Борис Борисович, за год из России ушли зарубежные компании, но их место заняли другие, и некоторые из предприятий теперь вполне успешно копируют ушедших. Были призывы вообще проигнорировать права интеллектуальной собственности и спокойно продолжать пользоваться разработками, программами, которых нас лишили из-за санкций. Этот вариант возможен?
Борис Леонтьев: Такие призывы основаны на непонимании мирового института интеллектуальной собственности и ее сущности. Что предлагается? Не выплачивать вознаграждения западным правообладателям, западным бизнесменам, допустим, ушедшим из России. Но ведь не они нам объявили санкции, а чиновники. Это выглядит примерно так, как если бы вам разбили окно хулиганы, а вы в отместку стали бить стекла их соседям. Но не это самое страшное.
Негативным для нас будет ответ консолидированного Запада. Нас отключат от баз данных по интеллектуальной собственности, которыми мы пользуемся для определения мировой новизны наших изобретений и по критериям других объектов интеллектуальной собственности. А без этих баз данных мы, хоть и не сразу, но лет через пять - семь погрузимся в деградацию всей экономики. Будем полностью экономически изолированными со всеми своими технологиями и изобретениями. После такого медленного интеллектуального деградирования мы не восстановимся долго.
Охрану прав интеллектуальной собственности требуют нормы ВТО и все известные базовые международные конвенции. Такой порядок единообразно выстроен во всем мире, и нарушать его, значит дискредитировать себя и свою страну как страну явно нецивилизованную.
Сейчас представители российских профильных ведомств, компании работают с другими странами в области охраны прав интеллектуально собственности?
Борис Леонтьев: Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС) курирует вопросы гармонизации законодательства во всех странах. Эти нормы закреплены Парижской, Бернской и Стокгольмской конвенциями.
Все совокупное международное законодательство выстраивалось с участием СССР. В ВОИС наши специалисты всегда были и сегодня работают в качестве штатных сотрудников и экспертов. Это самое устойчивое законодательство в мире, нормы международных конвенций в этой сфере не меняются уже более ста с лишним лет.
Сейчас в России выстроено законодательство по международным требованиям. За нарушениями прав следят не силовые органы, а правообладатель - предприятия, юридические и физические лица. Если есть нарушение, нарушителю выставляется претензия и устанавливается срок ответа. Если ответа нет, можно подавать в суд. В случаях, когда мы нарушаем права, претензии будут рассматриваться российским судом, а если, например, в Германии или Франции - их судами. Претензии рассматриваются по месту нарушения. Суды идут постоянно. Это такое незримое сражение за права, которое было, есть и будет.
Обычно 80% таких претензий разрешается в досудебном порядке, а 20% процентов - через суд.
А у нас внутри страны мы эффективно охраняем и защищаем права интеллектуальной собственности?
Борис Леонтьев: Это сложная системная проблема, где в ее фундаменте лежит проблема эффективности воспроизводства и продвижения прав интеллектуальной собственности. Нам необходимо изначально по всем ключевым направлениям, определенным президентом правительством, сформировать и заложить свой отечественный фундамент интеллектуальной собственности российских авторов и правообладателей.
Недавно у нас было такое дело. Частный изобретатель создал газоочистительные сооружения для нефтегазодобывающей отрасли. Но одна из крупных компаний позаимствовала это изобретение, построила несколько таких сооружений. Когда он увидел это, подал в суд. Я участвовал в судах как эксперт, посещал площадки, делал замеры, написал, что сооружения повторяют патент нашего изобретателя. Но мое заключение отклонили по формальным признакам, не стали рассматривать. Это понятно, так как крупная компания смола развернуть суд в свою сторону.
Получается, прав тот, кто сильнее?
Борис Леонтьев: Как и во всем мире. Раньше это было особенно заметно, когда такие дела в России рассматривали арбитражные суды. Но ситуация все же меняется. Сейчас действуют уже специализированные суды по интеллектуальной собственности. Они лучше принимают решения.
Почему вообще защитить интеллектуальную собственность у нас непросто?
Борис Леонтьев: У зарубежных компаний интеллектуальная собственность составляет 90% стоимости, а 5-8% - основные фонды, то есть здания, сооружения.
А в России хорошо если 15-20% приходится на интеллектуальную собственность. Часто ее вообще не оценивают, просто ставят на баланс по затратам, которые были на регистрацию товарного знака. Это в совокупности около 100 тыс. рублей, включая затраты на патентного поверенного. При этом сам товарный знак может стоить около миллиарда рублей. Но на эти вещи как-то не обращают внимания.
У нас нет этой культуры, и средства массовой информации молчат, может быть потому, что сами телеканалы могут быть нарушителями прав интеллектуальной собственности. Все замалчивается, так как контент используется незаконно.
Как изменить ситуацию?
Борис Леонтьев: В России не обращают внимания на интеллектуальную собственность.
Чтобы изменить ситуацию, надо вести общественные дискуссии. Может быть, на Западе даже не хотят эту тему будоражить в России, чтобы не поднимать ажиотаж и не ориентировать российских бизнесменов на такой дорогостоящий актив. Они замалчивают эту тему, но сами берут наши изобретения, которые все опубликованы в мировом патентном бюллетене, в базах данных. Затем приглашают опытного патентного поверенного, а он добавляет два-три отличительных признака к нашим разработкам и так получает свои собственные патенты на основе наших разработок.
Тогда может быть и нам также действовать?
Борис Леонтьев: Китай так и делает. Сейчас они лидеры по патентованию, в КНР в 1,5 раза больше патентов, чем у США. Но с ними никто не судится, потому что тяжело разобраться в патентах на китайском языке. Китайцы поступают очень хитро, в этом смысле они образец для подражания.
А нам что делать? Пытаться закрыть свои изобретения?
Борис Леонтьев: У нас закрывают свои разработки в оборонной промышленности. Руководители этого сектора сказали, что патентовать ничего не нужно, потому что все патенты прочитают за рубежом и используют наши технические решения. Поэтому мы все свои технологии оформляем как ноу-хау, то есть секреты производства.
Какой подход в итоге возобладает, все станут закрывать свои разработки?
Борис Леонтьев: Это все игровая ситуация. Если оформлять секреты производства, в случае патентования подобной разработки, обладатель патента запрещает расширять рынок обладателю ноу-хау.
Например, компания "Кока-кола" имеет ноу-хау своего напитка с 1880 года. Но компания "Пепсико" в свое время физически подобрала состав напитка и добилась почти полного повторения вкуса. Начались суды, которые шли в течение 30 лет. Обе компании очень богатые, в результате эксперты пришли к выводу, что это два разных напитка, закрыв тем самым вопрос.
Так что в итоге эффективнее для охраны интеллектуальной собственности - ноу-хау или патент?
Борис Леонтьев: Когда видишь, что на рынке появляются производители схожей продукции, где есть ноу-хау, надо в этот момент раскрывать и патентовать изобретение и нарабатывать другие ноу-хау. Это непрерывный процесс обновления.
Если соперников близко нет, можно и не патентовать. Сложнее всего подобрать ноу-хау по химическому составу. Каждая технология имеет свой режим - добавки, их никогда не обнаружишь, хотя сам состав можно обнаружить, а как он получен - не узнать никогда. Технологии получения новых материалов надо закрывать как ноу-хау. В России так и делают.
Лучше всего поначалу все регистрировать как ноу-хау. Кстати, секреты производства работают во всем мире, в отличие от патентов, которые действуют только на территории тех стран, где они оформлены.
Какие ноу-хау больше всего регистрируют сейчас в России?
Борис Леонтьев: Самые дорогостоящие - фармацевтические препараты. Вывод одного удачного фармпрепарата на рынок стоит 2,5 млрд долларов. Такие препараты есть у России, например, глицин.
Это очень важный и интересный рынок, который при этом требует высокой квалификации.
В каких областях интеллектуальной собственности мы сейчас особенно сильны?
Борис Леонтьев: Конечно, в космосе, авиационной промышленности. Наши военные самолеты лучшие в мире. Но в общественной поддержке этой темы у нас провал колоссальный. Надо поднимать страну.
Кому и как следует закреплять права интеллектуальной собственности?
Борис Леонтьев: Если говорить в общем, то это следует делать всем россиянам, имеющим и развивающим свои оригинальные и перспективные идеи. А конкретно свои интеллектуальные права должны фиксировать и регистрировать все без исключения ученые и высококвалифицированные научно-технические работники, особенно те, что работают в бюджетных научных, образовательных и отраслевых технологических организациях. Важно знать, что объекты промышленной собственности в составе патентов на изобретения, полезные модели и промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания и географические наименования регистрирует Роспатент. Заявителями могут быть как физические, так и юридические лица. Однако товарные знаки, знаки обслуживания и географические наименования могут регистрироваться лишь юридическими лицами, либо предпринимателями без образования юридического лица.
Что касается объектов авторского права, то здесь государственная регистрация не предусмотрена. В соответствии с нормами Бернской конвенции (1886), действующими во всех странах мира, авторство на эти объекты доказывается по факту их создания. Все свои авторские произведения, включая книги, брошюры, методики, стихи, пьесы, концепции организации и управления, необходимо датировать и желательно оставлять не в рукописи, а в печатном виде с участием внешних агентов. Например, оформлять их типографским способом или в запечатанном конверте отправлять на свой собственный адрес по почте. Самый простой способ регистрации - это подготовка работником служебной записки своему директору, которую регистрирует секретарь директора и ставит на нее дату регистрации. Так происходит изначальная охрана своих прав работников в организациях.