В ЦБ рассказали, когда в России станет легче взять ипотеку и потребкредиты
Кредиты - двигатель экономики, зачем ЦБ мешает банкам выдавать деньги всем, кому они хотят?
Елизавета Данилова: Весь отечественный и мировой опыт говорит, что разумные ограничения совершенно необходимы. Понятно, что людям и бизнесу в моменте часто хочется взять побольше заемных денег, но последствия бывают резко негативными. Это можно сравнить со здоровым питанием: приятно есть сладости, но если этим злоупотреблять, здоровью будет нанесен вред, иногда фатальный. Так и в экономике - высокий уровень закредитованности несет риски для финансовой стабильности, то есть для нормальной работы банков и финансовых рынков.
Опасность накопления рисков зачастую не очевидна до тех пор, пока "гром не грянет". Например, накануне ипотечного кризиса в США 2007-2008 годов люди не чувствовали надвигающейся беды. Они с радостью покупали дома в кредит по очень высоким ценам. Банки выдавали деньги всем подряд, даже людям с большими долгами и плохой кредитной историей, полагая, что недвижимость будет дорожать непрерывно, и все на этом хорошо заработают. Но когда выяснилось, что люди платить по кредитам не могут, и банки стали забирать заложенное жилье, то цены быстро пошли вниз, а заемщики и банки потеряли огромные деньги. Далее ипотечный кризис перекинулся на другие сегменты финансового рынка и в итоге превратился в масштабный глобальный кризис. Цены на нефть упали в пять раз, со 150 до 30 долл./баррель. Лишь немногие специалисты предвидели крах и то, как больно это ударит по финансовому сектору и далее по экономике США и всего мира. Стало очевидно, что финансовой стабильностью нужно заниматься системно.
В самом уязвимом положении тогда оказались наиболее закредитованные компании. Один из символов американской промышленности - автомобильный концерн General Motors - накопил долгов почти на 200 млрд долл. Это колоссальная сумма, она была больше, чем экономики целых стран. Из-за кризиса люди перестали покупать не только дома, но и автомобили. В результате летом 2009 года компания обанкротилась.
У нас в России кризис 2014-2015 годов не смогла пережить вторая крупнейшая авиакомпания "Трансаэро", она тоже была сильно закредитована. Купивших билеты пассажиров пришлось развозить другим авиаперевозчикам, много рейсов было отменено. В итоге кто-то опоздал на важное мероприятие, у кого-то отпуск был испорчен. Все это - яркие и резонансные примеры недооценки рисков, подобных случаев в истории много. Наша работа - не допускать перегревов в кредитовании (это когда его рост существенно отклоняется от роста ВВП) и ценовых пузырей как в ипотеке, так и в других сегментах рынка. Игнорировать риски - все равно что ходить по тонкому льду, достаточно совершить неосторожный шаг - и итог будет печальным.
То есть вы выписываете рынку горькие "лекарства"?
Елизавета Данилова: Можно и так сказать. Десять лет назад мы начали активно заниматься оздоровлением кредитования. На языке финансистов такое "лечение" называется макропруденциальной политикой, и она включает в себя целый комплекс "лекарств" и "профилактических процедур". И главный индикатор финансового здоровья заемщика, на который мы реагируем - как раз долговая нагрузка, обязательный расчет которой мы ввели для банков и микрофинансовых организаций (МФО) в 2019 году. Показатель долговой нагрузки (ПДН) - это часть дохода, которую человек тратит на обслуживание своих долгов.
Как и в медицине, чем здоровее человек, тем большую нагрузку он может себе позволить, и наоборот. Допустим, у человека критически высокий ПДН - 80% - значит, у него остается лишь 20% на все остальные расходы. Одобрять ему новые кредиты - крайне рискованно. Да и самому заемщику опасно еще больше влезать в долги. Поэтому мы ограничиваем кредитование таких заемщиков с помощью макропруденциальных лимитов. Например, сейчас такой человек не сможет получить новую кредитную карту до тех пор, пока не погасит часть долга и тем самым не снизит свою нагрузку. К высокой категории риска мы также относим заемщиков, которым приходится отдавать по долгам от 50% до 80% доходов. Данные показывают, что они чаще допускают просрочки, чем те, кому приходится выплачивать меньше половины доходов. Поэтому по ним также действуют лимиты: на долю кредитов таким заемщикам может приходиться не более 15% выдаваемых банком кредитов наличными.
Помимо таких прямых ограничений, мы применяем макропруденциальные надбавки. Это инструмент, который определяет, какую часть кредита банк должен профинансировать за счет собственных средств (а не привлеченных депозитов). Соответственно, он влияет на прибыльность кредитов для банка. Например, обычно на каждые 100 рублей кредита банку нужно иметь 8 рублей своих собственных средств. А на 100 рублей потребительского кредита по ставке 40% заемщику с ПДН 80+ потребуется уже не 8 рублей, а 40 рублей капитала, которые должны пойти в буфер до конца срока кредита. Это затратно для банка. Таким образом, мы убиваем двух зайцев - банки выдают меньше рискованных кредитов и формируют буфер капитала, который защитит их в случае ухудшения ситуации.
Не все люди и предприятия готовы к такому "лечению" и жалуются, что не могут взять кредит. Даже банки недовольны, как они говорят, "высокой регуляторной нагрузкой". Что им делать?
Елизавета Данилова: Не брать на себя чрезмерную долговую нагрузку, тем более когда процентные ставки такие высокие. Если вы на скорости приближаетесь к перекрестку, где загорелся красный, нужно тормозить, даже если очень хочется проскочить.
Кредитование будет дешевле для компаний и граждан, когда мы добьемся устойчивого замедления инфляции. Но и в этой ситуации наша макропруденциальная политика продолжит стимулировать здоровое кредитование. Мы ожидаем, что банки будут сохранять разумные требования к кредитоспособности заемщиков.
Какие шоки грозят экономике России прямо сейчас? Получается ли у ЦБ прикрывать самые уязвимые места?
Елизавета Данилова: Есть внешние шоки, на реализацию которых Банк России не может повлиять, мы можем только подготовить к ним финансовый сектор - снижение цен на нефть, пандемия или санкции. И есть уязвимости финансовой системы нашей страны, повлиять на которые мы способны, и уже это делаем. Например, как я говорила, мы предписываем банкам создавать буферы капитала, которые повышают их устойчивость на случай неплатежей по кредитам и других рисков.
Были уязвимости, которые мы уже практически полностью преодолели, среди них - большой объем валютных кредитов. До 2014 года некоторые люди брали валютную ипотеку, и для них риски реализовались очень болезненно, поэтому валютной ипотеки больше нет. Мы активно использовали наши меры, чтобы снизить валютное кредитование бизнеса, особенно компаний, у которых нет валютной выручки. Валютные долги - это риски и для самих предпринимателей, и для банков, и для нашей финансовой системы в целом. Мы живем и работаем в России, используем рубли, и кредитование по большей части тоже должно быть в рублях. Сейчас на валютные кредиты приходится всего 12% кредитов компаний.
Прямо сейчас актуальны риски, связанные с прохождением России через временный период высоких ставок. Много кредитов бизнесу банки выдали по плавающим ставкам, поэтому мы внимательно следим за финансовым положением компаний. Подробнее об этих и других уязвимостях можно прочитать в наших полугодовых обзорах финансовой стабильности.
Тем не менее, на Западе часто говорят, что финансовая система России оказалась неожиданно крепкой и стабильной. Какие еще меры готовит ЦБ?
Елизавета Данилова: В целом к 2022 году мы подошли более подготовленными: был завершен процесс финансового оздоровления банков, с рынка ушли самые слабые из них. Плюс мы очень быстро свернули регуляторные послабления, которые вводили в связи с пандемией коронавируса. По требованию ЦБ банки начали накапливать буферы капитала уже в 2021 году, и они стали хорошей поддержкой в кризис 2022 года. По мере восстановления кредитования банки снова начали накапливать эту "подушку безопасности", и на начало 2025 года буфер достиг 1,2 трлн руб.
Что касается новых мер, то с 1 апреля этого года у нас появится возможность устанавливать лимиты рискованных выдач и в ипотеке, и в автокредитовании, мы недавно получили такие полномочия. Как показал опыт, этот инструмент очень эффективен: гораздо реже потребительские кредиты стали выдавать людям с высоким ПДН, у которых и так уже много долгов. За два последних года нам удалось снизить долю кредитов с ПДН 50+ более чем в два раза - с 63% до 28%.
Лимиты в ипотеке могут коснуться кредитов с первоначальным взносом менее 20% и показателем долговой нагрузки заемщика более 80%. Мы видим, что низкий взнос в сочетании с большой долговой нагрузкой существенно повышает шансы выхода на просрочку. В автокредитовании также будем постепенно снижать долю высоких ПДН. Меры будут касаться и тех случаев, когда деньги берут не для покупки машины, а на любые цели под залог уже имеющегося автомобиля.
Кроме этого, с 1 февраля мы ввели антициклическую надбавку в 0,25%, и банки впервые начали формировать запас капитала не только по рискованным видам кредитов, но и вообще по всем кредитам в целом. Это важно, учитывая, как быстро в прошлом году росло корпоративное кредитование.
С 1 июля эта надбавка поднимется до 0,5%. Для банка это по сути означает, что минимальный норматив достаточности капитала у него должен быть не 8%, а 8,5%.
Расскажите подробнее, как и зачем ЦБ регулирует ипотеку.
Елизавета Данилова: Наша главная задача - обеспечить стабильность нашего банковского сектора, чтобы на ипотечном рынке не возникло кризиса, и чтобы вкладчики были уверены в своих сбережениях. Поэтому мы обязаны своевременно принимать меры. В 2023 и 2024 годах с помощью макропруденциальных надбавок мы повышали требования к капиталу банков по наиболее рискованным ипотечным кредитам. Когда надбавки устанавливаются на высоком, по сути, запретительном уровне, выдача таких рискованных кредитов становится для банков невыгодной.
Безусловно, мы одновременно хотим защитить людей от последствий избыточной долговой нагрузки. Если заемщик взял на себя слишком много долга, то в какой-то момент потеряет возможность выплачивать ипотеку. Сразу жилья он не лишится благодаря мерам поддержки, которые есть в нашей стране. Заемщик может воспользоваться кредитными каникулами или рефинансировать долг, но все равно это очень неприятная ситуация для любого человека.
Принятые меры позволили снизить выдачи рискованной ипотеки примерно в три-четыре раза. На кредиты, предоставленные заемщикам с показателем долговой нагрузки более 80%, в четвертом квартале 2024 года пришлось только 13% выдач (после 45% во второй половине 2023 года). Снизилась и доля кредитов с низким первоначальным взносом (менее 20%): с 50% во второй половине 2023 года до 13% в четвертом квартале 2024 года. Здесь также сыграло роль и то, что правительство внесло изменения в льготные ипотечные программы и повысило минимальный взнос до 20%.
Такие результаты, по нашей оценке, говорят о том, что риски в ипотеке снизились. Поэтому в середине февраля мы снизили надбавки по кредитам с ПДН меньше 70%. Буфер капитала по ипотеке продолжит накапливаться, но медленнее. Это даст банкам дополнительные ресурсы для кредитования.
Как вы смотрите на рассрочку при продаже жилья? Будете ее запрещать?
Елизавета Данилова: Договор рассрочки люди заключают с застройщиками, а не с банками, и такие запреты находятся за пределами наших полномочий. Но мы призываем отнестись к рискам при этом способе покупки жилья очень серьезно. Если рассрочку берет человек, у которого уже есть вся сумма (например, средства на вкладах), то проблем нет. А вот если у покупателя на самом деле денег нет, и он подписывает договор рассрочки в расчете получить через год-два ипотеку, тогда риски, на наш взгляд, высоки.
Если доход окажется меньше, чем человек рассчитывает, то ипотеку могут не одобрить, и он будет разбираться с застройщиком, возможна потеря уже уплаченных взносов. Либо кредит одобрят, но с такими ежемесячными платежами, которые окажутся ему не по силам. Мы советуем всем без исключения тщательно планировать свои финансы и не совершать неподъемных покупок.
Правда ли, что застройщикам из-за дорогих кредитов грозят массовые банкротства и повсюду появятся недостроенные многоэтажки?
Елизавета Данилова: Нет, массовых банкротств застройщиков мы не ждем. Со сложностями могут столкнуться отдельные компании, которые вели себя необдуманно, брали много кредитов, но эта ситуация не будет системной. Прибыль строительной отрасли в целом за январь - ноябрь 2024 года составила 724 млрд руб. - на 7,5% выше, чем за аналогичный период 2023 года. По итогам 2025 года финансовые показатели застройщиков действительно могут снизиться. Тем не менее, поскольку многие компании смогли сформировать себе запас финансовой прочности за "тучные" 2022-2024 годы, это должно позволить им сохранить устойчивость в этом году даже в условиях высоких процентных ставок.
Банки тоже максимально заинтересованы в том, чтобы уже начатые проекты были достроены. Им не нужно недостроенное жилье на балансе. Иначе придется переупаковывать проекты, искать другого застройщика. Часто банк одновременно и финансирует проект застройщика, и выдает ипотечные кредиты его покупателям. Поэтому банку вдвойне выгодно, чтобы заемщики получили жилье и выплачивали ипотеку вовремя.
Хотя спрос на жилье снизился, и счета эскроу наполняются медленнее, ставки по проектному финансированию, то есть по строительным проектам на стадии продаж, остаются низкими - около 9% на конец 2024 года. Бридж-кредиты (выдаются до того, как проект вышел на стадию продаж) обходятся строителям дороже, потому и объемы нового строительства, конечно, снизились. Мы ждем, что в течение 2025-2026 годов застройщики будут главным образом достраивать уже начатые здания. Рассчитываем, что по мере снижения ставок и восстановления спроса они смогут активнее запускать новые проекты.
Раз спрос на новостройки снизился, то и цены должны пойти вниз. Или нет?
Елизавета Данилова: В целом рост цен на жилье замедлился, а в некоторых регионах есть признаки снижения. Но участники рынка нам говорят, что они не закладывают снижение цен, речь, скорее, может идти о скидках на отдельные объекты. Объясняется это тем, что новых проектов сейчас запускается гораздо меньше, чем это было в последние годы.
Многие компании вынуждены тратить много денег на свой солидный долг, а затягивание периода высокой ключевой ставки стало дня бизнеса неприятной неожиданностью. Как вы оцениваете риск банкротств предприятий?
Елизавета Данилова: Здесь мы тоже не ожидаем волны банкротств. Конечно, есть закредитованные компании, для которых рост стоимости обслуживания долга - это ключевой фактор снижения прибыли. Но для большинства компаний финансовое положение может ухудшаться в первую очередь из-за роста всего круга издержек, которые прямо связаны с инфляцией. Это расходы на сырье, материалы, оплату труда, а также повышение тарифов, более дорогая логистика, в том числе из-за санкций. Поэтому для бизнеса не меньше, чем для людей, важно, чтобы цены как можно скорее перестали быстро расти. Для этого и нужна высокая ключевая ставка.
В целом бизнес сохраняет финансовую устойчивость. В случае проблем банки обычно идут на реструктуризацию долга, то есть составляют новый, как правило, более комфортный, график платежей. Небольшой рост реструктуризаций мы пока отмечаем среди малых и средних предприятий, но в целом их объем и количество не превышают уровней 2023 года. Качество банковских портфелей пока стабильно. Доля кредитов, просроченных на 90 дней и более, пока на уровне многолетних минимумов - не превышает 4% на 1 января 2025 года.
Мы со своей стороны принимаем меры для снижения рисков при кредитовании крупных компаний с повышенной долговой нагрузкой и с 1 апреля вводим макропруденциальную надбавку на прирост кредитов таким заемщикам. Для компаний мы используем аналог ПДН - показатель покрытия процентов операционной прибылью. Возможные проблемы там, где прибыль превышает платежи по долгу меньше, чем в три раза. На первом этапе надбавка установлена на небольшом уровне - 20%. Такой уровень надбавки позволит банкам постепенно адаптироваться к новому регулированию и существенно не повлияет на динамику кредитования. В то же время она будет мотивировать банки более тщательно оценивать риски компаний с повышенной долговой нагрузкой.
Можете ли вы лимитами и надбавками помочь вашим коллегам, которые отвечают за ключевую ставку, эффективнее бороться с инфляцией?
Елизавета Данилова: Для каждой цели экономической политики должен использоваться свой инструмент. Этот принцип был сформулирован еще в середине прошлого века лауреатом Нобелевской премии Яном Тинбергеном. Для достижения ценовой стабильности мы используем денежно-кредитную политику, а для борьбы с пузырями - макропруденциальную. Центральные банки разных стран мира в течение последнего десятилетия экспериментировали на эту тему, иногда с заметным уроном для своей экономики, и пришли к такому же выводу.
Иногда разные виды политики сонаправленно влияют на кредитование, иногда действуют в противоположных направлениях. В последние годы и денежно-кредитная, и макропруденциальная политика в России носили сдерживающий характер. Это способствовало замедлению потребительского кредитования уже с середины 2024 года. Но это не было самоцелью макропруденциальной политики, она проводилась в ответ на накопление рисков, а не для усиления эффектов ДКП.
При этом, безусловно, при проведении одной политики необходимо учитывать последствия другой. Именно так мы и поступаем. Эффекты макропруденциальной политики - сдерживание кредитования и рост процентных ставок - в том числе объясняют, почему было принято решение не повышать ключевую ставку на заседании 20 декабря прошлого года.
Планирует ли ЦБ освещать решения о мерах по финансовой стабильности так же широко, как решения по изменению ключевой ставки?
Елизавета Данилова: Мы будем развивать коммуникацию. В этом году выпустим доклад о принципах проведения макропруденциальной политики и опубликуем график заседаний Совета директоров на следующий год по вопросам изменения надбавок и лимитов, по аналогии с графиком решений по ключевой ставке.