Примеры, которые приводят екатеринбургские юристы, порой вызывают ощущение абсурдности происходящего. Например, дело об изъятии из гражданского оборота шарнирной петли, а также оборудования, на котором она изготавливается. Ответчика признали нарушителем исключительных прав на полезную модель.
- Когда мы увидели решение арбитражного суда Татарстана, глаза полезли на лоб. У клиента тоже. Неужели уничтожат огромные прессы в цехе? - вспоминает представитель юридической фирмы Андрей Тишковский.
Посоветовались с инженерами: оказалось, пресс создает только силу давления, а петлю гнут с помощью оснастки штампа. Вот остатки этого оборудования в количестве 100 штук и уничтожили, издали соответствующий приказ. Пристав обошел склады, цеха и закрыл исполнительное производство. Но взыскателя это не устроило, подал жалобу на пристава: мол, контрольная закупка показала, что петли все еще в обороте. Но ведь магазины разобрали товар еще до вступления в силу решения суда и конфисковать изделия у всех юрлиц и ИП просто невозможно. А если довести требования до полного абсурда, можно обратиться ко всем, у кого эти петли установлены на окнах - пусть сдают от греха.
У истории позитивный финал: суд жалобу отклонил, посчитав, что договоры купли-продажи от имени третьих лиц не являются доказательством того факта, что реализует изделие именно ответчик.
Гораздо сложнее оказалось дело о сметных нормативах в составе программного комплекса для строителей. Разработчик что-то не поделил с головной организацией и через суд наложил запрет на использование своей базы данных. С учетом того, что у софта более 300 тысяч пользователей и свыше 10 тысяч поставщиков ключей, задача - из области фантастики. Тем не менее ответчик постарался сделать все, что в его силах: удалил ссылки с сайта, предоставил акты, подписанные клиентами, что этот элемент ПО им больше недоступен, техническое заключение об изменении состава программного комплекса.
Но пристава это не устроило. Не будучи сам знатоком IT, он опирался на мнение привлеченного специалиста. А тот утверждал, что ответчик продолжает распространять базу данных через сторонние торренты. В качестве доказательства приводились сообщения неизвестных пользователей в Интернете, написанные несколько лет назад.
Очень скоро стало понятно, чего именно хотят "пострадавшие": в суд поступил иск об упущенной выгоде на сумму 84 миллиона рублей. Правда, на стадии апелляции у фирмы-разработчика сменилось руководство, в итоге удалось заключить мировое соглашение. Сумма компенсации уменьшилась до двух миллионов, а все остальные претензии, в том числе связанные с распространением "пиратских" версий третьими лицами, сняты.
Еще один пример неимущественных требований скорее из разряда курьезных. Случился в Екатеринбурге конфликт между пиарщиком и владелицей медиаканала. Поводом стали выкупленные и предъявленные долги. Эта история с шумом прошла не только в СМИ, но и в соцсетях, женщину возмутило, что к постам оппонента без спроса прикреплена ее фотография. Суд постановил удалить снимок в течение трех дней. Ответчик принес приставу бумажную распечатку своей страницы в Фейсбуке, где лицо истицы размыто. Проверить лично, так ли это, пристав не мог - он не имел доступа в открытую Сеть (это продиктовано требованиями защиты информации). Тем не менее он посчитал, что решение суда выполнено.
- Мы видим, что в схожих ситуациях приставы поступают по-разному. Когда неимущественные требования можно перевести в имущественные, все сразу понятно и исполнительное производство быстро завершается. А когда это невозможно, как быть? За чей счет, например, привлекать эксперта? За счет ответчика? Если стороны спора - хозяйствующие субъекты, это еще разумно. Ну а если пострадала репутация гражданина, то за счет бюджета? Но тогда, возможно, фото будет висеть в Интернете еще года два, - резюмирует юрист Вероника Бестужева.