К чему приведут реформы в детских музыкальных школах
- Если наша система детских музыкальных школ перестанет существовать в нынешнем виде, гипотетически в очень скором времени в оркестрах некому будет играть. И на концерты некому будет ходить, - убежден музыкант. Есть проверенная гипотеза: чтобы завтра один симфонический оркестр вышел на сцену, сегодня в музыкальные школы должны пойти десять тысяч ребят.
Споры о классическом музыкальном образовании с особой силой вспыхнули после высказываний столичной чиновницы не самого скромного ранга о том, что оно утратило смысл. Именно намерение "вылечить" детские музыкальные школы от "огромного кризиса смыслов" вызвало шквал возмущения людей искусства. В чем же кризис? Оказывается, "если в блокаду Ленинграда люди переживали самые яркие эмоции, когда играла Седьмая симфония Шостаковича, то сейчас какое-то эпохальное событие - например, 11 сентября - переживается под другую музыку. В том числе под рэп, под Бейонсе и под Jay-Z. Выходит, Шостакович, Моцарт, Бах - "устаревшие" композиторы? Достаточно с них рингтонов в телефонах?
- Помнят ли наши околокультурные деятели, под какую музыку мы переживали события в Цхинвале? Гергиев и оркестр Мариинского театра исполнили тогда Чайковского и Шостаковича, а не рэп и попсу, - говорит преподаватель ростовской музыкальной школы по классу "фортепиано" Татьяна Скоробогатова. - Но, по мнению чернильных душ, "грузить мозги" молодежи симфониями и фугами не годится. Я преподаватель с двадцатилетним стажем. На моих глазах была искажена система трехступенчатого образования: музыкальная школа, училище, консерватория. Ее создавали еще в старой России семья Гнесиных и братья Рубинштейны. Не думаю, что те, кто сейчас разваливает эту систему, так же компетентны, как они.
Что же изменилось? У большинства на памяти, что в музыкальной школе надо было учиться семь лет, еще и на подготовительном дошкольном отделении два года. Некоторые мечтали, получив наконец диплом, кинуть его с размахом в бабушкино немецкое пианино со словами: "Подавись, ненасытное чудовище!" Но не кинули, бережно храним. Теперь именно мы, незадавшиеся пианисты и скрипачи, слушаем в концертных залах произведения Малера и Пярта, приобщаем к классической музыке своих детей.
Надо признать, сегодня в "музыкалке" учиться легче. Появилась общеразвивающая программа, рассчитанная на четыре года. Хочешь - продолжай образование, не хочешь - уходи. Получается, тяп-ляп - и через четыре года можно с полным правом считать себя выпускником, не познав даже, каково это - часами играть этюды Черни.
Дальше идут только те дети, чьи родители понимают, зачем, например, надо изучать математику до 11 класса, и почему астрономия - обязательный предмет.
- Четырехлетний курс - это полная профанация, - сетует Татьяна Скоробогатова. - Ведь я должна научить ребенка играть на фортепиано, а не просто сидеть около него. Скрипачам не легче, их ученики даже не успевают привыкнуть как следует держать смычок. Страдает не только исполнительское мастерство. Дети не могут похвастаться элементарной эрудицией. Недавно сын рассказал, что в классе он оказался единственным, кто перечислил инструменты симфонического оркестра. Упрощение - главная беда нынешнего образования.
Есть и другие проблемы. Результат дилетантского отношения к музыкальному образованию - объединение школ, сокращение штатов и увеличение нагрузки "выживших" педагогов. Зарплаты при этом не выросли.
Артур Доманский - концертмейстер высшей категории. За час работы в консерватории он получает 86 рублей. В Германии за эту же работу ему платили 20 евро. Ставка в музыкальной школе дает ему 9500 рублей, в лицее - еще 14 200. Чтобы дотянуть до приличной зарплаты, он ведет частные уроки.
В прошлом году в Пекинской консерватории, куда его приглашали поработать, ему платили 150 тысяч рублей в месяц за нагрузку, аналогичную лицейской. Возвращаться в Пекин Артур не собирается. На родине - семья, двое сыновей.
- Сколько бы ни платили, преподаватели стараются не халявить, но от нас зависит далеко не все, - утверждает Доманский. - Что, например, делать с инструментами? Груду старья, из которой мы пытаемся извлечь звуки, давно пора сдать на запчасти. Даже в консерватории стоят "дрова", а на Steinway просто не намолятся.
Преподаватели школ стонут от огромного количества бумажной работы.
- Я не знаю, куда увозят тонны бумаги, которые мы вынуждены заполнять, - говорит преподаватель ростовской детской школы искусств имени А.П. Артамонова Сергей Ткаченко. - Ученики выступают на концертах, завоевывают места на престижных конкурсах, но этого мало. Главный показатель - правильно заполненные бумажки.
А чтобы подтвердить категорию, надо написать целую книгу.
- Мне предстоит очередная аттестация на высшую категорию, я трясусь как осиновый лист, - призналась Татьяна Скоробогатова. - Спросить могут что угодно. Заслуженные преподаватели, которые "пекут" лауреатов международных конкурсов, как пирожки, таким подходом унижены. Некоторые отказываются от аттестации, теряют категорию, а, значит, и доплату за нее. Обычная ситуация, когда приезжает эксперт - молоденькая барышня из Москвы - и говорит убеленному сединами профессору: "Ваши учебно-методические комплексы устарели, надо идти в ногу со временем. Переписывайте!".
Парадоксально, но при всех проблемах в музыкальных школах аншлаг. На вокал и гитару - очередь. "Просели" разве что духовые. Но только потому, что утрачены духовые оркестры, а люди забыли, какое волшебство - в них играть.
- Классическая музыка требует труда, - говорит Ткаченко, - и долгосрочных инвестиций. Папы и мамы готовы вкладывать в образование детей, а мы готовы учить. Только не мешайте. Не надо искать новые смыслы в музыкальном образовании, они не меняются: мы воспитываем сложного человека.
Солистка Московской государственной филармонии, пианистка Екатерина Мечетина просит "признать нашу систему образования на официальном уровне как национальное достояние". А иначе музыкальные школы действительно превратятся в развлекательные учреждения: в этом кабинете порисовал часок, в другом поиграл на "пианинке"...
Светлана Бородина, директор детской школы искусств №2 города Ставрополя:
- Конечно, мы беспокоимся, что меньше детей идут в профессию. Но это связано не с программами школ. Это связано с девальвацией профессии и зарплатами. Сейчас на Ставрополье педагог высшей категории с консерваторским образованием получает зарплату ниже МРОТа. Нам надо эту проблему решать и поднимать. Какой же родитель отдаст своего ребенка учиться 9 лет, потом училище и консерваторию, а на выходе - зарплата около 8 тысяч. Это проблема не только школ. Так мы скоро лишимся преподавателей. Можно декларировать, что мы охватим всех детей к такому-то году. А работать кто будет? Специалистов для этого нет.
Елена Руднева, директор Тульской областной филармонии:
- Считаю, что наша система музыкального образования - самая лучшая. Если эту систему подготовки - академической подготовки - нарушат, то будет просто беда.
Я как директор областной филармонии уже сегодня не могу набрать музыкантов. Представляете, что будет, если музыкальные школы откажутся от академической подготовки?
Прибавьте к этому проблемы с инструментами и прочее, из-за чего музыканты уезжают из страны. Надо не только сохранять академическое образование, но и всячески поддерживать, чтобы таланты развивались, чтобы не уезжали, чтобы нас с вами и тех же чиновников развивали…
Кстати
На встрече главы государства с лауреатами президентской премии молодым деятелям культуры, когда зашла речь о судьбе детских музыкальных школ и преобразовании их в кружки, министр культуры Владимир Мединский заверил, что "даже планов таких нет, это слухи". "Мы держим руку на пульсе", - добавил министр.
Подготовили Роман Кияшко, Елена Шулепова