Фильм "Балканский рубеж" рассказывает о том, о чем раньше молчали

20 лет прошло с тех пор, как 24 марта 1999 года началась военная операция НАТО против Союзной Республики Югославии. 21 марта в прокат выходит фильм режиссера Андрея Волгина "Балканский рубеж", который впервые в нашем кинематографе рассказывает об этих событиях, причем в разных жанрах - тут смешаны и хроника, и мелодрама, и военный боевик. Сербские актеры и продюсеры честно говорят, что без России, одни они бы такой фильм не сняли. По словам генерального продюсера и исполнителя одной из главных ролей Гоши Куценко, авторы вовсе не стремились приурочить картину к дате. Так вышло. Фильм "Балканский рубеж" - "долгострой": идея его снять пришла еще в 2012 году. И долгих семь лет длился процесс создания картины. Вначале не давали господдержку, затем - Министерство культуры все же выделило средства. Поучаствовало и Министерство культуры Сербии, и частные инвесторы. Съемки останавливались, продолжались... Было отснято материала на сериал, который, впрочем, никто не заказывал, хотя фильм поддерживает канал "Россия 1". В итоге лента идет два часа тридцать минут. Однако интереснее, чем сам Гоша Куценко никто о фильме не расскажет.

О создании картины

Идея родилась в 2012 году в дружеской беседе с моим другом Василом, словаком. Мы сидели в ресторане, как Немирович-Данченко со Станиславским в "Славянском базаре". И вдруг заиграла песня "Сестра Югославия" группы "Тату". Васил сказал: "Послушай эту песню, 99 год, я помню был в Москве, учился в МГИМО. А что ты делал в этот день?" Я ответил, что тоже здесь был. Васил сказал, что на моем месте он бы снял серьезную картину о России, о тех событиях, которые я, как житель СССР, успел захватить, которые меня когда-то волновали. Когда разваливался СССР, я тогда был студентом школы-студии МХАТ и меня волновали Чехов и романы. А вот 1999-й год я помню хорошо. Мне было 32 года. Я лежал на Таганке, смотрел мартовские бомбардировки Белграда и в какой-то момент почувствовал себя опустошенным и одиноким. Я ничего не мог сделать. Я вспомнил себя в СССР и понял, что моя жизнь изменилась.

И мы начали с Василом вспоминать, и нас уже было не остановить. Васил рассказал, как он приезжал к американскому посольству, давал взятку в 20 долларов милиционеру, который уходил в сторону, и они бросали в американское посольство болгарский перец. Посмеиваясь, так мы дошли до марш-броска российского миротворческого батальона из Боснии в Косово в Югославии. Мы поняли, что эта череда событий собирается в некий сюжет, и решили снять фильм об этом. Это был не коммерческий проект, не госзаказ. И мы нашли писателя-фантаста Ивана Наумова, которому заказали исследование на эту тему. И он написал роман на 600 страницах - историю любви нашего миротворца и девушки-сербки.

Эта история легла в основу киносценария, потом начала развиваться и обрастать. Когда был готов первый сценарий, мы пошли за государственной помощью. Но у нас не получилось. Поддержку не дали.

О роли Юнус-бека Евкурова в создании фильма

Марш-бросок - это была политическая акция. Мы начали исследовать вопрос. И обнаружили, что перед приходом российской колонны в аэропорт Приштины была проведена спецоперация. Мы пошли знакомиться с Юнус-беком Евкуровым. Это было три года назад. Благодаря ему была создана первая рабочая версия сценария, которая потом перерождалась раз тридцать.

Мы подружились, я летал в Ингушетию на фестиваль. У нас сложились дружеские отношения. Однако нет такой секретной операции, о которой было бы известно. Понятие "секретность" никуда не исчезает. Какой бы фильм вы ни смотрели, тем более американский о спецоперациях, знайте, это все выдумка. Все было совершенно иначе. И как оно было, не знает никто. Когда у нас было страниц 220, мы получили от Юнус-бека версию сценария, исписанную его рукой. В полетах, в перерывах он писал свои заметки на полях, и мы их изучали. Встречались с ним, рассказывали, к чему пришли. Он говорил, что это могло быть, а вот этого не могло. Мы пытались вытащить из него информацию. Он улыбался, отшучивался. И вдруг подкидывал какую-то идею. Делал это актерски виртуозно, выдавая нам правду или придумывая - не знаем. Обратитесь к нему, и он, наверное, красиво вам, с юмором, ответит.

Но самое главное, что, когда я играл роль командира, то не хотел портретного сходства. Мне было важно в разговорах с ним уловить суть. И, когда показывали ему фрагменты будущего фильма, он сказал: "Я боялся, что ты наклеишь усы и заговоришь с акцентом". А потом, при просмотре одного из эпизодов, вдруг как-то очень изменился - а он человек строгий - и сказал: "Первый раз вижу, когда играют меня". И это было огромным комплиментом.

Я услышал от Юнус-бека красивую реплику. Он сказал мимоходом, но я понял, что в этой фразе - вся его жизнь. То ли это тост был за столом, то ли это он просто произнес. Он сказал: "Да, конечно, семья и любовь - это самое главное в жизни любого человека, и, тем более, солдата". Потом задумался и добавил: "Но Родина - вне очереди".

Об истории

Я благодарен режиссеру Андрею Волгину, что он взялся за фильм, а ведь многие отказывались. Но он поверил в эту работу. Это был и для него такой же рубеж, как и для нас всех здесь сидящих, потому что картина актуальная и серьезная. Это не фэнтази, не патриотическое кино о спорте, а лента, основанная на реальных событиях. Мой дядя Анатолий Венгеров, когда узнал мои планы, дал мне почитать девятый том Карамзина. И когда Карамзин исследовал историю царствования Ивана Грозного, то написал фразу о том, что история сама гораздо более жестока, нежели люди. В этом я усмотрел фантастическую правду. Потому что людям свойственно забывать ужасы, кровь. Потому и живем, что надеемся. А кино живет, потому что в нем есть история. Та, что рассказана в нашем фильме, может, и показалась кому-то жестокой, где-то слишком откровенной. Но я вас уверяю, даже наша история, по сравнению с тем, что было на самом деле, это народная молва.

Как работали

Я всегда относился к этой картине так: считал, что это - мой личный рубеж, потому что я - соавтор идеи, генпродюсер. И я понимал, что не сделаю больше того, что могу. Но у меня есть моя актерская профессия. И я подходил к решению всех вопросов по-актерски. Если чувствовал вдохновение, общаясь с кем-то, то продолжал общаться. Не чувствовал - уходил в другую сторону. Я действовал только по своей актерской человеческой интуиции. Это все, что у меня есть. Если она пугается и прячется, я превращаюсь в отвратительного актеришку. Если я ее не боюсь и выпускаю наружу, я превращаюсь в человека, с которым можно, как мне кажется, иметь дело. Это мой первый такой серьезный проект, и я надеюсь, что он будет услышан и не только у нас в стране. Я рад, что мы проложили такую тропиночку, по которой правда выйдет наружу. И я думаю, что мир - не без слышащих людей. Мы когда делали первые сборки, и я сомневался, режиссер Андрей Волгин говорил: "Мы правильно делаем. Самое страшное, что в этой ситуации может случиться, мы можем испугаться самих себя". Картина может стать в один момент смешной, в другой - романтичной. Но она заканчивается любовью. Да, есть военная линия, политическая, историческая. Но нам удалось провести и лирическую. И, когда побеждает лирическая линия, тогда авторы возносятся над всеми жанрами.

О сотрудничестве с военными консультантами

Это не первое военное кино, и люди военные понимают, с кем имеют дело. Они осознают, что мы - люди творческие. Конечно, нас щадили. Видели наши возможности, максимально их использовали. Качество отношения к работе - вот что самое главное дает консультант. Не просто как сесть, как держать оружие. Потому что они все делают с таким отношением, что это, возможно - последний раз в жизни. А актер знает, что есть дубль. Так что нас учили каждый раз быть прямо на острие, на лезвии, на переднем фронте.

О реакции США и стран НАТО на фильм

Мне самому интересно это. Как отразится работа над такой картиной на мне, на наших продюсерах. Поеду ли я когда-нибудь еще в Америку? Какова будет реакция мира на эту правду? Анджелина Джоли в своем время продюсировала картину "В краю крови и меда", где были отвратительные сербы и многострадальные косовары. А мы как раз старались избегать конфликта. Но когда вошла сербская сторона к нам в партнеры, мы приняли решение рискнуть снять сербский блок, и посмотреть, что из этого выйдет. И мы сняли резко за два месяца работы весь сербский блок. И когда мы посмотрели на реальную трагедию, о чем мы снимали... То, что написано на бумаге, например, "река, плывет труп..." Но когда ты реально снимаешь реку и труп, и видишь это, и ты чувствуешь правду... Конечно, мы уже автоматически снимали фильм по-другому.

Героиня

Снайпер высоты не боится

В реальной группе защитников аэропорта Приштины девушек не было. Но режиссер Андрей Волгин настоял на том, чтобы был введен персонаж - девушка-снайпер. И он знал, что хочет снимать в роли Веры Равшану Куркову. Актриса рассказала о том, что у нее с детства - фобия. Она боится высоты. Даже со второго этажа не может посмотреть вниз. Тут же приходилось постоянно быть "на высоте", да еще и конструкции шаткие. Тем не менее, она благодарна фильму за то, что научил ее справляться со своими страхами.

Герой

В 78 лет - без дублера

В фильме "Балканский рубеж" играет легендарный сербский актер Гойко Митич, известный не одному поколению российских зрителей по роли индейца Чингачгука. Митич приезжал представить фильм в Москву. Продюсеры рассказали, что выполнял в фильме все сцены сам - без каскадера, а играет Митич начальника сербской полиции. Когда Митич увидел на площадке дублера - обиделся и сказал, что ему 78 лет, и за все это время у него ни разу не было дублера на площадке - все трюки выполнял сам. Он занимается спортом - катается на велосипеде и на лодке-каяке. И находится в отличной форме. Вот что он рассказал: "Это первая роль, где я играю серба. Я играл индейцев, много раз - русских: от партизан до космонавтов. Самый большой мой чин в кино - сыграл маршала Соколовского. А сейчас мне очень приятно, что в фильме я - серб. Потому что эта тема для меня очень больная. Когда мне продюсер только сказал, что хочет снимать такое кино, я сразу сказал: "Снимай меня!"

У меня с этим периодом, о котором речь в фильме, связана личная история. Когда начались бомбардировки - я не поверил. Если бы кто-то мне сказал ранее, что будет война, я бы ответил ему, что он - сумасшедший. Когда бомбили, я из Берлина, где постоянно живу, звонил все время домой по телефону. Общался с мамой: как ты сегодня? Она отвечала, что нормально или рассказывала, мол, сегодня был такой взрыв, что упала со ступенек. В один из дней взял трубку брат. Я попросил маму к телефону, он ответил: "Ты не сможешь с ней поговорить, она вообще не разговаривает. Не ест не пьет - не знаю что делать". Через несколько дней она умерла. И я не смог приехать попрощаться, брат отговорил: как ты сейчас приедешь? Это невозможно. Я попрощался с мамой шесть месяцев спустя, уже на ее могиле. И до сих пор себя спрашиваю: зачем нужно было бомбить?"

Кстати

Нашелся порох в пороховницах

Марш-бросок на Приштину наших ВДВ в 1999 году стал шоком для тех, кто поставил крест на  России, как на ведущем игроке мировой политики. Генерал-майор Юнус-Бек Евкуров в то время был еще молодым майором.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"