Режиссер Альгис Арлаускас: Русская культура спасет Европу
Он и сам в мостах знает толк. Переехав в 1991-м из СССР на родину предков, в испанский Бильбао, Альгис открыл там, как он сам говорит, "филиал русского искусства": театральную и киношколу, где учит студентов в традициях родного для него Щукинского училища и ставит Чехова, Горького, Вампилова…
О мостах мы и говорили с режиссером на московском кинофестивале "Русское зарубежье", где Альгис не только показывал свой фильм, но и работал в жюри, а еще бесконечно фотографировался с поклонниками - оказывается, еще многие помнят его Костика из "Спортлото-82".
Альгис, мы с вами в последний раз виделись в Саратове на Фестивале памяти Олега Янковского, вы со своими студентами привозили спектакль по Лорке с подстрочным переводом Натальи Малиновской и Анатолия Гелескула. И вот теперь мы с вами встречаемся на показе фильма об этих людях. Почему они вам так дороги?
Альгис Арлаускас: В их переводы я влюбился еще лет тридцать назад, когда сам играл в спектаклях по Лорке. И с тех пор стал следить, кто, где и как переводит испанскую литературу, а также английскую и русскую, так как неплохо знаю эти языки. Меня тогда поразило, что советские переводы на порядок выше, часто даже конгениальны, чем переводы английские или испанские. С другой стороны, я увидел, насколько неадекватно и линейно русская культура доводится до массового читателя на Западе. Насколько там обедняется представление о России и ее наследии. И тогда я захотел понять, в чем тут дело, в чем секрет русской школы перевода, к которой я отношу и Пушкина, и Жуковского, и Цветаеву, и Тарковского, и Пастернака, а еще Столбова, Любимова… На самом деле сотни и сотни мастеров, которые умели проникать в чужую культуру так, что на выходе, хоть это странно звучит, было и не понять, что лучше - подлинник или перевод.
Я познакомился с Натальей Малиновской, которую называю "последней из могикан", в смысле представительницы великой переводческой школы, она стала сюжетным стержнем нашего фильма.
Вместе вы на глазах у зрителей строите новый мост, Наталья Радионовна переводит пьесу испанского современного драматурга, а потом по ее переводу в России ставят спектакль. Это я к тому, что, конечно, фильм получился не только о вашей попытке разгадать гениальность русских переводчиков?
Альгис Арлаускас: Конечно, с помощью темы перевода мы говорим о более глобальных вещах, как то, что есть взаимопонимание и взаимопроникновение культур вообще, как отдавать себя другой культуре, чтобы люди адекватно воспринимали друг друга, и да, как строить те самые мосты. Кто бы что ни говорил о том, как же выстраивать взаимоотношения между народами и нациями, в итоге все равно все замыкается на культуре диалога и диалоге культур. А они уходят, потому что уходит великий перевод. Сейчас все больше можно увидеть бездарные переводы, которые губят международные связи. И просто напросто убивают авторов.
А есть какая-то формула, по которой можно понять, чем хороший перевод отличается от плохого?
Альгис Арлаускас: Есть такая мысль, кажется, ее произнес Роберт Фрост: поэзия - это то, что улетучивается при дословном переводе. В России еще во времена Щепкиной-Куперник подход к переводу был именно таким, чтобы ту самую поэзию чужого языка, мысли, культуры - сохранить. Здесь понимали, что линейный дословный перевод - это убивание духа. От французов я много раз слышал фразу: что вы так таскаетесь со своим Пушкиным, это же рядовой поэт романтического периода. Вот такая есть феня, и это беда колоссальная, что Пушкин не нашел адекватного уровня во французском переводе. Иначе бы Россию во Франции понимали куда лучше.
И тут дело не только в поэтах. Русским вообще свойственно проникать глубоко в чужую культуру. У вас есть этому объяснение?
Альгис Арлаускас: Мне кажется, это свойство начало формироваться во времена монголо-татарского ига, когда три века нужно было удерживать свою культуру и свой язык в режиме подавления. Вот за эти века, видимо, сложилась в русских людях необходимость диалога с другими культурами. Парадоксально, но это так. Православие тоже поощряло взаимопроникновение культур, потому что православие - соборное виденье духа человеческого. Потом вспоминаем, как Россия стала империей, именно империей, а не колониальной державой. Она не подавляла геноцидом другие народы, она их включала в свою культуру, она помогала им развивать собственные культуры. И до сих пор мы видим благодарность народов, которых Россия включила в свою историческую орбиту. Это еще одно объяснение того, о чем вы спрашиваете. Одна из главных русских традиций - все душой воспринимать традиции и культуры других.
Вы не находите, что сегодня не только качество переводов падает, но и в принципе падает интерес людей к культуре вообще и к культуре других народов тем более?
Альгис Арлаускас: Балом правит массовая культура, но она не способствует диалогу, она нивелирует диалог, она его упрощает, она его фрагментирует. Зашумляет. Вся попсовая культура - это зашумленная культура. Картина, на самом деле, страшная, и еще ужаснее она стала на фоне разгоревшейся русофобии. Русская культура - это всегда про душу и духовность, а их массовая культура боится, потому что душа и духовность требуют тишины, требуют затрат, саморазвития. Такую культуру легче отменить и унизить, чем пытаться до нее дотянуться.
Зато уж тот, кто дотянулся до русской культуры, навсегда получает прививку от русофобии. Тому тысячи примеров. Читавшие нашу классику, видевшие наш балет и наше великое кино вряд ли поверят в "дикую, варварскую Россию".
Альгис Арлаускас: Это наши культурные агенты! Таких много, это в основном старшее поколение. Но, знаете, что меня удивляет? Что даже те простые люди, кто никогда с русской культурой не соприкасался, а только слышал о Чайковском, Пушкине, Чехове, Тарковском, а это тоже немалая часть европейцев, те тоже чувствуют "лажу" в том, что им внушают сегодня, говоря о России. Ко мне в Испании подходит все больше людей с поддержкой. Они говорят: ну не может быть так, чтобы народ с великой культурой позволил себя ошельмовать, изничтожить, и что Россия стала исчадием зла.
Вы заговорили об агентах культуры, но ведь вы тоже агент русской культуры в Испании?
Альгис Арлаускас: Скорее, пропагандист! (смеется) Я руковожу и преподаю в школе "Анима", которую мы в нулевых годах открыли с моей бывшей женой Мариной Шиманской. Сначала мы учили театру и кино, теперь добавились еще музыка и танец. И все, что мы делаем там, связано с Россией. Например, два года назад мы прорвались сюда через все ковидные заслоны и на престижном театральном фестивале "Мелиховская весна" показали "Дядю Ваню" на испанском языке с субтитрами.
Вообще я всего Чехова в нашей школе переставил. Последняя постановка - это "Чайка", этот спектакль я тоже надеюсь привезти в Мелихово. В прошлом году мы ставили "Старшего сына" Вампилова, ставились у нас и Цветаева, и Достоевский. А пьесу "Кабала святош" Булгакова я для постановки перевел сам, потому что испанского перевода у нее никогда не было.
И как вам удается влюблять в русскую классику испанскую молодежь, в России-то это не у всех получается?!
Альгис Арлаускас: Приведу пример. Недавно я рассказывал студентам, кто такой Горький. И вот буквально вчера иду в переходе между станциями метро "Тверская" и "Чеховская", и вижу у памятника Горькому талантливого скрипача. Я тут же снял это на видео и послал студентам: посмотрите, что такое Россия! Вот метро, вот фигура Горького, вот замечательная музыка, и все это органично соединяется. Мы помогаем наши ученикам правильно чувствовать русскую культуру, вкладываем наши знания, нашу душу, и в итоге наши студенты тоже становятся защитниками русской культуры (улыбается).
Что вы еще успели заметить в Москве?
Альгис Арлаускас: Москва хорошеет. Да и многие другие процессы меня радуют в России, но с каждым своим приездом я все больше замечаю люмпинизацию и вульгаризацию молодежи. Мат давно превратился в норму. Я говорю ни про каких-то там маргиналов, а про студентов московских вузов, которые, не стесняясь, матерятся при детях и при взрослых! Я, может быть, динозавр, но мы себе такого не позволяли. Потому что это обеднение своей речи, а сейчас это почему-то считается богатством.
При этом в Москве, в транспорте и в разных учреждениях, можно увидеть много разных плакатов, призывающих людей к разных хорошим вещам - к помощи друг другу, к уважению, но нет ни одного плаката, на котором было бы написано: "Берегите вашу речь, не обедняйте ее, не смешивайте ее с дерьмом". Надо, чтобы молодежь хоть иногда бы "стукалась" о подобные лозунги. Много всего нужно делать, о многом заботиться, но сохранение культуры и языка должно быть в приоритете.
Не могу не заметить, что вы блестяще говорите на русском, хотя вот уже более тридцати лет живете в Испании. Удивляет в вашем случае и то, что вы публично продолжаете говорить: "Я русский режиссер", хотя многим представителям так называемой творческой элиты теперь стыдно произносить слово "русский".
Альгис Арлаускас: Да, я всегда говорил: я русский режиссер с испанской и литовской кровью. Моя мама - испанка, а отец - литовец. А сам я родился и вырос и состоялся в Москве. В последнее время я стал еще более категоричен и называю себя "советским режиссером". Потому что надоело смотреть, как очерняют все советское. Это мой ответ на переоценку ценностей, которая наблюдается в России последние лет тридцать. Что касается языка, то для меня главный - это русский, и его величие для меня - константа, которая проходит через всю мою жизнь. Я скучаю по атмосфере русскоговорящей и очень ценю все мои приезды в Россию.
Открою вам секрет. Скоро в одном из российских издательств должна выйти моя книга, это воспоминания вперемешку с разговорами в студенческих аудиториях о настоящем и будущем, о сути профессии режиссерской, актерской, сценаристской… Я задумывал ее лет 15 назад, и долго думал, на каком же языке ее писать. И в итоге решил - только на русском. Книга называется "От слов к делу".
Альгис, в финале вашего фильма "Перевод" все взорванные мосты восстанавливаются. Понятно, что в кино вам помогли спецэффекты. Но как восстановить мосты между Россией и миром в реальной жизни?
Альгис Арлаускас: Надо продолжать быть собой. И продолжать дарить миру то, что мы дарили всегда - формат соборности, формат универсального взаимопроникновения культур, формат поэтического и метафорического видения Вселенной, который улетучивается из современного медийного пространства, но который существует в российской культуре как данность.
Что еще делать? Проводить театральные фестивали, кинофестивали, популяризировать и распространять русскую культуру на всех возможных носителях, больше снимать настоящего, правдивого, выстраданного кино. Я вижу это по своим испанским друзьям: как только в соцсетях или мессенджерах появляется что-то хорошее о России, это сразу все начинают друг другу пересылать. Даже в нынешних условиях люди ищут информацию о России, передают ее, общаются, ездят в Россию, да и россияне по-прежнему приезжают в Европу. Потому что строить мосты - это такая же человеческая потребность, как любить и прощать.
По окончании фестиваля "Русское зарубежье" Арлаускас отправил поэтическое послание с благодарностью организаторам:
- Москва-Москва, не думал я, что снова
- Способна ты пришельца удивить
- Спокойной красотою, мудрым словом,
- Достоинством деяний и любви.
- И вот теперь на баскском побережье,
- На малой родине, где я живу,
- В моём далёком, русском зарубежье,
- Я вновь увижу словно на яву
- Тех русских лётчиков, которые когда-то
- В испанском небе отдавали жизнь,
- За маму, за меня, за брата...
- Увижу словно в хронике без лжи,
- Ту искреннюю радость, что у мамы
- Была в глазах, когда она сошла
- По трапу ленинградского причала.
- Когда она впервые поняла,
- Что, что б ни говорили, как ни лгали,
- Какая б на дворе не царствовала власть,
- Людей земли, которые её спасали,
- Язык и их культуру не предаст.