Отцу мировой оперетты Жаку Оффенбаху - 200 лет
Это разновидность оперы-буфф с привкусом бурлеска - первой, парижской разновидности оперетты. Легар, Штраус, Кальман, Лекок, Салливан и прочие короли жанра - они уже потом, а первым был сын кантора кельнской синагоги Якоб, получивший затем имя Жак Оффенбах. Отец перевез его в Париж, в 14 лет отдал в консерваторию, и Франция стала родиной нового искусства, которое вскоре захлестнет Европу, доберется до Японии и, переплыв Атлантику, придет на американский континент уже в статусе мюзикла.
А пока юноша учится в парижской консерватории по классу виолончели, принимает католицизм, играет в оркестре театра "Опера-комик", дирижирует и вскоре открывает собственный театр "Буфф-Паризьен", где и ставит свое первое произведение необычного жанра - "Орфей в аду". Этот вечер и оказался началом новой эры - эры оперетты.
Понятно, что ее предтечей были комические оперы Доницетти и Россини - тоже легкие в восприятии, хотя и адски трудные в исполнении. Но Оффенбах со своими либреттистами Мельяком и Галеви перевел жанр в сатирический регистр, наполнив его аллегориями и злободневными аллюзиями. Скажем, "Орфей в аду" и "Прекрасная Елена", используя коллизии античных мифов, весьма прозрачно потешались над Наполеоном III, высмеивали нравы императорского двора и парижского света. Грозный, но похотливый Юпитер притворялся невинной мухой - а публика хохотала, вспоминая герб Наполеоновой династии с выгравированной на нем пчелкой. Это был как бы новый Свифт, сочинявший свои сатиры на языке музыки.
"Я хочу, чтобы публика смеялась, - писал Оффенбах. - И не над безобидной чепухой, а над фактами важными, даже опасными, которые вполне можно одолеть". Первые зрители его оперетт буквально упивались громами и молниями, разящими помпезные оперы, которые Оффенбах нещадно пародировал, постные религиозные сюжеты живописных полотен, - все то, что было в моде и на слуху: "для Оффенбаха все смешны - и люди и боги". Он насытил свои опусы превосходными мелодиями, добавил сексуального перца, в результате чего оперетта прослыла жанром фельетонным, фривольным, слегка неприличным, но неотразимым. Непочтительность "оперетки" по отношению к "святыням" и раблезианское торжество плотской жизни одних шокировало, других восторгало - жанр атаковал консервативные табу, прокладывая тропинки к новым степеням вольнодумства. По свидетельству нашего Гарина-Михайловского, продвинутое русское студенчество исправно посещало все новинки, потом яростно споря - это балаган или все-таки искусство?
За свою не слишком долгую жизнь мастер написал более ста "несерьезных" опусов для сцены: "Прекрасная Елена", "Парижская жизнь", "Великая герцогиня Герольштейнская, "Синяя Борода", "Перикола", "Путешествие на Луну"…, заслужил похвалу Джоаккино Россини, назвавшего Оффенбаха "нашим маленьким Моцартом Елисейских полей", и все мечтал написать "серьезную оперу". И в конце концов создал свой главный шедевр - "Сказки Гофмана", но завершить оперу ему помешала смерть в 1880 году - триумфальную премьеру он уже не увидел.
Оффенбаха ненавидел Вагнер - не только потому, что тот был евреем, но и потому, что его оперетты высмеивали высокопарный пафос вагнеровских героико-патриотических эпосов. В годы франко-прусской войны в Париже его, приехавшего из Германии, считали немецким шпионом, а в Берлине заклеймили "предателем". Он переживал трудные времена, знал и голод, и нищету, и безнадегу, - выручало то мистическое везение, которое несет по жизни всех гениев, оставляя после них нечто нетленное, заслужившее благодарность поколений. Сегодня редкое парижское шоу обойдется без знаменитого канкана из "Орфея в аду", редкий концерт - без упоительной "Баркаролы" из "Сказок Гофмана" - эта опера вообще во второй половине ХХ века пережила вторую молодость, став одной из самых репертуарных.
Оффенбах писал оперетты интеллектуальные, полные подтекстов и аллюзий, их музыка обладает редчайшим качеством - она остроумна. Его боготворили во Франции, в России им увлекались, но "фривольность" его творений вызывала серьезную озабоченность таких людей, как Чайковский, Островский; оперетку высмеивал Чехов. В Питере она неожиданно нашла приют в Александринском театре, в Москве - в театре Зона, в Никитском… Потом Оффенбах надолго выпал из обихода, пока в 60-е годы его не вернула на российскую сцену Свердловская музкомедия, с блеском поставившая до десятка его произведений. В том же Свердловске впервые на советской сцене поставили "Сказки Гофмана" в режиссуре Александра Тителя с дирижером Евгением Бражником и художником Валерием Левенталем. Свердловская опера привезла "Сказки Гофмана" в Москву, успех был грандиозный, спектакль транслировало Центральное ТВ. Так началась вторая молодость шедевра в России: сейчас только в Москве ее играют МАМТ и "Геликон". В 2011 году "Орфея в аду" поставил театр "Московская оперетта", в роли Юпитера блеснул Юрий Веденеев, но спектакль долго не прожил: Москва всегда предпочитала сарказму великого сатирика салонные страдания героев Кальмана.
Юбилей великого пересмешника широко празднуют и во Франции и у него на родине в Кельне. В Москве его отмечают "Геликон-опера" показом "Прекрасной Елены" в постановке Дмитрия Бертмана (20 - 22 июня) и Покровский зал Большого театра, где в те же дни дают премьеру Периколы" в режиссуре Филиппа Григорьяна.