Как помогал людям великий святой Амвросий Оптинский
Май 1878 года, в семью писателя пришло горе - скончался младший сын Леша. Чтобы как-то успокоить безутешного отца, жена писателя просит философа Владимира Соловьева уговорить мужа съездить в Оптину. Вернулся Достоевский из поездки другим - умиротворенным.
Философ Соловьев возникает в контексте Оптиной не зря: к отцу Амвросию приезжали высочайшие умы России - К.Н. Леонтьев, Л.Н. Толстой, В.В. Розанов... К батюшке устремлялся и простой люд со всей страны. Он стал связующим звеном между образованными классами, народом и Церковью, причем в то время, когда в обществе были сильны антицерковные настроения - в 60-80-е годы XIX века. Розанов отмечал: люди, настроенные к Церкви критически, "поднимались духом, только взирая на старца, никто не мог сказать ничего отрицательного. Золото проходило через огонь скептицизма и не тускнело". В чем же причина такого доверия и любви?
Александр Михайлович Гренков (а это мирское имя святого) родился в 1812 году, отошел ко Господу в 1891-м, то есть прожил 78 лет, что, учитывая его болезненность, кажется загадкой, чудом. Происходил он "из среды священнической", обладал живым, веселым нравом, любил пошутить, знал пять языков. Болеть начал рано и, когда надежд на выздоровление уже не было, дал обещание: если останется жив, уйдет в монастырь. Болезнь отступила, но Александр еще четыре года медлил: не хотел покидать мир. И все же в двадцать семь лет ушел в Оптину, принял монашеский постриг и в тридцать три опять заболел, на всю жизнь.
Cветила медицины, обследовав инока, говорили: "Страдает батюшка так, что, будь он человеком обычным, и недели бы не прожил". Отец Амвросий прожил в таком состоянии 46 лет! И не просто прожил. Самый знаменитый из оптинских старцев, он принимал людей по 12 часов в день, в скромном домике в Иоанно-Предтеченском скиту Оптиной пустыни. Вот как это запечатлел Достоевский: "...почти все, входившие в первый раз к старцу на уединенную беседу, входили в страхе и беспокойстве, а выходили от него почти всегда светлыми и радостными, и самое мрачное лицо обращалось в счастливое... старец был вовсе не строг; напротив, был всегда почти весел в обхождении. Монахи про него говорили, что он именно привязывается душой к тому, кто грешнее, и кто всех более грешен, того он всех более и возлюбит".
Эта любовь и была главным чудом. Не исцеление больных, не чтение писем в запечатанных конвертах, не постижение прошлого и будущего, не даже молитвы, изменяющие реальность, нет, именно любовь. "Всякое христианское "дело" непременно сопрягается с подвигом; любовь же, как высшее из всех дел, требует и наибольшего труда", - объяснял еще один старец, наш современник Софроний (Сахаров).
Но как достигается такая любовь? Попробуем приподнять завесу над этой тайной. Вот что говорил сам старец: "Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, то делай дела любви, хотя сначала и без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь". "Любовь к Богу доказывается любовью и милосердием к ближнему, а милосердие и снисхождение, прощение его недостатков приобретаются через смирение и самоукорение, когда во всех скорбных, неприятных случаях будем возлагать вину на себя, а не на других. Если будем так рассуждать, то станем менее огорчаться и предаваться гневу, который правды Божией не соделывает". "Нет выше добродетели, чем любовь, и хуже порока, чем ненависть, которая не внимающим себе кажется маловажною, а по духовному значению уподобляется убийству... Милость и снисхождение к ближним, прощение их недостатков есть кратчайший путь ко спасению".
Легко ли так любить, так жить? Давайте вглядимся в записи, позволяющие восстановить обычный день отца Амвросия.
Вставал старец в 4 утра, звонил келейникам - помощникам, живущим при монахе. Келейники входили и начинали читать молитвы: утренние, а затем 12 псалмов и первый час ("часами" называют краткое богослужение, предназначенное на каждую четверть дня). Затем старец оставался один - для "умной молитвы". После краткого отдыха батюшка слушал третий и шестой часы, канон с акафистом Спасителю или Божией Матери. Акафисты - молитвы, читаемые стоя, и отец Амвросий - человек тяжелобольной с тридцати трех лет, выслушивал их на ногах. Дальше краткое чаепитие, и с девяти утра начинался трудовой день. Труд старца Амвросия заключался в приеме посетителей, приезжавших со всей России. Прием шел с кратким перерывом на обед. Поскольку большую часть своей жизни, сорок шесть лет, святой был тяжело болен, то пищу съедал он в таком количестве, какое дается ребенку лет трех. За едой келейники продолжали задавать батюшке вопросы, ответы на которые ждали приехавшие люди. После обеда опять молитвы и снова прием людей. Изредка, чтобы облегчить усталость, старцу читали одну-две басни Крылова. После краткой передышки напряженный труд возобновлялся - до глубокого вечера.
Несмотря на крайнюю болезненность, свой день батюшка всегда заканчивал вечерним молитвенным правилом, состоявшим из малого повечерия, канона ангелу- хранителю и вечерних молитв. К концу дня келейники, приводившие к старцу посетителей и выводившие их, едва держались на ногах. Сам отец Амвросий временами лежал почти без чувств. Прочитав вечерние молитвы, старец испрашивал у присутствующих прощение, день был закончен. Дело было далеко за полночь. Спать оставалось менее четырех часов. И так ежедневно. В течение более тридцати лет.
А теперь вопрос: можно ли представить, чтобы человек сам, своими силами, своею волею был способен на такой каждодневный подвиг - подвиг любви?