Михаил Пиотровский: Передача раки - это не возвращение к старому, а рождение нового

Завтра, 12 сентября, - день памяти святого князя Александра Невского. Накануне Эрмитаж передал в Александро-Невскую лавру части гробницы святого князя. Их передачу "РГ" прокомментировал директор Эрмитажа Михаил Пиотровский.

Эрмитаж передает часть раки св. Александра Невского, что называется, "по плану"?

Михаил Пиотровский: Согласно подписанному нами с Александро-Невской лаврой договору, до 11 декабря мы должны передать в монастырь основную часть гробницы - из того, что отреставрировано.

В рамках этого "до 11 декабря" - мы передадим в лавру две части гробницы. Но по просьбе главы Санкт- Петербургской и Ладожской митрополии, митрополита Варсонофия мы делаем это пораньше. Митрополит просил нас об этом, потому что 12 сентября - День памяти перенесения мощей Александра Невского из Владимира в Санкт-Петербург. И мы согласились передать две вещи - раку (гроб, где лежали мощи) и саркофаг. Для того, чтобы накануне праздника они соединились с мощами. В этом смысл, и мы исходим из того, что это соединение сегодня важнее, чем художественное достоинство хранимых нами вещей.

В отличие от некоторых неудачных примеров церковной реституции, на этот раз мы все сделали грамотно. И на наших глазах рождается нечто совершенно новое

Мы уважаем чувства верующих. Понимаем, как верующие воспринимают религиозные реликвии. Видим, что происходит. Осознаем, что Александр Невский - святой, который покровительствует русскому воинству и русской дипломатии и это покровительство сегодня по-настоящему востребовано. Передавая эти части надгробия сейчас, мы хотим напомнить исторический контекст происходящего. Но сначала даже современный. Современная геополитика особенно соединяется с символикой фигуры Александра Невского, и это тоже основание для экспонирования его гробницы в другом - по-иному сакральном - месте.

Для нас важен и исторический контекст. Перевоз мощей из Владимира в Санкт-Петербург, которое празднуется церковью 12 сентября, был мощнейшим, сложнейшим событием - в том числе и эмоциональным. Мы недавно отметили столетие перенесения гробницы в Эрмитаж, которое было ее спасением от переплавки. Так что тема переноса духовных и культурных святынь для нас понятна и связана с драматической историей перенесения мощей, как в 18, так и в 20 веке.

Как прошла передача?

Михаил Пиотровский: Ну мы же, музейщики, часто меняем места экспонирования. Погрузили в ящики, увезли. На момент нашего с вами разговора я знаю, что все переданные вещи сняли, вынули из ящиков, и они стоят в Благовещенской церкви.

В Лавре до этого была проведена большая работа по обеспечению температурно-влажностного режима, он частично обеспечен, частично еще нет, но это будет еще делаться. У нас в Эрмитаже налаживание обеспечения влажностного режима потребовало несколько лет.

Мы находимся в тесном контакте с епархией, и знаем, что создана целая система электрического обеспечения влажности, температуры и всего, что необходимо для сохранения реликвий. Эту систему надо еще настраивать, с учетом того, что у нас в Петербурге нередки перепады электричества. В общем, все эти проблемы надо решить, как и проблемы с пожарной безопасностью, но все это будет делаться уже на ходу. Мы будем работать, составлять отчеты о состоянии переданных нами вещей.

Еще один важный контекст, содержащий очень важный для нас акцент. Передавая гробницу лавре, мы не только и столько восстанавливаем справедливость, возвращая Церкви отобранное у нее в 1917 году, но и вообще даем пример взаимоотношений музея и церкви, музея и общества. Мы включены в большой мировой процесс. Сегодня во всем мире музеям говорят: ребята, это не для вас создавалось, отдайте нам обратно. Во все мире звучит: это наша, а не ваша культура, и давайте-ка отдавайте нам ее обратно; почему египетские вещи выставляются в Европе, они должны быть в Египте. И происходящее у нас тоже часть этого процесса. Где должны находиться предметы религиозного культа - в храме или музее? Мы часть этого большого процесса апроприации. Мы решаем принципиальные вопросы реституции - это все тоже самое, что и требования вернуть в Грецию мрамор Парфенона, а в Африку или буддистские страны ритуальные скульптуры.

Но во всей этой драматической сумятице мы - вместе с Русской православной церковью и Министерством культуры - даем пример очень грамотной работы. Вот как должны делаться такие вещи. Как у нас. В отличие от некоторых не лучших примеров церковной реституции, на это раз мы все сделали грамотно.

Михаил Пиотровский: Мы отвечаем за надгробие и будем настаивать на его правильном хранении. Фото: Сергей Михеев

Что испытывают Эрмитаж и лавра?

Михаил Пиотровский: Эрмитажу, конечно, как всякому музею, трудно расставаться с частью своей коллекции. Но мы на самом деле не расстаемся. Мы испытываем чувство ответственности за те шедевры, которые мы хранили и показывали, но теперь делим эту ответственность с Лаврой. Теперь мы вместе должны доказать, что реликвия - это не пустое слово. Не просто так звучащее "реликвия-реликвия", но - реликвия работает. Эрмитаж доказывает, что он уважает чувства верующих. Я вижу, что происходит, когда появляются святыни, как люди стремятся к этим святыням и ждут от них помощи.

Это очень важные вещи, и идя навстречу им, мы идем и на те риски, с которыми связана их передача в другое место. Но надгробие не выходит из музейного фонда, мы продолжаем быть за него ответственными, и будем настаивать на соответствии его хранения всем необходимым нормам. И явочным порядком это соответствие обеспечивать, как и обеспечивали раньше у себя в музее.

То есть вы будете постоянно проверять его сохранность?

Михаил Пиотровский: Правильнее сказать: мы будем вместе следить. Вместе с епархией. Вместе с людьми, которые обеспечивают его хранение в лавре. Вместе будем делать так, чтобы этому больному - а для музейщиков надгробие больное - было хорошо. Пока мы его перевели из одной палаты в другую. Для общения с людьми. Это "больной", который общается с людьми - и в музее, и в церкви. Сейчас у него немножко другая аудитория. Но мы должны следить за тем, чтобы все было хорошо. Первый шаг уже сделан, и хорошо нам всем и на первом шаге лишний раз вспомнить, с чем мы имеем дело.

Для меня передача надгробия Церкви связано не столько с темой восстановления исторической справедливости, сколько с тем что на наших глазах происходит совершенно новое явление. Мы отдаем вещь, которая уже 100 лет была у нас и давно стала в музее совсем не тем, чем она была раньше. Сейчас она возвращается, соединяется с мощами, и рождается нечто совершенно новое. У нас в стране идет не реставрация старины столетней давности, не возвращение к старому, а рождение новых понятий, новых представлений, создание новых механизмов взаимодействия разных частей общества.