попыток найти этим текстам адекватное воплощение. В Платонове есть быт - и космос, смешное и трагическое. Он лиричен, но жесток, социален и неотмирен.
Гандев и Марков смогли, кажется, это почувствовать. Недаром при подготовке спектакля читали рассказы на русском - само звучание "родной" тексту речи иногда говорит больше, чем пояснения переводчика. В их "Семене" соединились юмор и боль, магия вещей (старой коляски, кукол из тряпочек) и поэтическая условность. Сиротство героя здесь проблема не столько социальная (хотя и социальная тоже), сколько экзистенциальная. Именно поэтому сцена с обнажением, решенная очень деликатно, не вызывает никакого недоумения или протеста.
- Знаете, я сам пуританин и традиционалист в отношении к телу. И никогда бы не смог такое сыграть, - признался режиссер Ивайло Гандев. - Так что голый актер нужен не для того, чтобы просто "зацепить" зрителя. Мы нашли этот ход после долгих репетиций: в спектакле все время чего-то не хватало, чтобы показать простоту, одиночество и внутреннюю грусть. Я спросил: "Митко, ты разденешься?" - и вопрос был решен.
Димитар Марков отметил, что для него способность выполнить такую просьбу режиссера - вопрос "элементарного профессионализма". Актер видит общее между своими ролями в "Семене" и "Котловане":
- Их объединяет важная для Платонова тема - смысл страдания. Например, для Достоевского важен христианский принцип: страдание очищает и возвышает. Герои Платонова страдают, тратя много усилий ради достижения идеальной цели в будущем. Они все ждут, когда это случится, и постепенно исчезают сами, а счастье так и не приходит.
Интересно, что сиротство выделили у Платонова и другие участники фестиваля - третьекурсники-режиссеры из РГИСИ, ученики профессора Геннадия Тростянецкого. Их знакомство с писателем началось в школе (как водится, было неудачным), продолжилось на занятиях по сценречи - и выросло в серию эскизов к спектаклям.
- Из 11 человек до конца довели дело трое. "Корова" Камили Хусаиновой и Евгении Колесниченко получилась наиболее законченной. Эта работа стоит в стороне от потока, где "Вишневый сад" переносят в концлагерь, а "Три сестры" - на подводную лодку. Играют в нем студенты-режиссеры, их задача - вытащить сердце, - отметил Тростянецкий.
С точки зрения актерской игры спектакль не совсем ровный, но это придает ему некую шероховатость, важную для передачи платоновского текста. Молодые постановщики нашли удачный баланс между бытовой конкретикой и символизмом. Приметы "платоновского" времени даны точечно: красное знамя, репродуктор, поезд (его изображают юноши в черном, каждый функционален - как винтик, колесо или приводной механизм). В финале с Коровы, отдавшей людям все, стягивают дубленку и вздергивают эту шкуру на крюк.
Корова (Евгения Колесниченко) с рыжими хвостами-рогами, как у Пеппи Длинныйчулок, разгуливает в цветастом платье, натянутом на высокий живот, горланит соленые частушки и пашет по хозяйству, таская бидон с воображаемым молоком, мучится родами. Мальчик Вася (Никита Трофимов) воспринимает ее как мать - Корова дарит ему питание и заботу, пока взрослые выполняют план и сдают техминимум. Когда кормилица исчезает, он входит в стойло и мычит.
И вот эта "шалая баба", оглохшая от тоски по теленку, гибнет на путях в светлое будущее - сбитая локомотивом новой жизни. "Говорил - котлован надо было зарывать!" - сетует хозяин, думающий, что Корова свалилась в яму.
Актеры из столицы Коми-Пермяцкого АО - небольшого города Кудымкара - столкнулись с Платоновым благодаря приглашенному режиссеру. Ирина Астафьева окончила академию искусств на Алтае и институт при Вахтанговском театре. Для постановки в Кудымкаре она взяла три рассказа - "Семен", "Юшка" и "Девушка Роза", о странных и добрых людях, каждый из которых чем-то жертвует, вольно или невольно, ради счастья других.
Чтобы помочь коми-пермякам подобрать ключ к рассказам, Астафьева предложила каждому артисту вспомнить личную историю о том, как кто-то оставил след в их жизни. В спектакле осталась часть этих воспоминаний - смешных, серьезных, драматических, рассказанных сбивчиво, как будто без подготовки. Сценограф Мария Рыкова придумала пустить по заднику имена, будто написанные в ученической тетрадке или на стене в жанре "здесь был Петя". В зависимости от контекста это выглядит и как титры, и даже как перечень захороненных в братской могиле.
"Когда зима начнет подогреваться" - спектакль, где ухвачено платоновское "вещество существования". Старые доски, земля, фундамент дома, который то ли разобрали, то ли - скорее - начали строить и забросили. Братьев Семена обозначает связка ботинок, мертвое тело - сложенная на пол одежда, могилу Юшки - мешок с рафинадом, которого герой не ел, чтобы хватило всем остальным. Когда надо показать, как немец сделал из девушки Розы "полудурку", особым образом нажав на темя, актер резко вспарывает пластиковую бутылку ножом.
В крепкой постановке намешано много всего - и духовный стих о грешном человеке, и песни, и современная поэзия. Порой педалируются и без того трогательные эпизоды (чему сентиментальный зритель только рад). Насколько это идет Платонову - вопрос, которым критики наверняка зададутся. Но он вообще не актуален для тех, кто приходит в театр для первой встречи с этим писателем. А таких много не только в Кудымкаре, но и в Воронеже.