ГМИИ им. А.С.Пушкина показывает кураторский проект Жан-Юбера Мартена
Эти два совершенно разных по замыслу и исполнению проекта объединяет отвага и решимость восстать против приговора музеям как кладбищам искусств, готовность смешать все карты и взглянуть на историю искусств как приключение, где встречаются Запад и Восток, архаика и искусство нового времени. Неслучайно, что и тот, и другой проект, живо напомнившие о том, что ГМИИ им. А.С.Пушкина - энциклопедический музей, выросший из университетского, связаны с Францией, родиной Абеляра, Дидро, Вольтера и Робеспьера. В этих проектах пульсирует ощущение единства всего сущего на планете, удивление перед разнообразием культур и интеллектуальная смелость исследователей terra incognita.
Все жанры хороши, кроме скучного
Впрочем, вряд ли это сближение придется по вкусу Жан-Юберу Мартену. Он декларирует как раз спор с традицией, которая рассматривает музей как просветительский проект. Радикальность намерений демонстрирует отказ от этикеток и экспликаций. Выставку Мартен превращает в квест, где даны правила игры и возможность взглянуть на шедевры незамыленным взглядом. В качестве волшебных эликсиров, возвращающих свежесть восприятия, - работы современных художников, экспонаты музеев естествовознания, предметы материальной культуры коренных народов Азии, Африки, Америки. Цель - вернуть в музей культуру зрелища.
Этот проект апеллирует ко всем пяти чувствам. Здесь античные копии вспыхивают ослепительными цветами - научная реконструкция сделана по науке с помощью цифровых технологий мэппинга. Здесь маска для ритуального танца папуасов Новой Гвинеи парит в центре Белого зала, как гибрид гигантской бабочки с Летатлином. А в проходе между залами раскачивается со свистом на тросах серебряный череп (работа Эрика Нуссбикера) - главное вовремя нагнуться и увернуться. Здесь есть работа Марселя Дюшана, которая призывает "Пожалуйста, трогайте". И есть конфеты, которые выдаются вместе с цитатой об искусстве автоматом "Что есть искусство?", придуманным Паруйром Давтяном. Строго говоря, этот вопрос и есть главный, над которым заставляет задуматься выставка.
О спорности хорошего вкуса
Прежде всего вопрос в том, где, собственно, проходит граница искусства. И в этом, в частности, Жан-Юбер Мартен расходится с идеей "Воображаемого музея". "В отличие от Андре Мальро, полагавшего, что в мировом художественном наследии выделяются вечные шедевры, перекликающиеся друг с другом уровнем исполнения или верованиями создавших их обществ, я считаю, что каждая эпоха находится под властью собственных понятий о хорошем вкусе. И Мальро не избежал его диктата. Как говорил Марсель Дюшан, "хороший вкус - это вкус других". Те, кто изменяет понимание хорошего вкуса, являются подлинными творцами", - замечает Мартен во вступительном статье в каталоге.
В отличие от Мальро, Жан-Юбер Мартен обращается не только к истории искусства Востока и Запада, но включает ее в контекст истории материальной культуры человечества. Поэтому, например, увесистая палица, привезенная с островов Полинезии в начале XIX века (Кунсткамера), оказывается в экспозиции Белого зала по соседству с невесомым рисунком японской гравюры XIX века "Веер и хризантемы" и голландским натюрмортом XVII века "Битая дичь" из коллекции ГМИИ им. А.С.Пушкина. Общим оказывается антропоморфность образа в изображении. И если в палице, где вместо "глаз" вырезаны черепа, это образ смерти, который должен испугать противника, то веер укрывает облик невидимой восточной красавицы.
Этот подход антрополога позволяет в зале, посвященном портретам, вернуть изображению лица архаическую функцию сохранения души. Об этой функции помнили и Николай Гоголь ("Портрет") и Оскар Уайльд ("Портрет Дориана Грея"). Жан-Юбер Мартен не акцентирует жанровую природу этой главки экспозиции, но извлекает сюжет, остроумие названия которого равно оценили бы Николай Гоголь и Джеймс Бонд: "За наблюдателем наблюдают". В этом смысле боевой шлем тлинкитов, индейцев русской Аляски, слепой взгляд которого пригвождает вас к месту, - идеально точный образ в эпоху "цифровой прозрачности" и хакерских атак.
Помни об овечке Долли
Этот антропологический подход не только позволяет куратору исследовать размытую границу между искусством и ремеслом, но и между человеком и природой. Понятно, что культура начинается с момента, когда человек отделяет себя от природного мира. Собственно, культ и культура и формируют это разделение. Но именно поэтому художники всматриваются в природу, наделяя скалы и облака чертами антропоморфных великанов. Мотив взаимных отражений, страхов, конфликтов и неразрывной связи между природой и человеком, проходит пунктиром через всю экспозицию. Он напомнит о себе сизой чайкой (Дарвиновский музей), воспарившей над "Пейзажем с высоты птичьего полета" XVII век, - в разделе "От горизонта к птичьему полету". Появится в виде подставки для кистей из горного хрусталя, что служила источником вдохновения для китайских мужей в XVIII веке (Музей Востока) - в разделе "От фигурных скал к абстрактной скульптуре". Поразит агатом с пылающим алым пятном в центре (Геологический музей им. В.И.Вернадского) в разделе "От потаенного образа к абстракции".
Но, наверное, квинтэссенцией этой темы становится диалог картины "Мясная лавка" Франса Снайдерса, которая способна кого угодно превратить в вегетарианца, и инсталляции "Кролики использовались для доказательства…" французской группы Art Orienté Objet (1999). В обеих работах отношения человека и животных оказываются в фокусе внимания художников. Но Снайдерс в "Мясной лавке" превращает традиционный посыл натюрморта "Memento mori" в вариант жизнеутверждающей жанровой сцены о развитии естественнонаучного знания. Пусть и с ножом в зубах. Современные авторы Марион Лаваль-Жанте и Бенуа Манжен делают полотно Снайдерса частью инсталляции. Вскрытый лабораторный кролик, чьи внутренности заменены муляжами, связанными из шерсти клонированный овцы Долли, а также цитата из "Журнала американской медицины" представляют оборотную сторону прогресса. Подопытные животные выглядят несакральными жертвами на его алтаре. Вывязанная цитата 20-летней давности над полотном Снайдерса: "Кроликов использовали для доказательств того, что туберкулез передается как посредством прививки, так и при приеме пищи", - возвращает нас к исходной точке современности, или modernité. И к современным вопросам экоэтики и отношений человека с природой.
От комикса до хоррора
Очевидно, что здесь Жан-Юбер Мартен делает ставку уже не на антропологический подход, а на диалог современного искусства с классикой. Впрочем, старая добрая традиция интервенций современных авторов в пространство музея может быть "перевернута". И, скажем, незавершенный рисунок XV века школы Рогира ван дер Вейдена из Эрмитажа в экспозиции предстает прадедушкой кубизма. Так происходит в главе "От складки к геометрии". Кристаллы города на картине Жоржа Брака рифмуются с горой Св. Виктории в пейзаже Сезанна, с каменными гранями флюорита и с гранями горнего мира иконы "Преображение" XV века…
Это не отменяет возможности появления работы знаменитой группы Guerrilla Girls в качестве "заставки" перед главкой "От возлюбленной к колдунье". Иначе говоря, постер с вопросом "В музеях больше изображений обнаженных женщин, чем работ женщин-художниц?" дает слово художницам перед главой, где женщина появляется на картине как бессловесный объект внимания мужчин. Единственное слово, которое ей остается, - в лучшем случае "Да" перед алтарем. О нем напоминает "Yes" в композиции Хуана Миро. Сюжет, который начинает разворачиваться как love story, переходит в комедию нравов. Свидетельством тому - бронзовая скульптура XV века, где самый знаменитый философ древности Аристотель выступает в роли лошадки для соблазнившей его куртизанки. А завершается все хоррором "Капричос" Гойи, охотой на ведьм и виселицей с тенью повешенного (работа Кристиана Болтански 1989) и жесткой экспрессионистской гравюрой Отто Грибеля "Выставка дешевых товаров".
Оборотная сторона картины
И еще одно сближает этот проект Жан-Юбера Мартена с эпохой энциклопедизма. Это отсутствие угрюмой мрачной серьезности, гальский юмор и изящная легкость отношения к кумирам, будь то Малевич или Наполеон. И поэтому рядом с "Синим монохромом" Ива Кляйна можно найти карикатуру на Малевича. И что с того, что великий Казимир на том листке изображен рисующим с натуры "монохром" в духе Кляйна, а Кандинский - мышкой, убегающей в норку? Эта карикатура без лишних слов говорит об истоках абстракции Ива Кляйна, о его отношении к творчеству двух ее основоположников.
Виктор Гюго предстанет в роли предвестника ташизма. Создатель "Собора Парижской богоматери" задолго до тестов Роршаха и опытов Поллока развлекался "чтением" пятен пролитого кофе на бумаге. Его произведение "Бург" из дома-музея писателя в Париже случайным образом соединило линию городских башен с расплывшейся над ней чернильной тучей-кляксой.
Копия натюрморта Корнелиуса Гисбрехтса "Оборотная сторона картины в раме" играет со зрителем в угадайку. Лишь сделав снимок и дважды прочитав подпись, начинаешь верить своим глазам. Нет, это не ученик Малевича, не минималист второй половины ХХ века, а голландец XVII века превратил пустой холст с номером на бумажке в "монохром".
Говорят, что Декарт считал удивление первой из страстей. Жан-Юберу Мартену в проекте для ГМИИ им. А.С.Пушкина удается эту страсть пробудить.
Отправляясь на выставку, не забудьте маску и перчатки. Кроме билета, для входа на выставку понадобится российский QR-код в комплекте с паспортом или другим документом, удостоверяющим личность. Билеты продаются только онлайн. Билет для взрослого стоит 600 рублей. Для детей, молодежи до 24 лет, пенсионеров билет стоит 300 рублей. Для детей до 6 лет вход бесплатный. Точно так же, как для инвалидов I и II групп...
Выставка "Бывают странные сближенья" продлится до 6 февраля.