Уголовные дела стали неотъемлемым спутником передела крупных активов
Павел, ваше адвокатское бюро специализируется на защите крупного и среднего бизнеса в сложных экономических спорах и преступлениях. Что конкретно под этим подразумевается?
Павел Хлюстов: Мы занимаемся судебными проектами, которые требуют не просто отличного знания права. К нам обращаются за помощью, когда ставки крайне высоки и требуется филигранное адвокатское мастерство. 90 процентов наших дел составляют резонансные многомиллиардные проекты, в которых обычно переплетаются интересы не только бизнес-структур, но и государства. Текущая стоимость активов, которые мы сейчас защищаем, превышает один триллион рублей. Среди наших оппонентов - Генпрокуратура, Федеральная налоговая служба (ФНС), Агентство по страхованию вкладов (АСВ). Многие клиенты обращаются к нам уже на стадии, когда другие юристы попробовали себя проявить, но не справились. Несмотря на то что вступать в дело, которое уже наполовину проиграно, нелегко, мы в большинстве случаев добиваемся поставленных клиентом целей. Отдельного упоминания заслуживает уголовная практика. Чаще всего мы защищаем клиентов от необоснованного уголовного преследования в области государственных закупок, налогообложения и корпоративных хищений.
Каков обобщенный портрет вашего типичного клиента?
Павел Хлюстов: Самый распространенный тип клиента - это бенефициар крупной российской компании, столкнувшийся с юридической проблемой, которую он не готов отдать на откуп топ-менеджмента. Он вынужден сам определять юридического консультанта, которому доверяет. Чаще всего нашим прямым заказчиком выступают первые лица бизнеса. Должен сказать, что это помогает в работе над проектом и позволяет избежать негативного влияния корпоративной бюрократии. В судебных проектах время играет важную роль, иногда нельзя ждать долгих согласований, а нужно действовать немедленно.
Ваше бюро аккумулирует статистику по экономическим спорам. Какие тренды в этой сфере особенно проявились в последнее время?
Павел Хлюстов: Одной из самых ярких тенденций является возрастающая роль уголовно-правовых механизмов. Практически ни один серьезный спор не обходится без попыток возбуждения уголовных дел, направленных на изменение хода процесса в арбитражных судах. Уголовные дела стали неотъемлемым спутником передела крупных активов. С их помощью запугивают конкурентов, арестовывают активы, собирают доказательства, наконец, просто пытаются пересмотреть или заблокировать итоговые решения судов. Это очень опасная тенденция, которая усиливается на протяжении последних лет.
Эксперты отмечают, что одна из самых востребованных практик сегодня - это банкротство и субсидиарная ответственность в банкротстве. С чем это связано?
Павел Хлюстов: Правосудие - это всегда отражение общества, его культуры, социальных взглядов и представлений о справедливости. Сама идея банкротства заключается в выработке цивилизованной и экономически грамотной процедуры выплаты долгов разорившегося должника. На практике же банкротство становится либо легальным способом обмана кредиторов, которым можно почти ничего не платить, либо механизмом завладения чужим активом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что суды переполнены подобными делами.
Субсидиарная ответственность - полезное "лекарство", стимулирующее погашение задолженности, но его надо применять аккуратно. По закону привлечь к субсидиарной ответственности можно за умышленные или неразумные управленческие решения, причинившие ущерб компании и кредиторам. Но суды нередко смешивают такое поведение с обыкновенным бизнес-риском. Фактически речь идет о привлечении к ответственности за сам факт неудачной предпринимательской деятельности. Профессионалы, которые в будущем могли бы успешно руководить, получают "волчий билет" и пожизненный финансовый балласт.
Горячая тема - борьба с мошенничеством в области гособоронзаказа и импортозамещения. С какими нарушениями сталкиваются ваши адвокаты и юристы?
Павел Хлюстов: В основе почти всех уголовных дел об импортозамещении лежит универсальное лекало. Бизнес обвиняют в обмане, выразившемся в поставке иностранной продукции под видом отечественной. Проще говоря, поставщиков упрекают в том, что они "только шильдики на товаре переклеивали и деньги похищали". Упрощенное понимание происходящего и желание выслужиться на разоблачении "врагов" сделали подобные дела крайне популярными.
Когда в начале 2010-х был взят курс на импортозамещение, во многих случаях российских аналогов просто не существовало, либо объемы производства не отвечали потребностям заказчика. Такие проблемы знакомы всем, кто занимается, например, микроэлектроникой. Естественно, возникла дилемма: либо на протяжении нескольких лет гособоронзаказ будет сорван, либо должны быть созданы послабления для поставщиков. И как это часто бывает, для создания новой отечественной продукции были взяты иностранные аналоги, которые наши компании доработали с учетом технического задания заказчика. То есть в основе лежали иностранные комплектующие, но присутствовали существенные доработки, изменяющие характеристики продукции. Все об этом знали, и всех это устраивало.
Однако после 2018 года правила игры изменились. Те, кого раньше хвалили за инновации и высокое качество, стали фигурантами уголовных дел о мошенничестве. При этом мало кто хочет разбираться и устанавливать технические различия между иностранным товаром и тем, что в итоге получилось в результате переработки. Наличие визуального сходства стало достаточным основанием для того, чтобы обвинить поставщиков в хищении бюджетных средств. На вопрос о том, в чем же заключался обман и нарушение закона, если заказчик прекрасно знал, из каких комплектующих создан отечественный товар, внятно никто ответить не может. В итоге компании разоряются, а их владельцы и руководство получают реальные сроки.
Чем руководствуются силовые структуры в сфере отстаивания интересов государства? Какие новые подходы и правовые механизмы они используют?
Павел Хлюстов: Уголовное преследование - очень сильный стимул для погашения задолженности. Мы прекрасно это видим на примере налоговых дел. У нас существует очень правильная норма, что если ты погасил налоговую задолженность, то уголовное дело подлежит прекращению. Но бывает, что ФНС завышает сумму претензий, и бизнес вынужден заплатить, лишь бы избавиться от риска стать жертвой уголовного преследования и остановки компании.
Иногда речь заходит и о национализации некоторых предприятий, что нервирует бизнес. Пока еще ни одно из подобных дел не дошло до Верховного и Конституционного судов, поэтому сложно точно спрогнозировать, к чему приведет эта тенденция, однако не отметить ее нельзя.
В обществе идет дискуссия о необходимости проверки или даже пересмотре итогов приватизации. Есть ли какие-то конкретные шаги в этом направлении, лежащие в правовой плоскости?
Павел Хлюстов: Экономике важна стабильность, бизнес должен быть уверен в своих правах. Даже если много лет назад были допущены нарушения при приватизации, то это не может быть основанием, чтобы спустя десятилетия требовать все вернуть обратно.
Какие изменения произошли в вашем клиентском портфеле за последнее время? Почувствовали ли вы последствия ухода или переформатирования работы иностранных юридических фирм?
Павел Хлюстов: Нашими основными клиентами являются российские компании, поэтому уход иностранцев на нас не отразился. Иностранные же юрфирмы ушли, но работающие на них российские юристы остались и переориентировались на российских клиентов. Это, конечно, приведет к росту конкуренции на юридическом рынке.
Какие практики за последнее время особенно растут, а какие, наоборот, отходят на второй план?
Павел Хлюстов: Мы видим увеличение спроса в трех направлениях: банкротство, уголовное право и налоговые споры.
Чувствуете ли вы необходимость реформирования адвокатуры и - шире - юридической помощи? Что, на ваш взгляд, должно сделать государство в этой области?
Павел Хлюстов: Реформа рынка юридических услуг обсуждается уже два десятилетия, но коренных изменений пока нет. Существуют две главные задачи. Первая - оградить население от жуликов, называющих себя юристами и просто вымогающих деньги. Вторая - повысить профессиональный уровень выпускников вузов и частнопрактикующих юристов. Не думаю, что эти задачи можно решить, введя адвокатскую монополию или лицензирование юридических услуг. Нужна системная работа в разных направлениях.