Почему неуправляемый рост трудовой миграции не ускорит рост производства
Отношение к миграции в последние годы стало более критичным. Что произошло?
Сергей Гордеев: Миграционный процесс активизировался, а на него стали накладываться социальные и экономические проблемы. Это создает сложный клубок коллизий, которые не разрешаются. А если и решаются, то не системно, что и вызывает реакцию социума.
Когда-то Егор Гайдар писал о таком противоречии на Западе: мигранты полезны как работники, но нежелательны как соседи. Спустя десятилетия проблема догнала и нас?
Сергей Гордеев: У миграции, как и у многих явлений, две стороны медали. Социальная сфера не готова принять большое количество приезжих. А работодатели, страдающие от нехватки персонала, больше озабочены "пожарными" мерами для своих предприятий. Такой диссонанс возникает, когда недостаточный рост производительности труда совпадает с падением численности населения. Тогда и появляется большой соблазн встать на путь экстенсивного развития, компенсируя неэффективность производства привлечением дешевой рабочей силы. И эта стратегия может сработать, но на короткое время, и на участках, где не требуется высокая профессиональная подготовка. Потом польза от этого замещения будет нивелирована.
Каким образом?
Сергей Гордеев: Миграция в Россию происходит в основном из республик Средней Азии, где большинство населения традиционно занято в сельском хозяйстве. Использовать этих людей на технологичных производствах практически невозможно. Добавьте языковой барьер, который осложняет их обучение новым профессиям. В итоге прибывшие к нам люди начинают трудиться в лучшем случае водителями, а чаще идут на стройку или в дорожное хозяйство, благоустройство, но и там задерживаются ненадолго: завершается летне-осенний сезон, и многие мигранты покидают эту сферу и обратно уже не возвращаются. Уходят в торговлю: строительство забирает около 10 процентов приехавших, а емкость сферы торговли, ремонта, оказания услуг в 1,5-2 раза больше. В итоге на следующий год, чтобы добавить работников, привлекается очередная партия мигрантов, и все повторяется. Для экономики это спорный, но плюс, а вот социальную напряженность такие цикличные перемещения повышают изрядно. Уход приезжих в серую зону, где не платят налогов и живут без регистрации, порождает основную массу социальных конфликтов. Даже если туда переходит треть выходцев из ближнего зарубежья, для Южного Урала это примерно пять тысяч человек - серьезная цифра. И какова реальная картина в этой среде, можем судить лишь по косвенным признакам. К сожалению, статистика теневую зону не отслеживает.
В итоге не знаем, сколько людей живет на нелегальном или полулегальном положении?
Сергей Гордеев: Вопросами перемещения гастарбайтеров ведает миграционная служба, трудовыми отношениями - минтруд. А экономическая результативность кадровых трансфертов вовсе выпадает из поля зрения. Приехал человек - получил регистрацию на какой-то срок, по окончании которого автоматически снимается с учета. Подразумевается - выбыл. Но так ли это? Может, получил вид на жительство и продолжил трудиться или живет, скрываясь от госорганов. Отсюда так называемые резиновые квартиры, где прописаны десятки человек.
Нужна единая служба, которая будет осуществлять тотальный контроль миграции?
Сергей Гордеев: Наверное, это излишне. Но причастные к миграционному процессу ведомства должны взять на себя свои доли ответственности, чтобы он стал действительно управляемым. При этом не должно быть борьбы с самими мигрантами - это самая неверная и искаженная трактовка, какая возможна. К данному явлению вообще нельзя относиться исключительно отрицательно. Освоение Сибири ведь тоже было связано с миграцией, но мы не видим ничего плохого в том, что новые люди повышают уровень обеспеченности и жизнеспособности территории. Намного хуже, когда экономический эффект на копейку, а затраты зашкаливают, лишая всякого смысла саму ротацию, переселенческую практику.
Работодатели, делающие ставку на гастарбайтеров, по сути разгоняют миграцию?
Сергей Гордеев: Продолжу мысль: дело не в количестве, а в качестве прибывающего человеческого капитала. Хочу это особо подчеркнуть. Сейчас нашу границу пересекают в основном граждане Таджикистана, которые в массе своей не относятся к дипломированным специалистам. Доля выходцев из этой республики на Южном Урале, как и во многих других субъектах Федерации, выше 40 процентов от числа всех релокантов. Но нужно ли нам такое количество малоквалифицированного труда, не убивает ли это стимулы к механизации? Инвестиции, связанные с приобретением технологичного оборудования, окупаются за 5-7 лет, а привлечь дешевую иностранную рабочую силу можно за несколько месяцев. Однако это тупиковый путь. В таком подходе много корпоративного и отраслевого эгоизма: реализоваться на производстве сможет лишь малая часть приезжих, остальные окажутся невостребованными, а вот бремя их социального обеспечения ляжет на государство, общество в целом.
Эксперты говорят, что в странах Балтии, к примеру, выросла доля выходцев из Узбекистана. О чем это говорит?
Сергей Гордеев: Мигранты оттуда имеют более высокий образовательный уровень и способны лучше адаптироваться. Сегодня растет спрос на строителей из Индии, что признают в нашем Национальном объединении строителей. Но индийцы относятся к категории визовых работников, которые с точки зрения безопасности страны предпочтительнее тех, кто трудится по патенту. Строго говоря, любого человека сейчас следует рассматривать с позиций полезности, его пребывание в стране должно быть взаимовыгодным.
Чтобы подходить с такой меркой, у государства и его институтов есть рычаги. Скажем, строителей привлекает дешевизна иностранной рабсилы, поэтому они готовы использовать мигрантов как подсобных рабочих. Но если ввести минимальный порог оплаты труда для различных производств, картина кардинально изменится. Уйдет такой соблазн - дешевле станет механизировать стройплощадки.
Сделают ли процесс цивилизованнее региональные квоты на привлечение мигрантов?
Сергей Гордеев: Это очень сложный механизм, действие которого недостаточно изучено, чтобы оценить последствия для территорий. Считается, к примеру, что основным стимулом миграции выступает утрата доверия к региону, его перспективам у коренных жителей. Люди живут не одним днем, поэтому прежде оценивают уровень зарплат, стоимость жизни, комфорт в тех землях, где собираются пустить корни. С этой точки зрения наиболее привлекательным городом на Большом Урале оказывается Тюмень, где фиксируется самый существенный приток внутренних и международных мигрантов. В 2022 году она приросла на 6,7 тысячи человек. Население Екатеринбурга и Уфы тоже увеличилось за счет приезжих, но лишь на 0,6 тысячи, а Пермь и Оренбург потеряли по 0,1 тысячи человек.
Однако самым "покидаемым" городом в ряду соседей оказался Челябинск: отток составил 3,8 тысячи жителей. Подобная ситуация неизбежно перекраивает рынок труда, открывая шлюз для зарубежной миграции, которая заполняет образовавшиеся пустоты. Миграционные процессы вообще подобны системе сообщающихся сосудов: разряженное пространство - это та область низкого давления, куда затягивает новый человеческий ресурс. Только, увы, его качество страдает, поскольку исчезает конкуренция за право жить на этой территории. За лучшей долей уезжают конкурентные специалисты, готовые побороться за место под солнцем, а приезжают менее подготовленные, и это наносит второй удар по рынку труда.
Южный Урал причисляют к менее востребованным территориям?
Сергей Гордеев: Судя по динамике итогового прироста населения в течение последних лет, ситуация вроде бы особой тревоги не вызывает и близка к равновесию. Приток из других областей держится на уровне 28 тысяч человек, отток - около 32 тысяч ежегодно. Разницу покрывает вектор международной миграции, развернутый в противоположную сторону: отток - девять тысяч, приток - примерно 14. И тенденция насыщения области приезжими из ближнего зарубежья даже ускорилась. Но подобная замена, как я уже говорил, грозит качественными сдвигами, поскольку значительная доля коренного населения постоянно вымывается. Если дальше все будет развиваться в том же ключе, последствия могут стать небезобидными: снижается планка общих профессиональных компетенций, что подрывает возможность эффективного развития.
Тон в области задают несколько крупных городов. Миграция из других регионов России обеспечила приток в сравнительно успешные в экономическом плане Магнитогорск и Миасс - 500 и тысяча человек соответственно. А вот спутник Челябинска Копейск и депрессивный Златоуст еще в 2020 году недосчитались 0,6 и 0,4 тысячи жителей, и эта динамика сохраняется до сих пор.
Но самые ощутимые ресурсные потери у областного центра, хотя эта картина не очень типична. Подобный сценарий наблюдается разве что на Вологодчине, где региональная столица не является локомотивом развития, проигрывает по уровню жизни и обеспеченности Череповцу - крупному металлургическому центру. На Южном Урале главный город также по ряду показателей пасует перед Магниткой с ее мощнейшим комбинатом. По некоторым данным, средняя зарплата на предприятии, обеспечивающем экономику второго по величине города, еще в марте прошлого года составляла 114 тысяч рублей, тогда как в областном центре этот показатель летом был на уровне 59 тысяч. Подобные дисбалансы придают Челябинску транзитные черты со всеми вытекающими отсюда рисками, несмотря даже на позитивные перемены последних лет, новые стройки, социальные объекты и общественные пространства. Миграционные явления инертны сами по себе, и, если город копил свои проблемы десятилетиями, за короткое время избавиться от этого шлейфа нельзя. Эффект накатанной колеи по-прежнему какое-то время будет сказываться на его восприятии, влиять на имидж.
Другими словами, у каждой территории свои миграционные особенности?
Сергей Гордеев: Везде своя специфика, и здесь не годится принцип средней температуры по больнице. В последние годы доля сельского населения в Челябинской области наконец-то стабилизировалась на уровне 17 процентов. И это тоже определенный индикатор - значит, и социально-экономические процессы там хоть и не без потерь, но все-таки относительно стабильны, и это обстоятельство лишает миграцию самой базы. Скажите, много мы видим иностранных работников в коровниках или на полях? Туда, где есть конкуренция, они с большой охотой не поедут. Или поедут лучшие, конкурентоспособные. А это уже не так плохо.