Все 60 лет экипаж самодельного плота "Сфема" оставался верным той школьной дружбе
Мы молча обнялись. Мой товарищ - из тех, кому несвойственно выражать бурные эмоции. Он сел за руль своей старенькой "Лады", поехали в город. В гостинице я бросил свои скромные пожитки.
Был уже вечер, но мне не терпелось прогуляться по тем местам, где прошли мои школьные годы. Как-никак шестьдесят лет миновало.
Мы без особого труда нашли тот двухэтажный барак, где у моих родителей было казенное жилье, - он стоял на прежнем месте, и все там выглядело точно так же, как и тогда. Из окна нашей квартиры на втором этаже выглянула молодая парочка, женщина помахала нам рукой. Жизнь продолжалась.
Потом мы выехали на улицу Фасадная (теперь - проспект Шахтеров), там возле краеведческого музея жил еще один наш школьный товарищ - жаль, теперь его не было с нами - Шурка Маслов-Беринг. И та двухэтажка, где он вырос, тоже оказалась на прежнем месте, только с другими жильцами - никто там уже не помнил ни нашего друга, ни его родителей. Стоя у единственного подъезда, мы путем нажатия на разные телефонные кнопки соединились с Шуркой и даже смогли увидеть его счастливую физиономию. И таким образом снова, как и шестьдесят лет назад, оказались все вместе.
Конечно, это невероятно - спустя такой долгий срок снова оказаться вместе. Так бывает. Редко, но бывает.
Летом 1964-го, закончив десятый класс, мы написали родителям записки с одинаковым текстом: "Уходим в поход. Не волнуйтесь. Вернемся через две недели". Спозаранку сели в электричку, приехали в соседний город Новокузнецк, на автобусе добрались до берега реки Томь в районе Запсиба и стали строить плот.
Шел нудный, совсем не июльский дождь. Мы вылавливали в реке редкие бревна, оставшиеся от весеннего сплава, крепили их привезенными с собой металлическими скобами и к вечеру, дрожа от холода, соорудили вполне приличное плавсредство. На нем был настил из досок, палатка, рулевое весло, мачта, а на корме - место для разведения костра и приготовления пищи.
На мачту мы водрузили флаг с названием корабля - "Сфема". Оно сложилось из первых букв наших фамилий: Снегирев, Федоренко, Маслов.
Мы столкнули плот с песчаной отмели и поплыли, ничегошеньки не зная ни про эту реку, ни про опасности, которые нас поджидают, ни про то, где мы завершим свой маршрут.
Это было замечательное путешествие. С бурными порогами в первые дни пути. С ночными вахтами (а плыли мы круглые сутки), с разными приключениями. Единственное огорчение ждало нас, когда спустя неделю мы миновали город Кемерово: после этого Томь стала пахнуть фенолом, и уже не было никакой возможности готовить на речной воде кашу и чай. Испортили химики реку.
И так мы доплыли почти до Томска, тут пришлось сойти на берег, потому что кончились продукты и деньги. В ближайшей деревне мы продали местной бабке остатки гречневой крупы, а на вырученные копейки взяли автобусные билеты до города. А в Томске мои родственники уже не дали пропасть.
Самое удивительное заключается в том, что экипаж "Сфемы" все последующие шесть десятилетий оставался верен той школьной дружбе. И хотя судьба разметала нас по разным местам и даже разным странам, мы регулярно созванивались и не раз встречались.
Скупой на слова Витька после школы был призван на Тихоокеанский флот и на своем крейсере за три года пересек три океана, видел много экзотических мест. Вернувшись в Прокопьевск, стал шахтером, окончил горный институт, выбился в главные инженеры, сейчас на пенсии. Сегодня Виктор Иванович - уважаемый человек в городском совете ветеранов. Жена Галя, с которой он вместе более полувека, иногда пилит его: "Вот другие сумели взять от жизни поболее твоего". Он только неодобрительно хмыкает. Хотя и мне тоже странно: как это - столько лет отдать самому опасному на свете ремеслу, а пенсию получать мизерную.
Наш всегда покладистый друг, бесконечно добрый Шурка приобрел профессию инженера-коксохимика, его все эти годы без конца приглашали налаживать коксохимические батареи на всех континентах, кроме Антарктиды. Вся жизнь - сплошная командировка. Даром, что прямой потомок того самого Витуса Беринга, в честь которого назван знаменитый пролив.
В последние годы Александр Ростиславович живет в соседнем государстве и тоже - пенсионер.
Да и мне грех жаловаться насчет путешествий: сама моя профессия предполагает непрерывное движение. Надо бы остановиться, но, видимо, сила инерции не позволяет.
То есть, получается, ступив шестьдесят лет назад на свой зыбкий плот "Сфема", мы так и плыли затем по бурным морям - каждый на своем капитанском мостике и в то же время - все вместе.
Когда мы сели на Витькиной кухне и налили по стопочке, то, конечно, опять вызвонили по телефону нашего дальнего друга. Он сразу откликнулся, включил видео, тоже плеснул себе коньячку. И ведь понятно, за что мы сказали первый тост. Чтобы когда-нибудь снова встретиться всем вместе. Мы же один экипаж.
Много рифов сегодня на нашем пути. Но вдруг...
Ведь жизнь продолжается.