Когда в России полностью исчезнут свалки
Почему Росприроднадзору не удалось заключить досудебное соглашение с "Норникелем"?
Светлана Радионова: Потому что на данный момент компания "Норникель", кроме заявлений о готовности досудебно решить вопрос, ничего не сделала. Мы слышали только слова, но цифру "Норильский никель" не назвал.
Есть рассчитанный в соответствии со всеми методологическими документами ущерб. Если компания хочет его оспорить, то она может подготовить калькуляцию и попытаться отстоять свою позицию. Я была на месте аварии и могу сказать, что Арктической зоне нанесен колоссальный ущерб. На ее восстановление уйдут многие годы. В этой истории существует один отрадный факт: компания зарезервировала деньги для выплаты ущерба. Надеюсь, ей хватит мудрости не направлять их на другие нужды, а расплатиться за тот ущерб, который нанесен природе. Но пока и это просто заявление. Нет действий. Поэтому суд состоится.
Суммы компенсаций за нанесенный окружающей среде ущерб, рассчитанные Росприроднадзором, за последний год-полтора многократно возросли. С чем это связано?
Светлана Радионова: Стали лучше считать. Если серьезно, давайте разделять понятия. Есть штрафы - они смехотворны, не побуждают нарушителей ни к чему. Росприроднадзор давно выступает за их повышение, надеюсь, мы будем услышаны. Но у инспектора есть возможность расчета ущерба окружающей среде. Он на порядок выше по суммам. Принцип очень простой: если наносишь ущерб природе - плати.
Мы не обладаем нормативной функцией и не устанавливаем суммы штрафов, не принимаем методики расчета вреда. Но кое-что мы можем улучшить. Сейчас в Росприроднадзоре принимаются административные регламенты, позволяющие прийти к единой и прозрачной процедуре проверки, получения документов и расчета ущерба по всей территории России. Действия службы должны быть едиными для всей страны. Система должна быть четко выстроена и абсолютно прозрачна. Единый подход и прозрачность смогут помочь поменять само отношение к ситуации.
Но все привыкли к одним требованиям, а теперь они стали очень жесткими.
Светлана Радионова: Лучший результат любой проверки - это ничего не найти, потому что нечего находить. Ноль нарушений, ноль превышений, ноль штрафных санкций. Россия достаточно богатая страна, чтобы содержать себя в чистоте. С чем мы столкнулись: методики расчета ущерба по почве и воде приняты еще в 2009-2010 годах. Возможно, они несовершенны, но они есть. Методики по расчету ущерба воздуху до сих пор нет.
Когда при проверках выявлены какие-то нарушения, назначены штрафы, возникает вопрос: а где ущерб? Ведь если было нарушение, то и ущерб был. Почему-то его раньше не считали. Теперь подразделения на местах сдают экзамены по определению ущерба. Мы этим занялись, поэтому и цифры резко увеличились.
Росприроднадзор хочет получить доступ к датчикам на предприятиях. Зачем это вам и зачем компаниям предоставлять этот доступ?
Светлана Радионова: Чтобы знать, где и что происходит. Для компаний такое сотрудничество тоже будет выгодным. Мы готовы исключить такие предприятия из плановых проверок. Я по своей прошлой работе в Ростехнадзоре лично была почти на всех крупных производствах, я знаю, как и что происходит. И если компания работает над соблюдением экологических требований, но у нее в какой-то момент возник залповый выброс и его причины понятны, это одна история. А если там все совсем плохо - другое дело. В первом случае я готова к диалогу, могу отстоять свое мягкое отношение и перед прокуратурой, и перед другими органами. Вообще диалог - реальный - с контролером обычно очень способствует правильной работе. Иногда ущерб экологии неизбежен. Тогда он должен быть заложен в экономику производства, чтобы его выплата не стала сюрпризом для компании.
Как продвигается реализация федерального проекта "Чистый воздух"?
Светлана Радионова: В рамках проекта заключены 33 соглашения с предприятиями о проведении инвестиционных мероприятий, направленных на снижение выбросов в атмосферу. Общая сумма, которую компании потратят на эти мероприятия, 473 млрд рублей. На сегодняшний день идем с небольшим опережением графика.
Экология мешает экономике?
Светлана Радионова: Экология - это новая экономика. Понятно, что любая коммерческая организация должна получать прибыль. Так записано в Гражданском кодексе. Но делать это надо в том поле, которое определено законодательством. В том числе соблюдать все природоохранные нормы. Ведь ущерб природе - это очень конкретная вещь вне зависимости, где это происходит. Когда единственный пруд в населенном пункте оказывается загажен фекалиями местного животноводческого производства, от этого страдают все.Чтобы снова можно было гулять, заниматься спортом, нужно этому провести дорогостоящие работы. И почему предприниматель не допускает, что его самого могут в этот пруд с фекалиями окунуть? Надо поменять психологию. Мы не приходим к предпринимателю, чтобы сделать ему плохо. Мы приходим к нему, чтобы сделать всем хорошо. Это очень важно. Росприроднадзор долгое время был никому не известной федеральной службой. Сейчас мы начинаем понемногу выбираться на свет. И мне очень важно, чтобы в нашу службу поверили.
Так как же подружить экономику и экологию?
Светлана Радионова: Это уже происходит. Ведь экология - явление трансграничное. Мы все дышим одним воздухом, пьем одну воду. В результате научно-технического прогресса и технологических революций мы оказались в таком мире, где производится достаточно и еды, и товаров. Стимулов для развития осталось не так много, один из них - экологичность. Чтобы выйти на рынок и добиться успеха, компании надо доказать потребителям, что она произвела экологически чистый товар, причем сделала это экологически чистым способом. Маркировка "эко" или "фермерский продукт" уже сейчас позволяет поднимать цену на 20% относительно "нейтральных" товаров.
Как сделать так, чтобы в России больше не возникало таких экологических ЧП, как это случилось в Усолье-Сибирском, когда ущерб копился долгие годы, пока не стал национальной проблемой?
Светлана Радионова: Цикл жизни промпредприятия похож на человеческий. Если в 20 лет ты здоров, в 30 лет иногда надо выпить таблетку цитрамона, в 40 лет достаточно принимать витамины, то в 80 лет человек нуждается в серьезной дорогостоящей медицинской поддержке. Так же и с заводами. Они работают, но потом наступает момент, когда объект устаревает, ресурс исчерпывается и его просто уже надо ликвидировать. Собственники предприятий, приходя ко мне на прием, всегда говорят, что все сделают, когда предприятие уже не сможет работать без модернизации, оставят после себя зеленые лужайки. Потом приезжаешь на место и видишь: человек поставил свой объект на бесконечный ремонт или продал все некоему ООО "Чебурашка" с уставным капиталом в 10 тысяч рублей, а сам исчез. Справиться с этим поможет закон об экологическом аудите. Он не позволит продавать и покупать промышленные объекты без должной проверки. Нужно быть уверенным, что у нового владельца достаточно возможностей, чтобы содержать и обслуживать свою собственность. Люди годами зарабатывают деньги, а потом исчезают, предоставляя стране разбираться с экологическим ущербом. Я считаю, это неправильно. Возможны и ежегодные отчисления в некий фонд, и страховая схема. Пусть это решит правительство. Я не ищу себе дополнительных полномочий. Но я совершенно не готова к тому, что мы приезжаем на площадки и видим брошенные объекты. И потом залезаем в федеральный бюджет, чтобы за наши деньги исправить тот ущерб, который нанес экологии конкретный, скажу аккуратно, недобросовестный собственник.
Когда исчезнут свалки?
Светлана Радионова: Если бы я была волшебницей, я бы вышла на площадь Восстания, хлопнула в ладоши - и все бы свалки исчезли. Но я волшебников пока еще не встречала. Поэтому остается только ежедневная рутинная работа. Накопившиеся за долгие годы свалки надо ликвидировать. Это продолжительный и дорогой процесс, как правило, он оплачивается из бюджета. В проект "Чистая страна" заложены десятки миллиардов государственных рублей. Это наша плата за тот ущерб, который мы нанесли экологии России за многие годы. Есть мусор, который мы производим каждый день. Его надо перерабатывать, этим могут заняться профессионалы, которые придут на этот рынок с технологиями и смогут вполне прилично заработать. Нам всем надо думать о том, чтобы не создавать лишнего мусора. Мелкого пластика быть не должно. Вы вдумайтесь: каждая зубочистка упакована в пластиковый пакетик. Это море мусора ни собрать, ни утилизировать невозможно. На то, чтобы убрать накопленные свалки, уйдет лет пять. На то, чтобы наладить работу с новым мусором, думаю, лет 15.
Вы привлекаете к работе общественных инспекторов. Насколько они эффективны и сколько денег получают за выявленные нарушения?
Светлана Радионова: Денег там нет, только почетные грамоты. У нас примерно четыре сотни общественных инспекторов, они работают не так эффективно, как мне хотелось бы. Хотя именно благодаря их работе нам удалось, например, закрыть на 90 суток угольный порт в Находке. На самом деле у общественных инспекторов довольно тяжелая, нудная и неблагодарная работа. Мы дали обществу инструмент обратной связи, теперь надо повысить его эффективность.
Сколько стоит канистра бензина
Светлана Геннадьевна, как вы рассчитываете экологический ущерб? Сколько мне будет стоить вылитая на берегу пруда канистра бензина?
Светлана Радионова: Экологический ущерб рассчитывается по довольно сложной методике. Там целый документ с обоснованиями, формулами и конкретными цифрами. В целом ущерб воде стоит дороже ущерба земле. Ущерб воздуху мы пока считать не можем, нет методик. Если взять ваш пример с канистрой бензина... Там очень многое зависит от того, сколько жидкости попало в воду, сколько успело испариться, сколько ушло в почву, на какую глубину. Если вдруг рядом находилось растение из Красной книги, это тоже будет учтено. В среднем за стандартную 20-литровую канистру ущерб природе может составить и миллион рублей. Тут нет стандартного тарифа, надо рассчитывать конкретно нанесенные повреждения.