Озеров воспитал в публике отзывчивость, позволившую услышать Пушкина

Есть ценностей незыблемая скала
Над скучными ошибками веков.
Неправильно наложена опала
На автора возвышенных стихов...
Что делать вам в театре полуслова
И полумаск, герои и цари? И для меня явленье Озерова -
Последний луч трагической зари.

Осип Мандельштам
1914

В русской литературе есть такие старинные имена, о которых вспоминают лишь по круглым датам, почитая скорее легенду о писателе, чем самого писателя.

Так мы недавно отдали юбилейную дань Ивану Андреевичу Крылову. Но вот его ровеснику и доброму приятелю Владиславу Александровичу Озерову не помогла и дата - 250 лет со дня рождения.

В Петербурге, где в начале ХIХ века Озеров "невольны дани народных слез, рукоплесканий с младой Семеновой делил" (строка из пушкинского "Евгения Онегина"), где император Александр после спектакля вручал драматургу перстень, а театральная публика захлебывалась в восторгах, - там о нем забыли.

В Тверской губернии, где в усадьбе Борки родился и умер Владислав Озеров, о выдающемся земляке помнят, но средств на юбилей нет. Мало того: озеровская родовая усадьба нуждается в срочной реставрации, а надгробие Озерова на сельском кладбище разрушается.

В советское время в Борках был богатый колхоз "Путь Ильича" и в усадьбе Озерова в 1983 году открылась картинная галерея. Помогал создавать уникальную сельскую экспозицию художник Борис Диодоров.

Именно от него я и узнал на днях о 250-летии Озерова. Борис Аркадьевич рассказал мне, как уже несколько недель напоминает всем - от администрации Зубцовского района, где находятся Борки, до телеканала "Культура" - о юбилее одного из первых русских драматургов-трагиков. "Я прошу: люди, вспомните Озерова! - с горечью говорит мне 84-летний великий мастер. - Но у всех какие-то отговорки. Вот хочу позвонить Никите Михалкову - ведь в тех местах жили его предки..."

Неподалеку от озеровских Борков - село Погорелое Городище, где год назад Борис Диодоров открыл музей Пушкина. На создание музея "Дорога к Пушкину" художник отдал свою премию, полученную из рук президента за выдающийся вклад в развитие отечественного и мирового искусства иллюстрации.

Предполагается, что в Погорелом Городище Пушкин побывал в 1826 году. После этого поэт написал Н. Раевскому: "Мой предок был всем, чем угодно, даже поджигателем, как это доказывается грамотой, которую я нашел в Погорелом Городище..."

Возможно, Пушкин заезжал и в Борки на могилу Владислава Озерова, который умер в 1816 году, за четыре года до этого лишившись рассудка. Озеров неизлечимо заболел осенью 1812 года, узнав о сдаче Москвы французам.

Такая впечатлительность кажется нам сейчас странной, но не ей ли мы обязаны стремительным взлетом русской словесности в годы царствования Александра I. За какие-то 10 лет русская муза и русское слово проделали тот путь, на который у европейцев ушло чуть ли не столетие.

Батюшков называл Озерова "нашим Эврипидом", Орфеем, "печальным соловьем", посвящал ему стихи и скорбел о болезни Владислава Александровича, не ведая еще, что та же хворь сразит и его. "Русская Мельпомена, - писал Батюшков, - оплакивает еще своего любимца, столь ужасно отторженного от Парнаса, от всего человечества! Есть люди, которые завидуют дарованию! Великое дарование и великое страдание - почти одно и то же..."

Озеров и Батюшков воспитали в публике ту восприимчивость, без которой и Пушкин не был бы потом услышан. Вот как один из современников вспоминает о репетиции в 1808 году трагедии Озерова "Димитрий Донской": "Действие, производимое трагедиею на душу, невообразимо. Стоя у кулисы, я плакал, как ребенок, да и не я один: мне показалось, что и сам Яковлев в некоторых местах своей роли как будто захлебывался и глотал слезы..."

Фрагменты из трагедии Озерова "Эдип в Афинах" ставили во всех театрах России. В 1827 году в домашнем театре у Олениных в Приютине Антигону играла Анна Оленина, в которую тогда был влюблен Пушкин.

Оленина не приняла предложения руки и сердца поэта, и Пушкин как-то охладел к Озерову, сочтя его устаревшим.

Об Озерове Александр Сергеевич спорил с Петром Андреевичем Вяземским, который знал наизусть многие монологи из трагедий Озерова, а особенно часто повторял вот эти строки:

И тени в облаках печальны и безмолвны,
С вечерней тишиной, при уклоненьи дня
По холмам странствуют,
искав вотще меня.

Я удалился вас, и оных мест священных,
За волны шумные,
в страну иноплеменных,
Куда меня влекла могущая любовь.
Но вы не сетуйте: она и вашу кровь
В весенний возраст дней, как огнь,
воспламеняла;
Улыбка красоты и вас равно пленяла.
Вы были счастливы; но я!..

Навигатор

Дорога к Пушкину и Озерову

До усадьбы Владислава Озерова в Борках и музея "Дорога к Пушкину" можно добраться на автобусе Москва - Зубцов от автостанции "Северные Ворота" (метро "Ховрино"). На машине из Москвы: по Новорижскому шоссе до Зубцова 200 км.

Пишите Дмитрию Шеварову: [e-mail]