Кажется, только недавно - всего лишь год назад Венеция "рулила" в столице России - и блистательная выставка Тициана, Тинторетто, Веронезе собирала в ГМИИ им. А.С.Пушкина поклонников итальянского Ренессанса XVI века.
В этом году музей вновь приглашает в Serenissima, Светлейшую республику - но в век осьмнадцатый. Трудно придумать более увлекательное приключение. Чтобы это путешествие через века и страны стало возможным, объединили свои усилия музеи России и Италии. Среди 57 работ, представленных в экспозиции, - 25 из ГМИИ им. А.С.Пушкина, 23 - из Городского музея Палаццо Кьерикати в Винченце (один из популярнейших музеев Италии, он принимает семь миллионов посетителей в год) и 9 из собрания банка Интеза Санпаоло (Галереи Италии, Палаццо Леони Монтанари в Винченце). В октябре выставка будет показана в палладианском дворце Кьерикати в Винченце.
Венеция XVIII века - это эпоха Вивальди и Скарлатти, время соперничества сказочника графа Гоцци (это его "Принцесса Турандот" вдохновит Мейерхольда) и Карла Гольдони, писавшего нравоучительные комедии, эпоха "честных авантюристов" (если вспомнить пьесу Гольдони) и Казановы, находчивых шарлатанов и …первых туристов. Недоросли из благородных семейств северных стран, прежде всего Англии и Германии, отправлялись в Италию в просветительский гранд-тур, чтобы взирать через лорнет на античные развалины Рима и палаццо Венеции, вступая, как в гранд-приключение, в ее нескончаемый карнавал.
Именно благодаря им жанр ведуты расцветает, городские виды кисти Каналетто и Белотто идут нарасхват, а картины блистательного Тьеполо-старшего и его сына покупают прямо в мастерской для русских аристократов. Речь, в частности, о князе Николае Юсупове, который в своем Архангельском вздумал соперничать с собранием Екатерины II в Эрмитаже. До 1831 года у него в усадьбе был отдельный зал Тьеполо, который украшали "Пир Клеопатры", "Встреча Антония и Клеопатры"… Среди пятисот произведений в его коллекции были раритетные "Смерть Дидоны" Джамбаттисты Тьеполо и "Возвращение блудного сына" кисти Джаноменико Тьеполо, его сына…
Нынешняя выставка объединяет венецианцев XVIII века из коллекции ГМИИ им.А.С.Пушкина, где есть, например, ведуты Каналетто, а также его племянника Бернардо Беллотто с видами Дрездена и Пирны, - в частности, из знаменитой дрезденской коллекции графа Брюля, купленной для Екатерины II, и живопись из итальянских музеев. Так, в Москву привезли "Экстаз святого Франциска" Джамбаттисты Пьяцетты и жанровые сценки Пьетро Лонги, чьих работ нет в собрании ГМИИ им. А.С.Пушкина.
Как Венеция была в плену карнавала, как минимум, полгода, так живопись была в плену у сценографии. Идет ли речь о виде древних развалин, картине на мифологический сюжет или жанровых городских сценках, всюду преобладает ощущение роскошной театральной постановки. Причем даже трагические сюжеты в интерпретации художников эпохи рококо обретают легковесную праздничность.
Скажем, история о бедном Актеоне, неосторожно засмотревшемся на нимфу и превращенном богиней Дианой в оленя, на полотне Джованни Баттиста Питтони "Диана и нимфы" (1725) выглядит деталью пейзажа на заднем фоне, а вовсе не поводом для трагедии. Да, собаки охотника вдали, на берегу извилистой речки, терзают странное существо с головой оленя, но кого же это волнует? Точно не порозовевшую нифму, сидящую к нему спиной и заслоняющуюся рукой от солнца! И тем более не златокудрую полуобнаженную богиню с полумесяцем в волосах. На первом плане - именно ее триумф. В окружении нимф Диана будто парит на голубом покрывале, спускающемся в ручей, как на синем облаке. Зрителю даровано удовольствие, за которое поплатился юный охотник: он может чувствовать себя в безопасности, но не забывать об участи Актеона. Прелестная борзая на первом плане - лучшее тому напоминание.
Неопределенность границы между театральной сценой и городской площадью ощутима даже в пейзаже с древними развалинами. Нагромождения античных руин на полотне "Перспектива с руинами и фигурами" (1720-е), совместный труд двух Ричи - Себастьяно и его племянника Марко - лишены, кажется, всяческой меланхолической интонации. Каменотесы на заднем плане деловито пускают в дело мрамор гробниц, молодая мать с двумя малышами гуляет среди развалин, как в городском саду, а воин с пикой невесть зачем взбирается на постамент к безголовой античной статуе… От полноты жизненных чувств, надо полагать. В чудесный летний день, похоже, тут всем есть чем заняться. Жизнь кипит. Монументальный живописный вид обретает нежданно черты жанровой сценки, едва ли не пьесы в духе Гольдони. Если учесть, что Марко Ричи (считается, что он отвечал за пейзажный фон) работал сценографом в Венеции и Лондоне, то эффект театральной декорации, скорее всего, не случаен. Картина все больше тяготеет к спектаклю.
Что уж говорить о городских жанровых сценках кисти Пьетро Лонги! На выставке представлены работы из коллекции Интеза Санпаоло. Обморок молодой дамы и игра в горшок (его надо было разбить палкой с завязанными глазами, чтобы добыть сладости внутри), шарлатан, без особого успеха втюхивающий прохожим чудодейственный эликсир, миниатюрный театр внутри деревянного ящика или огромный черный слон на помосте, которого зарисовывает молодая дама, подняв ради такого случая маску… Все забавы и разнообразные радости жизни венецианцев XVIII века увидены Лонги с поэтической проницательностью драматурга. "Лонги верно понял верно понял главный художественный "нерв" тогдашней венецианской жизни - красоту маски", - замечает Муратов, давая подробнейшее описание "баутты", состоявшей из белой атласной маски и широкого черного плаща. Перед нами то ли картинки нравов, то ли сценки комедий Гольдони, запечатленные с наблюдательностью, шутливой иронией и мастерством живописца. Джованни Карло Федерика Вилла не зря сравнивает эти работы Лонги с сериями Хогарта и Гойи.
Этот праздничный венецианский мир тем не менее к концу века не то, чтобы мрачнеет, но его театральность обретает тревожные обертона, динамизм, настроение надвигающейся бури. У зрителей есть редкая возможность сравнить "архитектурные фантазии" Франческо Гварди из собраний ГМИИ им. А.С. Пушкина и коллекции Интеза Санпаоло. От его городского вида с разрушенной готической аркой и пейзажа с сельским домом и всадником - рукой подать до немецких романтиков, сказок Гофмана и, может быть, даже…Тёрнера. Свет, ветер и воздушная громада облаков оказываются среди главных героев его полотен, на которых маленькие фигурки людей обречены оставаться в роли прохожих иль странников.
Джованни Карло Федерико Вилла, почетный директор Городских музеев Виченцы:
Идея была в том, чтобы, объединив работы из собрания живописи XVIII века ГМИИ им. А.С.Пушкина и из итальянских музеев, рассказать историю венецианской живописи XVIII века. Мы хотели представить как самые известные сегодня имена, в частности, Тьеполо и Каналетто, так и те, что блистали в Европе три века назад, например, Себастьяно Риччи или Джованни Баттиста Питтони. Если Риччи работал при разных дворах, в том числе Франции и Англии, то Питтони был очень авторитетен в Германии, он заметно повлиял на развитие немецкого искусства того периода. Эти художники были звездами европейской живописи в тот момент.
Цель нашего совместного проекта - представить главные имена в живописи Венеции той эпохи, основные темы и жанры: от религиозной живописи до жанровой, от мифологических сюжетов - до ведут. Художники XVIII века смогли вернуть светлый колорит, живописность работ своих предшественников - Тициана, Веронезе, Тинторетто. По сравнению с барокко работы Риччи и Тьеполо отличают ясность живописного пространства. На их картинах распахиваются небеса, они освобождают композиции от нагромождения архитектурных сюжетов. Это живопись, исполненная счастья.
И конечно, для нас очень важно было, что картины Тьеполо из коллекции князя Николая Юсупова были заказаны и куплены в XVIII веке. Это было очень важно для нас - показать, что связи между Россией и Италией, взаимный интерес наших стран имеют многовековую традицию.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"