Осенью 1943 года лейтенант Георгий Суворов был награжден медалью "За отвагу"

Гвардии лейтенант Георгий Суворов, командир взвода противотанковых ружей. Умер от ран 14 февраля 1944 года во время боев за Нарвский плацдарм. Фото: Из архива Валерия Боровика

Его коллеги вспоминали потом, что Георгий был самым интеллигентным сотрудником редакции и образцовым русским офицером.

Ничто не выдавало в нем бывшего детдомовца.

"Его лексикон не знал ни хамского тыканья, ни сквернословия в любых обстоятельствах фронтовой жизни. А на войне нетрудно было огрубеть душевно..."

Георгий родился в селе Абаканском Енисейской губернии.

Родители рано умерли, и мальчик воспитывался в детдоме. Поступил в Абаканское педучилище. Доучиться не дала бедность, надо было помогать младшей сестре Тамаре.

Стал работать учителем начальных классов в деревенской школе. Ребята полюбили высокого белокурого парня, который не изображал из себя строгого педагога, а был им старшим товарищем. Они вместе читали, играли и даже сочиняли эпиграммы на других учителей.

В 1939 году Георгий поступил в Красноярский педагогический институт на факультет русского языка и литературы.

Доучиться опять не дали обстоятельства: пришла повестка из военкомата. Срочную служил в Омске. А вскоре - война.

5 ноября 1941-го Георгий был ранен. После госпиталя направлен в Тулу, в школу младших командиров.

В госпитале Георгий познакомился с Галей Плетневой. Вспыхнула любовь, но вскоре молодые люди потеряли друг друга.

Георгий писал сестре 12 сентября 1942-го: "С Галей Плетневой я не переписываюсь. Их госпиталь эвакуировался. Меня тоже почти в эти же дни направили в неизвестном направлении. И вот мы потеряли друг друга. Найдем ли? Это сказать очень трудно. Во всяком случае, я очень горячо вспоминаю о ней. Война разрывает сердца..."

Из последнего письма сестре: "Милая сестренка! Письмо твое получил. Сердечно рад. Быстро продвигаемся вперед, гоним немца с нашей земли... Чувствую себя отлично. Командую бронебойщиками..." Фото: Наум Грановский / ТАСС

Кроме сестры у Георгия не было родных, и поэтому часто получалось, что именно ему приходилось утешать и поддерживать своих товарищей, оторванных от семьи, от жен и детей.

Благородными знаками такой дружеской поддержки остались стихи Георгия, посвященные однополчанам.

Вот лишь малая часть таких посвящений: майору Ленскому, командиру разведчиков лейтенанту Андрееву, полковнику Подлуцкому, дивизионному комиссару Георгию Дивдариани, майору П. Зайченко, полковому комиссару Журбе, капитану Павлову, пулеметчице Кете Браун, пулеметчику Магдали, медсестре М. Романовой, другу Давиду Лондону...

Так Георгий Суворов продолжал традицию Гумилева, который во время Первой мировой войны посвящал стихи и своим командирам, и сослуживцам, и сестрам милосердия в госпитале.

Осенью 1943 года лейтенант Суворов был награжден медалью "За отвагу".

Из письма Олега Корниенко сестре поэта Тамаре Суворовой (Серебряковой):

"Здравствуйте, Тамара!

Извините меня, что я так долго Вам не сообщал о Гоше. Я не мог это сделать, пока не был сам точно убежден в правдивости случившегося несчастья.

До этого времени я не имел возможности узнать, а слухам, которые ходили, не верил.

Вчера я был в том медсанбате, в который Гоша попал по ранению. Там точно узнал, что Гоша умер от ран.

Ранен он был 13 февраля 1944 г. на переправе через р. Нарву..."

Мемориальная плита на братском захоронении "Северная окраина" в городе Сланцы Ленинградской области. Фото: Из архива Валерия Боровика

Первый снег

Веет, веет и кружится,

Словно пух лебедей,

Вяжет белое кружево

Над воронкой моей.

Улетает и молнией

Освещает, слепит...

Может, милая вспомнила,

Может, тоже не спит.

Может, смотрит сквозь кружево

На равнину полей,

Где летает и кружится

Белый пух лебедей.

1943

* * *

Михаилу Дудину

Еще утрами черный дым клубится

Над развороченным твоим жильем.

И падает обугленная птица,

Настигнутая бешеным огнем.

Еще ночами белыми нам снятся,

Как вестники потерянной любви,

Живые горы голубых акаций

И в них восторженные соловьи.

Еще война. Но мы упрямо верим,

Что будет день, - мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам вновь раскроет двери,

С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг.

Последний меткий выстрел.

И первый проблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, а все-таки как быстро,

Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,

Зачем туманить грустью ясность дней, -

Свой добрый век мы прожили как люди -

И для людей.

1944

* * *

Пришел и рухнул, словно камень,

Без сновидений и без слов,

Пока багряными лучами

Не вспыхнули зубцы лесов,

Покамест новая тревога

Не прогремела надо мной.

Дорога, дымная дорога,

Из боя в бой, из боя в бой...

1944