Об этом говорили участники V "Примаковских чтений", которые проходят в Москве в преддверии 90-летия со дня рождения Евгения Примакова. Его наследие до сих пор востребовано в политике и дипломатии, отметил президент Владимир Путин в своем обращении к участникам форума.
В этом году перед высоткой МИД, который Примаков возглавлял, перед тем как стать главой правительства, появится памятник ему, он будет открыт в день юбилея - 29 октября, рассказал помощник президента Юрий Ушаков. Он напомнил, что Примаков всегда исходил из того, что даже самые острые проблемы вполне можно решить в равноправном диалоге. "Россия не занимает позу обиженного, мы готовы сотрудничать буквально со всеми", - заявил он. Затронув тему санкций, Ушаков с сожалением отметил, что хотя в Петербурге на ПМЭФ их называли контрпродуктивными сами представители стран ЕС, они почему-то "стесняются" говорить то же самое в Брюсселе. "А ведь достаточно разумного голоса одной страны, и с санкциями по линии ЕС было бы покончено, поскольку не было бы консенсуса, необходимого для их продления", - сказал Ушаков.
О том, что следует быть готовыми "к очень хаотичной ситуации в мире", на форуме говорили бывшие руководители Польши, Швеции и Словакии - Александер Квасьневский, Карл Бильдт и Микулаш Дзуринда. В качестве затравки для дискуссии академик, президент ИМЭМО РАН Александр Дынкин предложил тезис о кризисе либерального универсализма, основанного на "доглобальном и доцифровом" социальном контракте ("каждое следующее поколение будет жить лучше предыдущего). Эту модель постигла та же участь, что и идею мировой пролетарской революции, считает он.
Самые влиятельные силы в мире вдруг оказались перед фактом, что от них зависит гораздо меньше, чем они привыкли считать, сказал Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике".
"Западный мир столкнулся с этим в большей степени, поскольку его отличает высокая степень уверенности в себе и безапелляционность", - сказал он, отметив преемственность между марксизмом и либерализмом, который тоже верит в предопределенность финала истории.