Майор, охранявший Сталина с 1935 года, рассказал о смерти генералиссимуса
Не опровергаю известных специалистов и ученых. Не спорю с разного рода толкователями. Не собираюсь хоть как-то ущемлять в высказываниях даже работников хозяйственной части объекта "Липки" (так официально называлась дальняя дача Сталина. Здесь и далее курсивом - мои объяснения. - Н.Д.), позиционирующих себя верными телохранителями.
Ничего не утверждая и ни на что не претендуя, мне бы хотелось истины ради привести и рассказ Михаила Петровича Эсько, в то время майора Управления охраны МГБ СССР - 9-го Управления МВД СССР. "Девятка" занималась охраной руководителей партии и правительства. Это не истина в последней инстанции, а дошедший до наших дней голос человека, служившего в охране с 23 марта 1935 года по 23 мая 1953-го.
Эсько считает: в смерти Хозяина нет вины охраны, докторов, не было никакого отравления.
Кто такой Эсько?
Ответ на запрос начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России:
"Эсько Михаил Петрович, 1910 г.р., украинец, подполковник. С 23 марта 1935 года - в отделении охраны руководителей партии и правительства. Последняя должность - старший оперуполномоченный Управления охраны МГБ - 9-го Управления МВД СССР. С 23 мая 1953 года откомандирован в распоряжение 7-го Управления МВД СССР. Звания: младший лейтенант - 1940 г.; старший лейтенант - 1943 г.; капитан - 1943 г.; майор - 1947 г.; подполковник - 1957 г. В охране Сталина служил с 1935 года. В 1943 году в Тегеране принимал участие в мероприятиях по охране "Большой тройки". Награжден орденами Красной Звезды в 1943 и 1949 годах и медалями. Женат, имеет сына и дочь. Адрес: Москва, улица…"
"...1 марта 1998 года на момент приведенной беседы Эсько Михаилу Петровичу было 86 лет. До последних дней своей жизни в свои рассказы о Сталине никаких изменений не вносил. Умер в 2001 году. Беседа записана на магнитофон. Запись имеется. (И мной выслушана и застенографирована. - Н.Д.).
Подпись: Вишневский В.А."
Голос из прошлого
Когда о строгостях ушедшей вместе с вождем эпохи было забыто, многие не раз пытались расспросить сотрудника охраны Эсько о последних часах Сталина. Разговор с Михаилом Петровичем получился лишь в 1998 году, за несколько лет до его ухода. Голос на пленке глухой. Подполковник в отставке болел, тяжело давалось ему общение, но только не с мужем его любимой дочери, сотрудником Первого главного управления КГБ СССР Виктором Анатольевичем Вишневским.
Сейчас полковник, которому 13 сентября исполнилось 88 лет, решил обнародовать подробности той откровенной беседы. Разведчик-профессионал, он оформил свой разговор с тестем в форме официальной записки. Мы встречались с Вишневским несколько раз. Помимо записки и некоторых документов Виктор Анатольевич принес, а я, вслушиваясь, застенографировал неплохо сохранившуюся магнитофонную запись разговора.
Михаил Петрович говорит медленно, спокойно, в своих суждениях сдержан, но исключительно уверен. Несмотря на болезнь, мысли излагает четко и точно находится в здравой памяти. Сталина называет только Хозяином.
Рассказ майора сталинской охраны:
- 28 февраля 1953 года на Ближней даче Хозяина продолжительное время находились Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. К 00 часам 30 минутам 1 марта гости разъехались, и Сталин остался один. Примерно в час 30 ночи прикрепленный Хрусталев обнаружил сидящего на стуле Хозяина с неестественно откинутой в сторону рукой. Его перенесли на кровать. (Хрусталев Иван Васильевич, полковник, с мая 1952 года начальник личной охраны подразделения № 1 1-го отдела Управления охраны МГБ СССР.)
Хрусталев тут же по телефону доложил об этом министру Госбезопасности Игнатьеву Семену Денисовичу. Министр моментально позвонил начлечу Кремля Егорову и предложил немедленно спуститься в подъезд с врачебной сумкой и ждать его. (Петр Иванович Егоров, генерал-майор, начальник лечебного санитарного управления Кремля.) Забрал и спустя 30 минут они вместе прибыли на дачу. Егоров установил, что со Сталиным плохо - сердечный приступ или хуже.
Хозяин к тому времени лежал на кровати. Были приняты меры по лечению. Но Хозяин в сознание не приходил. Это мне известно от Гончарова, начохраны Игнатьева. (Полковник Гончаров Владимир Карпович - многолетний коллега по работе в охране и друг Эсько. С 10 апреля 1938 года в отделе охраны руководителей партии и правительства). 13 февраля 1954 года уволен. Проживал на улице Г. в Москве, телефон Д-1-…)
Когда министр приехал, он сообщил о случившемся Берии, Хрущеву, возможно, другим членам Политбюро. Приехали врачи Кремлевки. Приехали Маленков и Хрущев, Булганин, Берия.
А что касается того, что он валялся на полу, этого не было, выдумано. Такого просто быть не могло. На второй день приехала Светлана, сын Василий. Светлану Хозяин узнал, положил свою руку на ее. Но когда появился Хрущев, он руку убрал и отвернулся.
Берия приезжал несколько раз. Когда первый раз приехал, сказал: "Нажрались". Но не на охрану, а на Хозяина и его гостей. Вроде и Сталин "нажрался" и спит. А этого не было.
В тот вечер, когда Хозяин был еще в добром здравии, дежурил Хрусталев. Только он один из всей охраны был при нем в свою смену. Если уходил, то кто-то его заменял. Но в последнюю ночь замен не было. Хрусталев был все время там. Хозяин мог находиться в кресле не больше часа. Дежурили сутки, до утра. Хрусталев и обнаружил, что Хозяин болен. Утром Хрусталева сменил Туков. Другой прикрепленный. Но я его знал плохо. А Хрусталев сделал то, что надо, выполнил свой долг.
Гончаров тоже рассказывал, что сразу получил звонок с Ближней. Егоров действительно с чемоданом приехал быстро. Трассники (работники охраны, следившие за правительственной трассой) говорили мне, что машина министра прямо мчалась.
Хрусталев вскоре пропал. Я с ним больше не встречался. Некоторые, не наши (не охрана), думали, будто Хозяина отравил Хрусталев по заданию Берии. Но это не так. Не было никогда. Подозрений от наших никаких не слышал.
Когда Берию убрали, Хрусталев недолго после этого прожил. Говорили, что его допрашивали, били и особенно избивал следователь. До сих пор так и не знаю, правда или нет. Только Хрусталев очень быстро умер. Здоровый человек, не было и пятидесяти. (Было сорок семь.)
Я потом, как и все другие, попал. Нас расформировали. И быстро. Убрали туда-сюда: прошу покорно. Сразу - в разные места. Меня вызвали и предложили заместителем начальника управления в Курскую область. Потом еще куда-то не в Москве. Я сказал: никуда не поеду, буду увольняться. Взяли меня в отдел кадров.
Я работал у Сталина фактически с 1935 года по самый его конец. Был у нас и Власик. Но потом Власик ушел, его услали, и порядка стало меньше. Все делал Хрусталев. Но на даче не было медперсонала, а был комендант - генерал-майор Ефимов (комендант дачи, как называет его Эсько). Не допускали до Хозяина никого. Аптечка была медицинская для медперсонала. Часто приезжали лечащие врачи. Но когда случилось, никого не было.
А мы дежурили постоянно. И генерал-майор говорил нам, чтобы мы глаза не мозолили. Чтобы нас Хозяин особо не видел. И однажды, когда я дежурил, уже напоследок, стою у подъезда. Дай, думаю, подойду с той стороны, осмотрю. И иду к террасе, он на ней иногда загорал. Смотрю, он стоит. Говорит: "Стой! Кто идет?" Я ему: "Товарищ Сталин, сотрудник .., делаю обход". Он не то что нас проверял, но все знал. Потому что все было по порядку. Если телефон не ему, то отвечал комендант. А прямой телефон - сразу он. И он сказал: хорошо. Обычно он работал в зале заседаний, туда ни для кого не было входа. Там стояли и телефоны. Хрусталев имел право заходить, остальные никто ни заходил. Иногда горничная убирала кровать.
Очень редко приезжал его помощник Поскребышев. Мало бывал у нас, он в основном в ЦК. А бывал только тогда, когда Хозяин его вызывал. А в последнее время его и совсем не было. (Видимо, Михаил Петрович не знал, что в 1953 году по навету Берии многолетнего личного помощника Сталина отстранили от работы. А Хрущев, пришедший к власти, быстренько спровадил его на пенсию.)