В основе сюжета роман Энн Пэтчетт "Заложники", вышедший в 2001 году незадолго до террористической атаки на башни Всемирного торгового центра. Трагедия эта перевернула сознание целого мира, и роман о захвате заложников в Перу с его попыткой понять мотивы и психологию террориста стал выглядеть почти кощунством. Поэтому фильм по роману снят только теперь.
…В раздираемую социальными бурями латиноамериканскую страну приезжает знаменитая оперная дива Роксанна Кросс, чтобы за хороший гонорар спеть на деловом приеме для бизнесменов и политиков. В момент, когда международная элита внимает нежнейшим вибрациям "Русалки" Дворжака, в зал врываются люди в камуфляже и, угрожая автоматами, кладут всех на пол. Тянутся томительные недели неизвестности: заложники ждут своей участи, захватчики - когда диктаторский режим в ответ на их требования освободит всех политзаключенных.
И здесь фильм сворачивает с хорошо укатанной дороги триллера о пленниках и освободителях - авторов больше интересует развитие отношений в осажденном дворце. Жить в постоянном стрессе невозможно - и вот уже налаживается понемногу какой-то быт, устанавливаются какие-то связи между еще вчера несовместными персонажами. Даже в суровых людях с автоматами неминуемо проглядывает нечто человеческое: любопытство к иной, им неведомой жизни, восхищение фантастическим голосом певицы и проникновенной красотой оперных мелодий.
Как трава сквозь бетон, через пелену ужаса прорастают судьбы и характеры. Режиссер укрупняет фигуры японского бизнесмена Хосокавы, давнего поклонника таланта Роксанны Кросс (Кен Ватанабе из "Писем с Иводзимы") и его переводчика (Рио Касе), некстати влюбившегося в одну из захватчиц. Французского дипломата (Кристофер Ламберт). Молодого предводителя повстанцев, бывшего учителя истории (Теноч Уэрта из "Моцарта в джунглях"). Но в центре событий, разумеется, оперная дива - она самая ценная из заложниц, на нее делают ставку захватчики и, гуманно отпустив всех женщин, только ее оставляют в плену. Роксанну Кросс играет Джулианна Мур, вокал обеспечивает Рене Флеминг.
Для Пола Вайца такой фильм тоже не вполне ожидаемый разворот - к "серьезному кино". До сих пор режиссер был известен пряными молодежными комедиями уровня "Американского пирога" и сериалами типа "Моцарта в джунглях" - гибрида секса с музыкальной классикой. Новый вызов, который учинил себе Вайц - его потолок, который он пытался пробить. Эксперимент не привел к появлению очень глубокого шедевра: все время чувствуются прямолинейность в прорисовке характеров и сбои в ритме - фильм некоторое время тормозится, словно не зная, куда его понесет.
Но незначительные, кажется, события все же суммируются, к неторопливому их ходу привыкаешь, томительная монотонность оправдана тупиковой ситуацией: не идет на уступки непреклонный командир, и тем более не уступит правительство. Интернациональной компании, запертой в этом изолированном от "большой земли" ковчеге, остается коротать время за шахматами, футболом, люди учат друг друга своим языкам, Роксанна дает уроки вокала одаренному тенору из повстанцев - воцаряется подобие нестойкого, настороженного, но мира. Его нарушит неизбежная, тревожно ожидаемая развязка - штурм дворца.
Эмоциональный итог этого "счастливого финала", опрокинутого в трагедию, надо сказать, оглушителен. Потому что кричать восторженно "Наши пришли!", как это бывало в советских счастливых финалах, не хочется. Не буду пересказом событий предварять впечатления будущих зрителей, но сочувствие - и наше в зале и авторов картины - на стороне всех жертв печальной истины про "сила есть - ума не надо". Сугубо пацифистский фильм на менее всего пригодном, кажется, материале, доказывает, что любое силовое решение человеческих проблем по сути преступно - ведет только к новым смертям и новым проблемам. И здесь его главная художественная и гуманитарная ценность.
Ну, а то, что эта взрывная тема закамуфлирована под сентиментальную байку про "волшебную силу искусства", и трагедия завершится все той же арией из "Русалки", теперь уже патетически звучащей под сводами нью-йоркской "Метрополитен", - будем считать данью традициям кинематографической беллетристики: нужно, чтобы дамы в зале глотали светлые слезы. Как говорит героиня Джулианны Мур: "Это же опера - там в конце все умирают".