Судить о сериале по трем начальным фильмам, которые мне удалось заранее посмотреть, было бы некорректно, но то, что после окончания третьей серии срочно захотелось продолжения, говорит само за себя: фабульный клубок начинает раскручиваться и с каждым витком становится все более интригующим.
Героиня Виктории Толстогановой - чиновница минздрава большого портового города. Она элегантна, у нее любовная связь с сотрудником крупной фармацевтической компании вальяжным Павлом (Максим Виторган), есть любящий сын и уютная мама, хозяйничающая в шикарной квартире - судьба складывается круто. Она даже верит в искренность своего Павла, и его развод с опостылевшей женой для нее - дело решенное, потому что на кону еще и счастье будущего ребенка. Завязка набирает темп без разбега - с постельной сцены, без каких не обходится ни одно уважающее себя произведение. Эти жаркие сцены и в "Чиновнице", как сейчас принято, подобны обязательным рекламным вставкам: они пространны, как самостоятельный концертный номер, они останавливают действие, но, говорят, коммерчески необходимы. Вскоре выяснится, что и жена Павла не рвет от горя волосы, и ситуация с этим адюльтером не так проста и безоблачна. И начинает раскручиваться интрига с поддельными лекарствами, которые продаются в аптеках под маркой патронируемого Минздравом завода ФармаДестра; его владелец - ироничный человек с говорящей фамилией Цапов (Алексей Агранович).
А начинается все со странного падения с балкона многоэтажки сотрудника антимонопольной службы - то ли суицида, то ли кто-то вовремя толкнул. Назревает детектив. И мы уже не удивимся, когда в местном Минздраве под видом начальника пресс-службы материализуется внедренный туда агент Андрей Краснопольский (Артем Быстров).
Среди команды сценаристов сериала - Мария Меленевская и Денис Уточкин, известные по "Обычной женщине" с Анной Михалковой. По наводке продюсера Джаника Файзиева они разработали сюжет о всеохватывающей коррупции и трагическом эхе, которым этот системный порок отзывается в жизни и смерти наших сограждан. На мой взгляд, и действие, и диалоги фильма развиваются иногда принужденно, слишком открыто повинуясь авторской воле. Но судить и правда рано - досмотрим сериал до конца…
Мы беседуем с режиссером Оксаной Карас о съемках в час пандемии, о главных темах сериала и о том, существует ли женское кино.
Вы набрали такой стремительный темп, что невольно вспомнишь сказку: один фильм снимаете, другой примечаете, третий мерещится. Нет ощущения конвейера?
Оксана Карас: Почему? "Доктор Лиза" вышел два года назад. "Чиновницу" снимали прошлым летом. На один проект уходит не меньше двух-трех лет. "Хорошего мальчика" мы пытались реализовать все пять! А есть идеи, которые приходят внезапно и реализуются так же стремительно. Прошлой осенью, например, мы вот так внезапно решили с Алексеем Аграновичем и Чулпан Хаматовой снять короткометражный фильм для благотворительного аукциона Action. И сделали его за неделю. Но обычно кино - процесс долгий и довольно мучительный, невидимые миру слезы. Слава богу, что сейчас в кинопроизводстве благодаря стрим-платформам такой подъем - стало возможным делать проекты неформатные по хронометражу, по смыслам, по жанру, поднимать социально острые темы, делать то, что невозможно на федеральных каналах. Нет, я не отношусь к этому как конвейеру. Фильмы - как дети. Вот у меня их трое: дочке - 11, мальчикам - четыре и два года. И кто-то скажет: "Вот понарожала!" А для меня каждый мой ребенок выстрадан, у каждого свои способности, характер, свои игрушки, они все разные.
Ваша "Чиновница", признаю, захватывает. Проект был вам предложен, или вы стояли у его истоков?
Оксана Карас: Идея Джаника Файзиева. Он долго искал сценаристов, чтобы попасть в правильную интонацию. Остановились на Марии Меленевской и Денисе Уточкине - это очень яркий тандем, авторы "Обычной женщины". Я тогда только закончила "Доктора Лизу", и медицинская тема еще очень держала. В "Докторе Лизе" мы затрагивали проблему обезболивания онкобольных детей, это были ад и ужас. В "Чиновнице" открывалось поле для размышлений о поддельных лекарствах, фальсификатах. Это же касается напрямую всех нас: мы все ходим в аптеки, всем назначают препараты, мы все находимся в конце этой цепочки: производство - торговля - потребитель. А что за таблетки мы принимаем - большой вопрос. И кто эти люди, которые их делают, и от которых зависят наши жизни? В этом было интересно разобраться. Как и в проблеме, которую разрабатывала вся русская литературная классика: чиновники и взяточничество. Каковы их мотивы, что ими движет?
Не случайно наши туристы закупаются зарубежными лекарствами - плохо верят в качество наших. Так что вы попали в болевую точку. Но картина многослойна, она начинается детективной завязкой, переходит в жанр семейной мелодрамы - треугольника, который тоже не так прост. Есть исследование психологии героев и социальные темы. Как вы формулируете тему картины, на что обратить внимание зрителей в первую очередь?
Оксана Карас: В любой ситуации мне важен человек. Что происходит, когда он оказывается на высоком чиновничьем месте? У фильма слоган: "Сколько нужно денег, чтобы остаться человеком?" Да, брать взятки - плохо, есть статья в Уголовном кодексе. Но почему люди все-таки идут на это, каковы реальные мотивы? Ведь не только же алчность, жажда наживы. Там очень сложный комплекс психологических механизмов, которые заставляют злоупотреблять должностными полномочиями. И всегда ли бенефициар - сам чиновник, берущий взятку? Ведь иногда это делается ради, скажем, больного ребенка… Самые невероятные могут быть причины.
Я бы хотела, чтобы зрители сосредоточились на героине Виктории Толстогановой - Арине. Как она меняется, проходя путь от примитивной мещанки, зацикленной на "красивой жизни", до человека, в котором созрел протест. Она обаятельна, красива… Этого, кстати, не отнять у российских чиновниц: это самые привлекательные и сексапильные чиновницы в мире. Европейские чиновницы, например, наоборот стирают весь гендер - минимум косметики и брючный костюм. А наши гипертрофированно женственны и всегда готовы к встрече со своей мечтой. Вот и Арина - "влюбленная курица", как мы шутили на съемках. Она, конечно, не тупая, но зациклена только на себе, на своих потребностях. И мы наблюдаем, как она меняется, к финалу становясь почти нонконформистом.
Для меня это своего рода драма взросления: героиня из человека ограниченного, инфантильного превращается в человека зрелого, способного взять ответственность за свои поступки. Вот она подписала документ - подмахнула липовый тендер на лекарства - что дальше? То есть после 40, после определенных событий она вдруг начала взрослеть, начала задавать себе эти вопросы. А это больно - взрослеть, больно избавляться от иллюзий. И случилось это, только когда дело коснулось ее лично - и это тоже детская позиция. Детский мир ведь эгоцентричен. Скажи ребенку, что вот он кашу не доел, а в Африке дети голодают, - это для него белый шум, абракадабра. Но забери у него недоеденную конфету - на это он сразу отреагирует: он ел, ему было вкусно, и это у него забрали! Это детское сознание. Взрослый же понимает последствия своих поступков, видит причинно-следственную связь.
У вас получился еще и актерский фильм: за дуэлью Толстогановой и Полины Кутеповой следишь с наслаждением - так это азартно и "вкусно" сыграно.
Оксана Карас: Да, они потрясающие, я тоже кайфовала, когда они оказывались в кадре вместе. Даже пожалела, что таких сцен немного.
Вся работа пришлась на сложный пандемийный период - как выходили из положения? И не было ли соблазна ввести эти обстоятельства в сюжет сериала, их использовать?
Оксана Карас: Был такой соблазн, но мы вовремя себя остановили. Когда ты еще живешь внутри события, еще нет авторской дистанции - сложно сделать его частью художественного замысла. Я недавно посмотрела фильм Григория Добрыгина "На близком расстоянии", где действие обусловлено пандемией, и восхитилась тем, как Гриша сумел так быстро, художественно и точно отреагировать на то, что мы все пережили. Я так не умею.
А вот работа в пандемию - это очень интересный опыт. Мы должны были начать съемки 10 апреля 2020 года, но оказались на самоизоляции. Решили так, дистанционно, провести застольный период и ежедневно встречались в окошечках зума. Все сидели у себя в квартирах, на дачах - и это, конечно, очень необычное восприятие своей группы. Тут сразу видно, какая у кого семья, обстановка в доме, у кого дети, у кого собака, кто зануда, кто неряха, а кто эстет и перфекционист; пробегают гурьбой дети, садятся на голову, надо их кормить, чайники включаются, кастрюли пыхтят… Мы жили в окошках зум несколько месяцев большой коммунальной квартирой, и это нас очень сплотило. В конце июня разрешили съемки, и мы снимали под Питером с соблюдением всех требований Роспотребнадзора: масочный режим, ПЦР ежедневно, температурный дневник… И очень переживали: если кто-то заболеет, съемки остановятся на две недели! К счастью, никто не заболел.
Говорить о том, чем закончится через несколько недель ваш сериал, было бы некорректно. Тем не менее - все кончится хорошо?
Оксана Карас: Все кончится как должно. А чем может кончиться история о коррупции? Она у нас уже побеждена?
Куда там!
Оксана Карас: Ну вот.
Как вы относитесь к "женскому кино"? Есть ли оно вообще?
Оксана Карас: Мне кажется, есть кино интересное и есть скучное. Талантливое и бездарное.
Но есть и особенности мироощущения. Сейчас в кино хлынуло довольно много режиссеров-женщин, и эти особенности стали очевиднее. Например, женщины предлагают кино более жесткое, даже жестокое. С чем это связано?
Оксана Карас: Соглашусь с этим. С чем связано? С особенностями психологии. Вот я женщина, и я не знаю, каково это - быть мужчиной. Но знаю, что быть девочкой - тяжело. Есть моменты в жизненном опыте женщины довольно суровые. За годы, века, тысячелетия молчания в нас накопилось очень много боли. Нас слишком долго подавляли, унижали, не считались с нами - во всех сферах жизни всё решали мужчины. У каждой женщины в анамнезе - века страданий, терпения и унижений: мама, бабушка, прабабушка, десятки поколений в глубь веков прожили очень трудные судьбы. И на первый план сейчас выходит эта боль, агрессия, желание мстить. Это как посттравматический синдром - хочется всё крушить и всех ненавидеть. Но это пройдет.