Академик РАН Владимир Поляков: Детские онкологи обязаны быть оптимистами
Но однажды раздался звонок из Морозовской детской больницы. Просили срочно приехать и остановить кровотечение у ребенка со злокачественной опухолью носоглотки. Направили врача-ординатора Полякова. Приехал в Морозовскую. Кровотечение удалось остановить. Но произошло главное: знакомство с без преувеличения великим специалистом, основоположником детской онкологии в стране Львом Абрамовичем Дурновым. Тот самый случай, который доказывает, что случайных встреч не бывает. Доказывает важность встречи с великими.
Прошло почти полвека. До 2005 года, когда Лев Абрамович ушел из жизни, они работали вместе. Фактически создали в нашей стране онкологическую помощь детям. Мне могут возразить, прежде всего, родители больных детей. У них немало претензий, обоснованных претензий к организации, а главное доступности такой помощи. Станут приводить всем известные примеры. О том, как собираем деньги на лечение больных детей за рубежом, как иногда даже врачи сами советуют родителям зарубежные клиники.
Не хочу никого осуждать. Больной ребенок, стремление спасти его, берут верх над всем. Порой даже над здравым смыслом. Тем более что проблем с диагностикой, лечением таких детей немало. Правда, не только в нашей стране. Срабатывает и то, что иногда кажется: где-то "за бугром" лучше, чем у нас. Бываю на международных онкологических форумах, в том числе проходящих в других странах. Результаты отечественной детской онкологической службы по ряду разделов не отличаются от зарубежных.
Но прежде чем попросить Владимира Георгиевича ответить на наши вопросы, обязательно должна напомнить один факт из прошлого. Когда приезжала в Онкологический научный центр имени Блохина, встречалась с Львом Абрамовичем Дурновым, он обязательно подводил меня к окну и с непередаваемой горечью показывал долгострой новых корпусов, предназначенных для лечения детей, страдающих онкологическими заболеваниями. Этот выдающийся врач так и не смог преодолеть чиновничьи препоны. Новые корпуса так и не были запущены при его жизни. И вот теперь с той же горечью рассказывает об этом соратник, ученик Дурнова, академик Владимир Поляков.
- Живу надеждой, - признается Владимир Георгиевич. - Обещают, что на будущий год новые корпуса будут задействованы.
Удивительный вы человек. Действительно в это верите? Это же не строительство нового торгово-развлекательного центра...
Владимир Поляков: Онкологи, особенно детские, просто обязаны быть оптимистами. Детский онколог априори не может поверить, что ребенок уйдет из жизни. А в данном случае мой оптимизм основан на том, что люди, давшие такое обещание, заслуживают доверия. Обещаю, вы будете приглашены на столь ожидаемое новоселье.
А конкретно, почему оно так для вас важно сегодня? Ведь это раньше подобных служб было по пальцам перечесть. Теперь иная ситуация. Тем более в Москве. Детские онкологические заболевания лечатся в Центре имени Димы Рогачева, Российской детской клинической больнице, Морозовской детской больнице, в Научно-практическом центре имени Войно-Ясенецкого, в подмосковном онкоцентре в Балашихе...
Владимир Поляков: Названные вами клиники работают на уровне. Но так сложилось, что лучшие кадры, лучшие методики, лучшие технологии - в Центре имени Блохина. Особенно подчеркну слово "кадры". Они делают главную погоду. Это команда именно специалистов в области детской онкологии, прежде всего детской онкохирургии.
Чем детская онкохирургия отличается от онкохирургии взрослых?
Владимир Поляков: Прежде всего у нас крохотное операционное поле. Очень велика опасность травм близлежащих здоровых органов и тканей. Опасность кровопотери. Требуется совершенно иное сопровождение хирургических вмешательств. Очень сложно ведение наших больных в послеоперационном периоде. Проблемы обусловлены маленьким диаметром сосудов, нервов, сложностью реконструктивно-пластических операций в силу дефицита материала для замещения удаленных тканей. Не сбросить со счетов и такой нюанс. За стенами операционной - родители ребенка, их бабушки, дедушки. И с ними надо уметь ладить. Ведь немало даже конфликтных ситуаций возникает именно из-за неумения общаться с родными маленького пациента.
Однажды была при вашем разговоре с родителями умершей 14-летней девочки. Откуда силы?
Владимир Поляков: Не знаю. Но как-то надо максимально смягчить ужас утраты. Это очень сложно. Но без этого нельзя.
А может теперь такую функцию передать интеллектуальному роботу? Как вы относитесь к тому, что роботы придут в детскую онкологию?
Владимир Поляков: Я их боюсь. Да, мы проводим операции с помощью робототехники. Но чтобы переадресовать разговор с родителями бессердечной, бесчувственной машине... Я категорически против.
Можно считать, что нынешние возможности детской онкологии, комплексного подхода к лечению злокачественных заболеваний коренным образом изменили детскую онкологическую статистику в лучшую сторону?
Владимир Поляков: Появление новых лекарственных препаратов изменило прогноз заболевания и позволило оперировать тех детей, которым раньше это сделать было невозможно. Приведу статистику. Еще совсем недавно после операции по удалению опухоли печени пятилетняя выживаемость составляла 20 процентов. Теперь - более 80 процентов.
А прогноз у этих 80 процентов?
Владимир Поляков: Хороший. При правильной реабилитации они проживут нормальную жизнь. Смогут стать родителями здоровых детей.
Такие возможности лишь у тех, кому повезло попасть в вашу клинику?
Владимир Поляков: В нашем корпусе, рассчитанном на 150 коек, как всегда, проходят лечение почти 200 детей. Условия для пребывания оставляют желать... Приобретенные нами раскладушки плохо спасают положение.
И все-таки желающих лечиться у вас не становится меньше. А если ребенок заболел в Иркутске? Кому отдается предпочтение - маленькому москвичу или ребенку с Байкала?
Владимир Поляков: Для нас разницы нет. У нас другая беда, о которой уже сказали, - недостаток мест. Потому и возлагаем такие надежды на новый корпус. В нем можно будет создать условия для применения самых современных технологий. Мы активно развиваем детскую эндоскопическую онкохирургию. Она более чем ко двору именно в детской хирургии, поскольку щадящая, органосохраняющая, с лучшими функциональными, косметическими эффектами и коротким периодом реабилитации.
А жалобы на недостаток современных лекарственных препаратов? В том числе таргетных?
Владимир Поляков: В это, может быть, трудно поверить, но в последнее время ситуация с лекарствами стала чуть лучше. Хотя, к сожалению, не идеальная.
А идеальная в принципе возможна?
Владимир Поляков: Надежда умирает последней. А вот, скажем, возможности лучевой терапии вполне на должном уровне. Лечение изотопами, применение протонной терапии в ближайшее время станут доступными.
На ваш взгляд, лучи не снижают качество жизни ребенка? Их применение в дальнейшем не окажет отрицательного влияния?
Владимир Поляков: Окажет. Но, даже зная об этом, мы не можем такое лечение игнорировать, поскольку оно в ряде случаев спасает.
А если родители, зная об этом, категорически откажутся от такого лечения, даже если его настоятельно рекомендует лечащий врач?
Владимир Поляков: Случаи такие бывают. И родителей можно понять. А врач должен найти верные доводы, чтобы переубедить родителей. Ведь не исключено, что со временем ученые и врачи найдут способы устранения нежелательных эффектов применения такой терапии или замены ее альтернативными методами.
Одна из главных бед в онкологии - поздняя диагностика. А если говорить о детях, то тут и вовсе ситуация патовая. И потому, что у детей самые злые опухоли растут стремительно. И потому, что система ранней диагностики детских онкологических заболеваний не на должной высоте. Сами родители не всегда считают нужным без особой необходимости проверять здоровье ребенка. А у педиатров низкая онкологическая настороженность.
Владимир Поляков: Мы не случайно проводим циклы обучения педиатров по детской онкологии. Но пока детей с запущенными формами онкологических заболеваний не становится меньше. И самое поразительное то, что таких почти одинаковое количество в столицах и отдаленных регионах.
Не хотелось бы нашу беседу заканчивать на пессимистической ноте. Тем более что вы, как и большинство онкологов, оптимист. Положа руку на сердце, родители и впредь будут стремиться отвезти своего ребенка на избавление от опухоли в зарубежную страну? Будем собирать деньги на лечение там? Может, все-таки стоит их вкладывать в отечественную онкологию? Ведь дома и стены лечат.
Владимир Поляков: Я уверен, в ближайшем будущем национальный проект "Онкология" позволит нам поднять на современный уровень детскую онкологическую службу. А теперь подождем новоселья нового корпуса.
Здание онкоцентра имени Блохина вошло в строй в 1976 году. И с тех пор оно практически ни разу не ремонтировалось и не реконструировалось. Все ограничивалось косметическим ремонтом. А сама-то онкология, и детская, и взрослая, изменилась кардинально. Новые технологии требуют новых лабораторий, помещений для установки современного оборудования. Да и сами палаты явно устарели. Это раньше пациенты не роптали, когда в палате находилось 5-6 пациентов, а единственный туалет - в конце коридора. Ныне такое не приемлемо. И это не прихоть чья-то. Нельзя пренебрегать диктатом времени.