Швыдкой: Дуров был смешлив и владел всеми "шутками, свойственными театру"
Несмотря на то что дочь Льва Константиновича Екатерина Дурова, замечательная актриса, прекрасная дочь и мать, ушла из жизни в 2019 году, через четыре года после смерти отца, и покоится рядом с ним на Новодевичьем кладбище, уверен, что завтра Леву вспомнят не только его партнеры по сцене и съемочной площадке, не только его внуки, но и миллионы зрителей, которым он доставил столько радости за щедрую творческую жизнь. В кино он сыграл около трех сотен ролей, в театре - больше ста, а была еще работа на телевидении, радио, на концертной эстраде. Мало кто помнит, к примеру, что в 1964 году Л. Дуров сыграл штурмана Мак Джинниса в радиоспектакле "Полный поворот кругом" по одноименной новелле Уильяма Фолкнера, - автором и режиссером этого радиоспектакля был Андрей Тарковский.
Желая, чтобы его домашние, его "уголок Дурова", как называли в Театре имени Ленинского комсомола, а потом и в Театре на Малой Бронной его жену, актрису Ирину Кириченко, и дочь Катю, ни в чем не нуждались, он работал как сумасшедший. Но, подружившись с ним в начале 1970-х, могу с уверенностью сказать, что дело было не в деньгах, или не столько в деньгах, - в нем жила яростная страсть к творческой деятельности, актерской, режиссерской, а потом и литературной. Мхатовец по школе и художественной вере, с юности сосредоточенный на исследовании человеческой психологии, он понимал, что театр, помимо всего прочего, - это увлекательная игра. Думаю, что этот удивительный синтез глубинного психологического реализма и ярчайшей театральной выразительности, которым он обладал в полной мере, закладывался с первых шагов на профессиональной сцене в Центральном детском театре. Там он играл не только в необычайно острых по тем временам, "оттепельных" пьесах Виктора Розова, но и создавал обаятельные роли Говорящей тучки в "Цветике-семицветике" В. Катаева, пуделя Артемона в "Золотом ключике" А. Толстого или Репья в "Волшебном цветке" Жэн Дэ-яо. Мария Осиповна Кнебель, выдающаяся режиссер и педагог, прямая ученица К.С. Станиславского, сосланная в Центральный детский из Художественного театра, создала в ЦДТ животворную атмосферу, в которой раскрылись таланты многих молодых актеров и режиссеров, достаточно назвать только два имени - Олег Ефремов и Анатолий Эфрос. Однажды после репетиции, на которой разгорелся жаркий спор, Ефремов и Эфрос вышли в фойе и продолжали выяснять отношения почти четыре часа, пока их дискуссию не прервали зрители, пришедшие на вечерний спектакль. Эта жажда творческих репетиционных споров сохранилась у Льва Дурова на всю жизнь - репетиционный процесс был для него пожизненной любовью, как и для его мастера - А. Эфроса.
С А. Эфросом Л. Дуров не расставался следующие три десятилетия - из Центрального детского он перешел вместе с ним в Театр имени Ленинского комсомола, а потом в 1967 году в Театр на Малой Бронной. В их совместной работе сохранялась та творческая озаренность, которая помогла Льву Константиновичу создать его поистине великие роли - Чебутыкина в чеховских "Трех сестрах", штабс-капитана Снегирева в "Мальчиках" В. Розова (по роману Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы"), Сганареля в мольеровском "Дон Жуане", Яго в "Ромео и Джульетте" У. Шекспира, Жевакина в "Женитьбе"... Каждая из них заслуживает отдельного исследования. В спектаклях А. Эфроса он состоялся как великий русский актер. И никогда уже не разменивал это высокое звание.
Но наступил момент, когда со сцены ему захотелось переместиться за стол режиссера в зале. Он начинал пробовать себя в режиссуре, помогая А. Эфросу и А. Дунаеву, который был главным режиссером в Театре на Малой Бронной. "Трибунал" А. Макаенка, "Обвинительное заключение" Н. Думбадзе, "Занавески" М. Ворфоломеева... Лева ставил много и увлеченно, вовсе не думая, что в какой-то момент в начале 2000-х сможет художественно возглавить театр, который по традиции называли эфросовским. Творческое расставание двух очень близких людей в середине 1980-х было крайне болезненным для обоих. Думаю, впрочем, что в тех краях, где они оба обитают сегодня, можно спорить, не причиняя друг другу боли. Как родственные души.
Великий трагик, Дуров был смешлив и владел всеми "шутками, свойственными театру". Он был бесстрашен на сцене - подмостки были его владением, которое он знал во всех деталях. Ему была ведома тайнопись театрального пространства. И он был готов делиться ею, так как не боялся конкуренции. Даже недруги признавали победительность его актерского таланта и мастерства. Это спасало его от театральной злобливости. Это делало его прекрасным партнером, что ощущали все его коллеги по сцене, - и в Театре на Малой Бронной, и в "Школе современной пьесы", где И. Райхельгауз дал ему возможность сыграть замечательные роли, прежде всего Льва Толстого.
И вовсе неслучайно Лев Дуров начал свою книгу "Байки на бис" с эпиграммы Валентина Гафта: "Актер, рассказчик, режиссер,//Но это Леву не колышит,//Он стал писать с недавних пор,//Наврет, поверит и запишет..." И продолжил: "...Смею Вас уверить, мои байки на 100 процентов правдивы. Хотя и эпиграмма Гафта правдива, как все его эпиграммы. Такое вот противоречие..." Это противоречие - между реальным бытием и магическим пространством искусства - рождало властный импульс творчества, которое было смыслом его жизни.