Может ли Россия использовать доходы от экспорта сырья, как Норвегия
Россия добывает более 500 млн тонн нефти и 700 млрд кубометров газа против норвежских 90 млн тонн и чуть более 100 млрд кубометров. Но население Норвегии чуть больше 5,3 млн человек, а в России проживают 144,5 млн. В результате на каждого человека в Норвегии добывается в 4,5 раза больше нефти (около 17 тонн в год) и почти в 4 раза - газа (около 19 тысяч кубометров), чем в России (3,5 тонны, 4,8 тысячи кубометров). При этом в ВВП на душу населения (МВФ, 2019 год) пропорция не такая: 66,2 тысячи долларов в Норвегии против 28,2 тысячи в России.
Обе страны сильно зависят от нефтегазовых доходов, в бюджете Норвегии они составляют 21%, а в России - более трети. В 2020 году эти доли были меньше из-за падения спроса и цен на энергоресурсы. В обеих странах действуют системы накопления дополнительных нефтяных доходов. В России - это Фонд национального благосостояния (ФНБ), а в Норвегии - Государственный пенсионный фонд, ранее называвшийся Нефтяной фонд.
Организации схожие, но принципы их работы сильно отличаются. В ФНБ отправляются средства, полученные от экспорта нефти, превышающие цену отсечения (в 2021 году 43,3 доллара за баррель). В норвежский фонд средства приходят из бюджета страны, где собираются все нефтегазовые доходы - и налоговые, и экспортные. Перечисляемую сумму определяет правительство. Разный подход и к вложению средств.
"Российский фонд использует более консервативный подход к размещению средств, тогда как стратегия норвежского фонда довольно агрессивна, - говорит аналитик "Финам" Анна Зайцева. - Большая часть средств ФНБ размещается на счетах в иностранной валюте в Банке России, что позволяет их использовать для оперативной балансировки федерального бюджета и бюджета Пенсионного фонда. Нефтяной фонд Норвегии более половины средств инвестирует в акции и облигации (например, Apple и Microsoft), благодаря чему удавалось достигать высоких показателей доходности в последние годы. В дополнение к этому средства норвежского фонда могут быть инвестированы в недвижимость".
Эти отличия возникли не на пустом месте. Норвежский фонд был учрежден в 1990 году и развивался вместе с экономикой страны, интегрированной в мировой рынок. Первоначально вложения фонда также были консервативные. ФНБ был учрежден в 2008 году, когда российская экономика приходила в себя после кризиса 1990-х годов, и гарантированная, пусть и небольшая доходность вложений была предпочтительней излишнего риска.
Но пандемия 2020 года оказала влияние и на стратегию расходов средств ФНБ. По мнению эксперта Аналитического центра при правительстве РФ Александра Курдина, сейчас приоритетом является не только сохранение и приумножение средств, но и использование ФНБ для развития национальной экономики - в частности для финансирования инфраструктурных проектов. Серьезная потребность в инфраструктурных инвестициях - в том числе государственных в условиях санкций и ограниченного потенциала собственно российского финансового рынка по привлечению "длинных" денег внутри страны - требует особого подхода к использованию нефтегазовых доходов, считает Курдин.
Как и в России, часть средств из норвежского фонда может быть потрачена на социальные нужды или важные экономические проекты. Но вот сколько накопилось денег и как тратятся средства ФНБ, в России сообщается лишь периодически. В Норвегии есть официальный сайт, на котором можно в режиме реального времени наблюдать, как изменяется капитал фонда, а также ознакомиться со всеми направлениями его инвестиций.
Нефтяной фонд очень разборчиво относится к своим инвестициям, обходя "неэтичные" проекты типа производства oрyжия или наносящие вред окружающей среде. Недавно он отказался от вложений в нефтегазовые проекты. Но речь идет только об изменении направления инвестиций. Доходы от добычи и экспорта углеводородов Норвегии продолжат приходить на счета Фонда.
Есть еще одно очень важное отличие - в налогообложении нефтегазовой отрасли, которая формирует базовые средства обоих Фондов. Как пояснил главный экономист VYGON Consulting Сергей Ежов, первое отличие касается налоговой стабильности, норвежская система действует без существенных изменений с 1991 года. Наша же налоговая система меняется ежегодно, причем, зачастую в худшую сторону даже для действующих проектов, инвестиции в которые произведены исходя из более мягких условий. Второе отличие - это база налогообложения. В Норвегии облагается только прибыль от добычи нефти и газа по ставке 78%. В России налогообложение базируется на НДПИ, ставка которого вместе с таможенной пошлиной составляет более 60% от цены нефти. С этим же связано третье отличие - из-за высокой ставки НДПИ было предоставлено большое количество льгот для различных категорий запасов. В Норвегии льготы для конкретных проектов не требуются, поскольку если нет прибыли, то нет и налогов.
"Но начиная с 2019 года, в России внедряется налог на дополнительный доход от добычи углеводородного сырья (НДД), концептуально сходный с норвежским нефтяным налогом", - говорит Ежов. Он отметил, что уже в 2020 году в законодательство о НДД были внесены значительные изменения, которые касались проектов, перешедших на НДД в 2019 году. Но, несмотря на это, НДД - это большой шаг вперед, который делает российскую налоговую систему более похожей на зарубежные аналоги, считает Ежов.