Что открыла "Закрытая комната" в театре Et Сetera

Пьеса Татьяны Загдай вообще-то называется "Человек в закрытой комнате", сюжет ее одновременно и очень бытовой, и совершенно фантастический. Молодая женщина Жанна приезжает из столицы в родной маленький городок, чтобы похоронить отца. Тот умер от пьянки, и ничего хорошего о нем, вспоминая детские годы, Жанна сказать не может: безразличный к ее успехам, холодный, мрачный, равнодушный человек. Дочь даже имя свое родное - Анна - поменяла, чтобы как можно меньше вспоминать и свою юность, и "малую родину". Словом, она превратилась в ту, кем и мечтала стать: жесткую холеную столичную стерву.

Похоронные хлопоты требуют усилий: тело отца надо везти на экспертизу в соседний райцентр. Помочь вызывается сосед Костик, однако на этом пути то и дело случаются всевозможные помехи и рогатки. То судмедэксперта не найти (он в отпуске), то с машиной авария, то разгильдяй Костик, уже имеющий условную судимость, совершает новое преступление…

А Жанна-Анна (Наталья Благих), вытягивая себя и соседа из этих дорожных передряг, то и дело начинает слышать слова покойного отца. Во сне? Или он ей мерещится наяву?

В сущности, Загдай написала очень изящную пьесу: линия внешних событий идет по нисходящей - с каждым новым эпизодом здесь нагнетается негатив. А линия внутренних переживаний Анны - по восходящей. Ее мысленные диалоги с отцом все откровеннее и душевнее, а ее поступки благодаря этим диалогам - все добрее и сердечнее.

Однако режиссер Скворцов (псевдоним артиста Владимира Скворцова) урезает название, убирая из центра внимания "человека" и сосредотачиваясь только на "закрытой комнате". Он уверен: таковые есть в сознании каждого из нас, именно их ему интересно исследовать. Постановщик признается: "Пьеса для меня всегда - это отправная точка. Драматург задает для меня, как режиссера, вектор, направление, и, опираясь на него, я начинаю свое путешествие".

Что же за путешествие получилось у театра в результате? Судя по всему, постановщик опасался, что не каждый зритель почувствует трагикомизм рассказанной истории, а потому насытил спектакль персонажами, которых у автора не было. На всем печальном пути в морг Анну и Костика (Иван Косичкин) сопровождают два Ангела (Анастасия Шумилкина и Анастасия Кормилицына). Это странные существа, окутанные серыми перьями и снабженные длинными клювами на манер чумного доктора в комедии дель арте. Юмора спектаклю они не добавляют, а из-за своего обилия и нарочитой яркости отвлекают внимание от такой важной здесь психологической линии.

Ведь внутренняя трансформация героев, очищение души, которую проделывают за время своего пути Анна и Костик, - самое интересное, за чем хочется наблюдать. Однако трансформация эта получилась в спектакле отнюдь не очевидной. Подозреваю, что именно увлечение внешними эффектами (назойливое курлыканье ангелов, превращение их то в злобных демонов морга, то в служителей ритуального зала, то в эстрадных певичек) стало тому причиной.

Как ни странно, но самым живым персонажем в спектакле оказался умерший Отец (Грант Каграманян). Его неожиданным репликам, молчаливым жестам и даже - вдруг! - игре на старенькой гитаре веришь безоговорочно. Да, именно так, послойно, исподволь приходят к нам воспоминания о наших родных покойниках. Приходят, чтобы помочь нам разобраться в себе, понять и переосмыслить давно прошедшее.

А вот что в этом спектакле действительно вызывает восхищение, так это прекрасная сценография Алексея Трегубова. Совершенно роскошно придуман старенький раздолбанный автомобиль, на котором герои совершают поездку. Очень хороши перегородки, которые легко превращаются в глухую бетонную стену: какая наглядная метафора и унылого провинциального пейзажа, и скучной дороги, и душевной закрытости современного человека. А интерьеры старенькой хрущевки, которые в финале повторяются как анфилада в кошмарном сне, многое скажут о нашем подсознании…