Вербное воскресенье: главное про праздник Вход Господень в Иерусалим
Когда отмечают Вербное воскресенье, или Вход Господень в Иерусалим. Зачем нам верба в день праздника
- По утрам еще морозит, но весь день стоит тепло.
- Солнце льет лучи на землю ослепительно светло.
- И, как весть весны пришедшей, под дыханьем теплоты,
- Расцвели и запушились вербы белые цветы.
- Верба, верба - наша пальма - ты на вид совсем проста!
- Но тобою мы встречаем к нам грядущего Христа.
- Потому и отдаем мы каждый год, весною, вновь
- Белой вербе нашу нежность, нашу ласку и любовь.
Согласитесь, в этой простой, как из школьной хрестоматии, ясности стиха есть какое-то удивительное тепло. Тепло Вербного воскресенья, тепло, которое светит нам и через век - стих написан поэтом, журналистом, драматургом Сергеем Проскурниным (псевдоним М. Стремин) более ста лет назад, в 1913 году. И тогда, и сейчас Вербное воскресенье отмечали за неделю до Пасхи, в 2025 году это 13 апреля.
А дальше у нас Сергей Есенин, и это совсем другая, до боли щемящая картина русской весны и Вербного воскресенья.
- Сохнет стаявшая глина,
- На сугорьях гниль опенок.
- Пляшет ветер по равнинам,
- Рыжий ласковый осленок.
- Пахнет вербой и смолою.
- Синь то дремлет, то вздыхает.
- У лесного аналоя
- Воробей псалтырь читает.
- Прошлогодний лист в овраге
- Средь кустов - как ворох меди.
- Кто-то в солнечной сермяге
- На осленке рыжем едет.
- Прядь волос нежней кудели,
- Но лицо его туманно.
- Никнут сосны, никнут ели
- И кричат ему: "Осанна!"
Не буду сейчас вдаваться в разъяснение художественной образности этого маленького шедевра - вы прекрасно справитесь с этим сами, прочитав о том, что же мы отмечаем в день Вербного воскресенья.
Как происходил Вход Господень в Иерусалим?
Странные, необычные события предшествовали этому возвышенному шествию. 30 г. нашей эры, окрестности Иерусалима гудят от слухов: "Появился Мессия - Спаситель, он исцеляет больных. Слепые по его слову прозревают, прокаженные очищаются от струпьев, умершие оживают! Разве вы не слышали, как он в прошлом месяце воскресил своего друга Лазаря, брата Марфы и Марии, уже четыре дня как похороненного в гробнице? Иисус - Мессия! Спаситель! Он творит чудеса, за ним теперь идут толпы учеников и последователей! Он наконец-то принесет Иудее, порабощенной римлянами, свободу! Воздвигнет новое царство!" - ликовали в окрестностях Иерусалима.
Но то, что питало надежды простых людей, не могло не пугать власти.
Тревожились и церковные иерархи: Иисус был для них смутьяном, ниспровергателем основ. Но слава о чудесах, творимых по слову Иисуса, разносилась по городам и весям, и ничего поделать с этим было нельзя. Упоение от того, что победа над всей тьмой и несправедливостью мира уже рядом, захватило и учеников Христа, они будто не слышат горечи в словах Спасителя. Они пропускают Его исполненные скорби предупреждения мимо ушей. Такие чуткие и внимательные, они на этот раз не замечают Его горькой сосредоточенности - к чему скорбь, всем хочется быть победителями! Все жаждут, чтобы вокруг воцарилось царство справедливости, любви и радости. Особенно если тебе в этом царстве уготовлено не самое последнее место, и это заслуженно - ведь ты был у истоков его создания, ты сидел буквально за одним столом с грядущим царем!..
Такая атмосфера сопровождала событие входа Господа в Иерусалим за шесть дней до иудейской Пасхи. Удивительное дело, обычно Иисус путешествовал пешком. Но в этот раз - единственный! - Иисус решается въехать в столицу Иудеи верхом, через главные ворота. Наверное, для учеников это служит дополнительным сигналом о том, что "Царь грядёт". Но, понимая это, Иисус выбирает для Своего въезда не коня - символ царской власти, символ воина-победителя.
Спаситель просит Своих учеников пойти в ближайшее селение, найти там привязанного молодого осла, на которого никто из людей ещё не садился, отвязать его и привести к нему. Так Иисус въезжает в Иерусалим "на осляти" - символе мира на востоке.
Это был торжественный въезд. Единственный случай в земной жизни Христа, когда люди явно, не таясь, громко, с радостью прославляли Христа. С восторгом выкрикивая: "Осанна!", что в переводе с древнееврейского означает: "Спаси! Даруй спасение!". Аналогом этого возвышенного приветствия можно считать наше: "Да здравствует!"
Осанну выкрикивали не отдельные группки последователей, нет, в радостном упоении ликовала вся толпа: в Иерусалим накануне Пасхи стекалось огромное количество народа со всей Иудеи. "Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне! Благословенно грядущее во имя Господа!" Дорогу, по которой ступали копытца молодого ослёнка, несущего на себе Спасителя, жители Иерусалима устилали своими одеждами и финиковыми побегами, дети и женщины бежали вслед за Христом, размахивая пальмовыми ветвями - знак высочайших почестей на востоке. Народ был искренен в своём поклонении и ликовании. Пройдёт всего четыре дня, и та же толпа, что сегодня восторженно приветствует Иисуса криками "Осанна!", будет требовать от Пилата: "Распни Его!"
Почему? Чтобы разобраться в этом, надо понять, что именно люди ждали от Христа. Одни видели в нем нового политического Мессию, царя, устроителя нового царства. Другие того, кто накормит их. Третьи ожидали новых чудес и исцелений.
Но в тот день почти две тысячи лет назад, в день Входа Господа в Иерусалим происходит не торжественные въезд на царство, нет, иное: Иисус грядет на вольные страдания. Он делает это из любви к человеку - пройдет всего несколько дней, и произойдет другое шествие - шествие Христа с Крестом на Голгофу.
И именно это - вступление Господа нашего Иисуса Христа на путь крестных страданий вспоминают в день Вербного воскресенья в православных храмах.
У нас нет пальмовых ветвей, чтобы приветствовать Христа, поэтому на утреннюю службу в Вербное воскресенье люди приходят с ветками расцветающей вербы. Впереди Страстная неделя, и, вслушиваясь в слова богослужения, мы вырываемся из круговорота сиюминутного: вот Он, Господь, грядет навстречу нам - через предательство, распятие, смерть. Но мы знаем: впереди Пасха и Его победа над смертью.
Как праздник Вход Господень в Иерусалим касается каждого из нас? Какие вопросы ставит?
А теперь можно посмотреть, как описывал Вход Господень в Иерусалим Алексей Хомяков, написавший вечно современный стих на двенадцатую главу Евангелия от Иоанна. Начинается эта духовная ода чеканным стихом, мы будто слышим ритм торжественного шествия в Иерусалим - попробуйте прочитать стих вслух, или проговаривая его про себя.
- Широка, необозрима,
- Чудной радости полна,
- Из ворот Иерусалима
- Шла народная волна.
- Галилейская дорога
- Оглашалась торжеством:
- "Ты идешь во имя Бога,
- Ты идешь в Свой царский дом!
- Честь Тебе, наш Царь смиренный,
- Честь Тебе, Давидов Сын!"
Смотрите, четкий ритм набрал обороты, и вдруг - вы чувствуете? - с середины второй строчки полет точного русского слова рвется:
- Так, внезапно вдохновенный,
- Пел народ. Но там один,
- Недвижим в толпе подвижной,
- Школ воспитанник седой,
- Гордый мудростию книжной,
- Говорил с усмешкой злой:
- "Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
- Рыбаками окружен?
- Для чего Он в ризе бедной,
- И зачем не мчится Он,
- Силу Божью обличая,
- Весь одеян черной мглой,
- Пламенея и сверкая
- Над трепещущей землей?"
Но кто этот "школ воспитанник седой", говорящий "с насмешкой злой"? Книжник, фарисей - о нем ни слова в 12-й главе Евангелия от Иоанна, но Хомяков вводит образ неслучайно. Вводит, и бросает, оставляет там, в Иерусалиме 30-го года от Рождества Христова, перебрасывая стих в наши дни. Стих снова приобретает гармоничность, но сейчас она плавная, умиротворенная.
- И века прошли чредою,
- И Давидов Сын с тех пор,
- Тайно правя их судьбою,
- Усмиряя буйный спор,
- Налагая на волненье
- Цель любовной тишины,
- Мир живет, как дуновенье
- Наступающей весны.
- И в трудах борьбы великой
- Им согретые сердца
- Узнают шаги Владыки,
- Слышат сладкий зов Отца.
Обратите внимание, что даже в фразе "И в трудах борьбы великой" слово "борьба" здесь не несет в себе воинственности, оно приглушено, подчинено предыдущими и, главное, последующими тремя строчками! В этих строчках сама вечность, причем смотрите, какая мощная метафоричность: "Мир живет как дуновенье НАСТУПАЮЩЕЙ ВЕСНЫ"!
- И в трудах борьбы великой
- Им согретые сердца
- Узнают шаги Владыки,
- Слышат сладкий зов Отца.
А дальше легкая ткань гармонии прерывается, и мы снова встречаем книжника - человека не верящего в Бога Любви, человека, желающего видеть богом всесильного карателя, того, кто повелевает и наказует.
- Но в своем неверьи твердый,
- Неисцельно ослеплен,
- Все, как прежде, книжник гордый
- Говорит: "Да где же он?
- И зачем в борьбе смятенной
- Исторического дня
- Он проходит так смиренно,
- Так незримо для меня,
- А нейдет как буря злая,
- Весь одеян черной мглой,
- Пламенея и сверкая
- Над трепещущей землей?.."
Финал у этого глубочайшего стихотворения открытый. Но, по сути, оно заканчивается не одним вопросом - несколькими. Кем был Грядущий в Иерусалим? Ради чего Всесильный и Бессмертный Бог умалился до человека, принял Крестные страдания? Где я в той толпе, которая встречала Христа? С книжником, который веками, "неисцельно ослепленный", подвергает сомненью Любовь, потому что поклоняется только силе, власти, богатству? Или с теми, кто приветствовал Христа криками: "Осанна!", но через три дня требовал: "Распни Его!" А может тоже в толпе, но с теми, кто не предаст? Кстати, этими вечными вопросами задаемся не только мы - стихотворение Хомякова "Широка, необозрима, Чудной радости полна…" было в библиотеке Достоевского.
