"Господи, вот влип!": Как журналист "РГ" однажды поневоле чуть не стал террористом

Обозреватель "РГ" рассказал о забавном случае на встрече высших лиц в Кабуле
Журналист даже на войне не имеет права держать в руках оружие. Это аксиома. Так повелевает неписаный журналистский кодекс. Но в Афганистане, когда там присутствовал наш "ограниченный контингент", было по-другому. Всем, кто приезжал туда надолго, чуть ли не в аэропорту вручали пистолет Макарова, а случалось, и "лимонку" в придачу. Не помню случая, когда бы пистолет кого-то выручил, однако что было, то было. Кто-то таскал оружие в портфеле, кто-то в кобуре, я же наловчился держать свой макаров за брючным ремнем сзади, он был там как влитой. Если летом в жару выходил из дома без пиджака, то надевал рубашку навыпуск, и никто мою пукалку не видел.
Комсомольские советники делятся впечатлениями после встречи с Б. Кармалем. Ну а стволы выложили на стол. Третий слева - Геннадий Кулаженко, он через несколько дней попадет в засаду под Гератом, погибнет. Пистолет ТТ его не спасет.
Комсомольские советники делятся впечатлениями после встречи с Б. Кармалем. Ну а стволы выложили на стол. Третий слева - Геннадий Кулаженко, он через несколько дней попадет в засаду под Гератом, погибнет. Пистолет ТТ его не спасет. / Владимир Снегирев

С оружием случались всякие неожиданности, ведь прав был классик: если на сцене есть ружье, то оно обязательно выстрелит. По пьяной лавочке иногда пистолеты стреляли, каждый такой случай становился предметом серьезного разбирательства в посольстве, и виновного обычно сразу отправляли на родину. Но происходили забавные случаи и без пальбы. Вот об одном из таких я сейчас расскажу.

Был у меня в Кабуле один приятель, тогда майор, по имени Володя Редкобородый. Звание имел небольшое, зато лицом считался очень значительным. Потому что командовал группой офицеров 9-го управления КГБ, входивших в личную охрану главы государства Бабрака Кармаля. Дворец афганского руководителя снаружи оберегали местные коммандос, внутри за безопасность территории отвечали десантники из Витебской дивизии ВДВ, а во дворце все полномочия были у офицеров нашей госбезопасности. Кстати, в личных покоях афганского руководителя круглосуточно охранял и опекал дядька по фамилии Осадчий - раньше он служил нашим резидентом, а с появлением во дворце Кармаля был приставлен непосредственно к нему.

В Кабул тогда приехал секретарь ЦК комсомола Виктор Мишин. И по этому поводу афганский вождь пригласил его, а также работавших там комсомольских советников, а заодно и меня к себе во дворец. Я немного опоздал, примчался, когда группа уже прошла все кордоны охраны. Естественно, на входе в резиденцию комсомольцев тщательно обшмонали, кто был при оружии, свои стволы сдал на хранение.

И вот я залетаю, майор Редкобородый шипит: "Давай, пресса, шевелись" - и лично провожает меня в тот зал, где сейчас появится глава партии и государства. Мы рассаживаемся за большим дубовым столом, причем мое место оказывается прямо в двух метрах от кресла, куда сядет товарищ Кармаль. И тут я холодею от ужаса, ощутив спиной металл своего Макарова. Господи, вот влип! Через минуту войдет охраняемое лицо, а его гость сидит с заряженным и готовым к бою оружием. Е-мое! Да свои же и пристрелят, только шевельнусь.

Оборачиваюсь, сзади поляну зорко контролирует Редкобородый.

- Владимир Степаныч, - подчеркнуто уважительно зову его. - Подойди, дело есть.

Он недоволен, он же при исполнении, но подходит:

- Что случилось?

В двух словах шепотом объясняю ему суть проблемы. Ни один мускул не дрогнул на лице хранителя тела. Да и куда было ему деваться, сам же прошляпил потенциального диверсанта.

- Сиди тихо и не делай лишних движений, - только и сказал мне майор. А сам вернулся на место и пошептал что-то своим опричникам, расположившимся по углам. В покои уже величественно входил глава Афганистана.

Дальше все пошло как по маслу. Московский гость заверил афганского лидера в том, что советская молодежь, верная заветам Ленина и интернациональному долгу, не оставит в беде афганскую молодежь. Комсомол направит своих советников во все двадцать девять афганских провинций, они там создадут ячейки демократической организации молодежи, то есть местного комсомола.

Секретарь ЦК комсомола Виктор Мишин подписывает договор о сотрудничестве с лидером молодежной организации Афганистана Б. Гияси. Кабул, 1981 год. Фото: Владимир Снегирев

Бабрак Кармаль, в свою очередь, долго говорил про всепобеждающее учение марксизма-ленинизма применительно к своей стране. Я сидел тихо и не шевелился, затылком чувствуя пристальное внимание специалистов 9-го управления. Все-таки это некомфортно, когда такие специалисты держат тебя на мушке. Но все обошлось.

Через минуту войдет охраняемое лицо, а его гость сидит с заряженным оружием

Несколько слов про судьбу героев этой истории.

Бабрак Кармаль спустя пять лет был свергнут с трона при участии того же КГБ. Лично Владимир Крючков приезжал в Кабул, чтобы уговорить вождя тихо и добровольно покинуть дворец Арк. Кармаль стал неугоден Москве, потому что наступило время перестройки, Горбачев объявил о скором выводе войск, а Борис Карлович (так за глаза звали афганского руководителя) уже не соответствовал новым веяниям. Затем несколько лет Кармаль провел фактически под домашним арестом на даче в Серебряном Бору. Мы жили по соседству, моя казенная правдинская дача располагалась в трех минутах ходьбы, и по вечерам я иногда заглядывал к свергнутому лидеру на чашку чая. Он умер в 96-м в Москве.

Владимир Редкобородый в 91-м году после провала путча ненадолго сам стал начальником 9-го управления и даже однажды по дружбе устроил мне поездку в эскорте Горбачева - от его дачи в Раздорах до Кремля. Правда, очень скоро Ельцин и Коржаков его схарчили, Редкобородый, так и не получив генерала, ушел на пенсию.

Виктор Мишин, закончив карьеру в комсомоле, перешел через дорогу и стал первым заместителем управляющего делами ЦК КПСС. После провала августовского путча 1991 года он мне неожиданно позвонил на домашний телефон: "Володя, привет! Это Витя Мишин говорит". Я очень удивился, потому что прежде мы не были в отношениях формата "Вова - Витя". Но вскоре все прояснилось. Оказывается, новые власти в поисках золота партии крепко взялись за Мишина (его шеф Кручина покончил с собой). Никаких золотовалютных запасов у Мишина они не нашли, зато при обыске в квартире обнаружили пистолет иностранного образца. И вот Мишин мне говорит нарочито громко, будучи уверен в том, что его телефон прослушивается: "Ты же помнишь, старина, что мне этот пистолет подарил товарищ Кармаль"? - "Помню". - "А сможешь подтвердить, если тебя позовут в прокуратуру"? - "Смогу".

Тогда многим приезжавшим в Кабул гостям дарили пистолеты - политикам, популярным артистам, министрам, писателям. Уж не знаю, как они потом, в Союзе, официально регистрировали эти подарки.

С тех пор я с Виктором Максимовичем не разговаривал. Знал, что он открыл в себе предпринимательский талант, стал банкиром. И недавно ушел из жизни.